Кактусы в головах

Политический Философ, для CHECHENPRESS, 26.02.08 г.

Национальные проекты – способ воздействия Корпоративного Государства

Корпоративное государство

В чем  причина осуществления национальных проектов?

Главная причина – возникшее за последние годы в России так называемое путинское Корпоративное Государство.

Российское Государство достигло невиданной мощи. Ему удалось соединить в один кулак финансы, средства массовой информации, силовые органы, а также  юстицию, культуру, идеологию, образование и саму репродукцию масс.

Такое Государство способно делать все, что угодно со своим народом. Оно  готово бросать  общество на любые  национальные проекты, которые становятся национальными мучениями, а потом – мучительными воспоминаниями.

Экономическая основа такого государства – т.н. Государственный Капитализм, - то есть капитализм с мощнейшим государственным регулированием, позволяющим влиять на общество без изменения частной собственности. Путем создания так называемых Государственных корпораций, которых сейчас  в экономике почти 40 процентов.
Соответственно – в социальной структуре – мы получаем 40 процентов чиновников.

Увы, рынок не избавил нас от чиновничества. Изменился лишь формат чиновничества. Если раньше чиновники были только администраторами, то сегодня они одновременно являются и бизнесменами, и владельцами собственности и в то же время мандаринами-администраторами, управляющими органами власти. Причем  они продают свою власть за деньги. У нас самый главный рынок – власти.

В принципе это характерно для всего Корпоративного Государства.

Чиновники в нем выступают в качестве продавцов власти и схватывают железными объятьями общество и экономику. Главная торговля, которая ведется в государственном капитализме – это торговля административными ресурсами.

Государственные корпорации

Но государственные корпорации создаются  не путем национализации, как при коммунистах, но путем видоизменения частной собственности в особую
государственно-частную. При такой форме частная собственность сохраняется, но она совмещается с государственным регулированием. Это все равно, что учитель начнет играть в прятки с учениками, используя свой административный ресурс, - точно так же государство выступает на рынке частных компаний, используя весь массив своей государственной власти.

По такому пути пошла и нацистская Германия, когда создавала государственные корпорации в экономике, но не упраздняла саму частную собственность, - как это было в советской  России. Нацизм – это  вид национал-корпоративизма, государственный синдикализм, возникающий на основе, как писал Ленин, «империалистической» или государственной стадии развития капитализма. Это когда государство начинает чувствовать себя монопольным собственником общества.

В классическом Древнем Риме государственный капитализм – это абсолютная власть императоров, способная экспроприировать собственность любого гражданина и даже упразднять саму жизнь. В государственном капитализме Петра Великого – это способность распоряжаться общественными ресурсами в целях государства. Отсюда национальные проекты – мобилизация общества в таких размерах, что общество и люди
становятся только ресурсами государства. Их можно передвигать по стране, направлять на один или другой «проект», словно это тюки или скот. Прямо они рабами государства не являются, они частные люди, но государство располагает такими корпоративными механизмами их сплачивания и мобилизации, что превращает их фактически в рабов.

Национальные проекты недавнего прошлого – это освоение целины, строительство БАМа, посылка в деревню «двадцатипятитысячников» (городских жителей). Сказать, что все эти проекты осуществлялись принудительно, нельзя. Но их проводили с помощью
государственных ресурсов. Люди могли ехать или не ехать на БАМ, осваивать целину, поднимать деревню, но вся система политической мобилизации, воспитания, молодежной политики предполагала, что многие туда поедут.

Большое значение имели также финансовые ресурсы. Длинным рублей завлекали на
строительство БАМа, на Север и многие другие места. Чаще всего в результате «национальных проектов» страдала молодежь, как наиболее поддающаяся государственному воспитанию субстанция общества. Молодежи достаточно объявить, что им скосят год за два срок службы в армии, если они примут участие в стройке века, или дадут возможность поступить в вуз, или пообещают квартиру, как они готовы броситься в любой нацпроект. Не понимая, что в конечном счете останутся ни с чем: государство бездарно сожжет их молодость и оставит доживать в лачуге.

Но в отличие от коммунизма, капитализм как рыночная система остается. Просто частные компании трансформируются в государственные на основе частной собственности, а  государство получает вид холдинга, управляющего обществом через многочисленные дочерние структуры. Причем количество этих  дочерних структур постоянно растет. Они охватывают общество точно сетка, точно осьминог. В конечном счете мы получаем Корпоративное Государство, влияющее на общество как огромный холдинг.

Журналисты – приводной ремень государственной машины

По этому пути идет современная Россия. Многие частные компании уже превращены в государственные корпорации.

Но к государственным корпорациям  следует добавить и традиционно государственные сектора: Образование, Здравоохранение, Культуру, и Средства Массовой Информации.

Все они являются так или иначе государственными секторами общественной жизни и  экономики и тесно связаны с государством через государственный протекционизм. За исключением средств массовой информации, которых пытались сделать независимыми, все остальные являются государственными структурами.

Масс-медиа пережили стадию  приватизации, но потом они снова превратились в полугосударственные компании. Причем дело даже не в том, что они полностью государственные – их собственниками являются органы власти. Дело в том, что они –
самые ретивые в проведении государственной политики. Все журналисты – приводной ремень государственной машины. Но попытка слить все средства информации в одну-единственную Корпорацию типа Гостелерадио или Политиздат существуют и сейчас. Скорее всего, это произойдет на  каком-то этапе. Все каналы, все издания унифицированы до такой степени, что они являются ответвлениями гигантского Спрута – государственного Концерна, Госиздата.

Для тех, кто хочет познакомиться со структурой этого спрута, можно рекомендовать книгу Пера Валё и Майка Шеваля «Гибель Тридцать первого отдела». Там описывается точно такой же процесс монополизации средств массовой информации и экзистенциальный протест независимого человека против этой монополизации.

Нигде, как в российских средствах массовой информации, мы не видим такого экстаза  лояльности, - разве что в силовых структурах. Но даже прокуроров и силовиков журналисты превзошли в своей лояльности. Они даже более лояльные, чем это от них требуются. Это непонятная порода собак, которые лают больше, чем им заказывают.

Но это трагедия средств массовой информации! Вспомним, что в 90-ые годы журналисты превратились сначала в проституток, обслуживающих корпоративные интересы фирм, а потом в чиновников. Причем прежняя независимая журналистика, которая была выражением гласности и перестройки и ранних демократических лет, стала уничтожаться уже в годы рыночных реформ. Оставались только самые послушные. И эта корпоративная послушность перешла затем в стадию чиновников. В 2000-ые годы те, кто занимался
проституцией, превратился в аппарат чиновников. Это в полном смысле выродки
журналистики. Без стыда и совести они готовы лизать башмаки власти, обрекая себя на брезгливость.

Этому способствовала и дебилизация журналистского корпуса. Факультет журналистики МГУ под руководством Яна Засурского выпускал отнюдь не талантливых и думающих молодых людей, а прожженных, циничных, обходящихся со словом как с ресурсом. Умение макетировать материалы и писать по шаблону было главным в воспитании журналистского корпуса. Люди творческие просто не проходили эту инкубационную машину.

На сегодняшний  день  мы не видим  уже ни одного независимого, журналиста. Идет последнее добивание журналистского корпуса. А факультет журналистики выпускает все новых дебилов. В журналистику идут  уже откровенные недоумки. Фактически журналисты превратились в вид чиновников. Я думаю, если со временем журналистика и возродится, то только за счет других творческих профессий, которые станут заниматься журналистикой. Многие писатели сегодня занялись журналистикой и стали превосходными журналистами, такие, как Михаил Веллер. Но, пожалуй, я не знаю ни одного профессионального журналиста, который был бы неординарен.

Образование – штамповка для мозгов

Однако если средства массовой информации все-таки пережили  приватизацию и несут в себе  смутные воспоминания о достигнутой, хоть и кратковременной, свободе, то другие  традиционно государственные сферы, - образование, медицина, - не пережили и этого! Образование  у нас осталось чисто государственным сектором. Частные школы, которые стали только местом воспитания  ублюдков новых русских, у нас так и не превратились в
полном смысле в независимые. В отличие от западных школ, формировавшихся традиционно вокруг монастырей и аббатств, у нас ничего подобного не было. Частное образование было задавлено с самого начало, потому что мешало главной задаче государства – репродукции масс.

Отдельные учителя лишь были подлинными учителями, стремясь привнести частные новации в процесс образования. Но большинство учителей были серой и лицемерной массой. Любопытно, что некоторые учителя были оборотнями, чему очень располагала их профессия лгать и лицемерить. Вспомним, что школьным учителем был Андрей Чикатило.

Государственное образование казарменно по своей сути, потому что это в широком смысле система репродукции масс. Проверка их через гигантскую мясорубку, приложениями к которой служит и армия, и исправительная система. Школа сегодня не ставит гуманистических целей, а является обездушенной машиной, нагружающей юные головы мешаниной из механистических знаний. Она развращает умы молодых людей, заставляя на все смотреть как на преходящее. Она формирует людей без принципов, с одной лишь задачей – как пробиться по жизни, чтобы поставили нужную отметку. Знания в головах юных людей превращаются в полный бред. В этом школа очень сходна с
телевидением. Она оставляет только обрывки знаний и какой-то чудовищный коктейль информации.

Соответственно остались и государственные учители –  чиновничество, традиционно лояльное государству. Учителя – это прослойка, всегда выполняющая заказ Государства. Всегда встающая в позу «Чего изволите». У нас есть три вида подонков – учителя и журналисты, третьи – представители чисто силовых структур. Учитель – это мент для мозгов. Журналист – это прокурор.

Медицина – способ убийства людей

Но во многом это относится и к Медицине; особенно к Психиатрии. Последняя осталась очень замкнутой и консервативной системой, очень репрессивной своей сути.

Здесь ничего не изменилось! Гигантский поток людей подвергается психиатрической диффамации. Идет шельмовка личности и  бездушная штамповка диагнозов. Людей творческих и неординарных объявляют шизофрениками и отправляют на лечение в специальные психиатрические учреждения (хотя это то же самое, что лечить от высокого роста). В конечном счете психиатрия – разновидность пенитенциарной системы.

Что касается обычно медицины, то нет другого способа быстро умереть, чем попасть в обычную больницу. Схватить инсульт или инфаркт – передвигаясь по кабинетам поликлиник.

Чтобы лечиться в нашей стране, по выражению одного моего знакомого, нужно иметь лошадиное здоровье. Пожалуй, единственное, в чем  достигнут прогресс в последние годы – это создание элитной медицины. Она позволяет восстанавливать здоровье высококачественными средствами, вплоть до фетального лечения (правильнее называемого людоедством). Большинство людей умирает на столах хирургов, от инфарктов и инсультов, так что лучше всего в нашей стране – не прибегать к помощи врачей вообще! Большинство врачей – это палачи в белых халатах. Достаточно посмотреть на то, как они моют руки перед операцией.

Государственный протекционизм и заказы

Все занятые в Государственных корпорациях так или иначе являются государственными чиновниками. Ибо все они – служащие корпораций – лояльный социальный и политический электорат, косвенно получающие дотации от государства. С такими людьми можно делать что угодно!

Учителя будут выполнять любой государственный заказ, медики – делать все, что  им прикажет государство, деятели культуры, театралы – снимать любой фильм или ставить любой спектакль. 

Но государственный протекционизм коснулся даже семьи. Семьи, получающие гранты на многодетность, теперь будут рожать столько, сколько прикажут. Такое понимание народонаселения и его прироста ведет к тому, что народ рассматривается как племенной скот, который будет репродуцироваться в нужных  государству размерах.

Государству нужен поток молодых людей, - для службы в армии и участия в национальных стройках. Если этот прирост прекратится, то государственный организм, построенный на постоянно мобилизации, не сможет дальше функционировать. Персоналистическое общество, как на Западе, противопоказано России.  Это общество, построенное на личной свободе и протестантском сознании.

Но мало одного только экономического влияния на общество! Поэтому развивается    влияние через социальную политику, через финансы, массовую культуру и образование,  через масс-медиа, науку, религию. Причем все это схватывается в единый  корпоративный государственный кулак, в единое корпоративное государство, в систему лоббирования государственных интересов во всех общественных сферах.

Наука теперь развивается только через госзаказы и потому является сугубо обслуживающей прослойкой, а широкое научное сообщество выключено из этой корпоративной системы. Зато доктором наук и профессором становится Владимир Жириновский! Это ли не пример проституции науки и размывания  критериев научного сообщества? В то же время талантливые люди выбрасываются из науки. Или просто не могут никуда поступить.

При слове «культура» я хватаюсь за носовой платок!

Государственный заказ существуют и в Культуре. Государство финансирует теперь многие области культуры (так называемой): бездарные театры, бездарное книгоиздание,  бездарное кино и целые паразитические культурные прослойки, чиновников от культуры. Идет бесстыдная торговля культурным наследием.

Чем больше денег бросается на культуру, тем трагичней в обществе становится судьба отдельных писателей, художников, творческих гениев, не вписанных в этот государственный протекционизм.

Похоже, всех их просто убивают на фоне невиданного финансирования культурной корпорации!

Поразителен вал макулатуры, который издается! Поразительно и качество спектаклей, которые ставятся  в основном при поддержке местных органов власти, причем на театры затрагиваются непомерные деньги; больше затрагивают только на кино и шоу-бизнес. Поражает число червей, которые живут за счет вливания государственных денег в  «культуру».

Еще поразительнее состояние прессы. Там идет полная проституция. Информация превратилась в товар, а теперь уже – в административный ресурс и оперирование людьми. 

Но со временем эта система культурного протекционизма, видимо, упростится и тогда оставят сугубо прикладные (от слова приклад) культурные учреждения. Тысяча ненужных театров сократится за ненадобностью, вал макулатуры прекратится. Оставят только примитивнейшие формы воздействия на общество через масс-медиа и образование.

Расцвет культуры в Корпоративном Государстве закономерен. Культура не может  развиваться в рыночных условиях. Культура, как и образование – это сфера государственного протекционизма. Но чем больше в культуру вливают, тем более бездарной она становится.

Невольно вспоминаются слова Геббельса: «При слове «культура» я хватаюсь за револьвер». Нет, при слова культура я хватаюсь минимум только за носовой платок! То, что происходит в России под видом театрального искусства – не культура. Это физкультура. Как пел Владимир Высоцкий, «бег на месте очень примиряющий».

Борьба с верующими

Другая сфера влияния государства – Религия. Точнее – та государственная корпорация, которая традиционно называется  у нас православием. Вот уже не первое столетие эта корпорация выполняет прямо госзаказ со стороны Государства. Нет ни одного случая (за исключением разве что первых столкновений с советской властью), чтобы православие как корпорация не согласилось бы в чем-то с Государством. Этим она отличается от
католичества, которое веками спорило со светской властью и предавало анафеме целых императоров и королей.

Однако нужна ли государству  даже эта религиозная организация в совершенно уже неверующем обществе? Кажется, даже православие перестало удовлетворять государство. Поэтому такое внимание удивляется другим, демоническим религиозным культам,  астрологии и магии, цель которых – только власть над обществом, а не духовное совершенство человека, не
связь с Богом.

Рано или поздно цели демонического тоталитарного государства вступят в противоречие и с Православием, - в той мере, в какой православие еще остается христианством и верой во Всевышнего. Тогда Государство полностью уже обратится к прикладным религиям.

Наиболее чистые религии – ислам – уже теперь подвергаются нападкам, потому что их очень трудно поставить под контроль государства, как это сделали с православием. Ислам обвиняют в «экстремизме». Но это потому, что он наиболее честная и сакральная  религия, в силу своей специфики не подвергнутая  секуляризации или национализации.  (Хотя и  ислам пытаются  подменить, превратить только в  вид обычаев и консервативную политическую культуру, систему уголовного наказания).

Ненависть современных россиян к мусульманам – это, прежде всего, ненависть к верующим людям, не подвластным вмешательству государства. Такие люди меньше всего подвластны контролю, потому что они верят только во Всевышнего. Ислам мало развит как церковная иерархия, отличаясь в этом смысле от католичества и православия. Исламские общины возглавляются шейхами – боговдохновленными людьми, которые соответствуют раннехристианским харизматикам. Пап и кардиналов в исламе нет. Этим ислам очень напоминает зеркальную противоположность – западный протестантизм.

Христианство давно превратилось в вид «культуры». Но за исключением тех христиан, которые веруют во Всевышнего так же, как и мусульмане: это некоторые протестанты, вроде «Свидетелей Иеговы», которых тоталитарное государство тоже все больше уподобляет «экстремистам».

Так отдельные христиане могут разделить судьбу мусульман и подвергнуться диффамации  со стороны государства. Неуправляемые люди, которые не подчиняются никому, кроме Всевышнего, всегда вызывают ненависть со стороны земной власти.

Я думаю, как только государство сформирует правящую идеологию и поставит под контроль все информационные ресурсы, Религия будет запрещена. Вместо нее появится лжерелигия: система идеологических и психоаналитических мероприятий, демонических культов и массовой культуры, цель которых – как можно больше подчинить себе общество.

Духовное влияние на общество чрезвычайно важно. Дело в том, что Душа человеческая  со всеми смутными воспоминаниями о Добре и Любви, Рае и Красоте – вот та последняя цитадель, которая стоит на преграде сатанинскому государству. Ибо, не опоганив душу, не извратив представления людей о добре и зле, невозможно полностью сделать людей рабами государственной машины. Поэтому, расправившись с творческими людьми, государство начнет расправляться также с верующими людьми.

Задачи корпоративного государства – метаисторичны. Они не охватывают только видимый мир. Это задачи, уходящие в параллельные миры, - откуда их, собственно,  только и можно разглядеть. В противном случае все делающееся государством представляется неким абсурдом. Нам трудно понять, зачем Сталин проводил свои «национальные проекты», например, строил чудовищные каналы, пирамиды, не поняв метаисторические, трансфизическими причины его власти.

Юстиция с завязанными глазами

Конечно, самое главное влияние – это собственно силовые органы и так называемая Юстиция, которая мало уже напоминает Справедливость, но превращена в приводной ремень несправедливых законов; это нормативно-законодательная  база и правоприменительная практика. Все это позволяет до мельчайших деталей регламентировать жизнь общества и людей и превратилось в систему попирательства жизни людей  именем закона.

Насколько закон дошел до влияния на  личные взгляды людей, говорит хотя бы законодательная борьба «с экстремизмом», - она превратилась, по сути, в борьбу с  инакомыслием.

Между тем законов принимается все больше, а правоприменительная практика превратилась в произвол. Сами же законы  все больше выходят за рамки Конституции –
Основного закона. Именно эти законы и следует обвинять в правовом нигилизме. Законы лишились высшего источника и превратились в штамповку законов в римском понимании, то есть постановлений цезаря, которые требуют деспотического выполнения.

Подобная штамповка законов с узкопрагматичными задачами ведет к тому, что к Закону начнут относиться как к хламу. Это действительно может привести к правовому нигилизму.

Социальное моделирование общества

Итак, создается  Государство-Концерн, в котором все другие организации (общественные, экономические, информационные) находятся словно в огромной матрешке.

Такое Государство не национализируя прямо Общество, создает тем не менее Управляемое общество. И во многом даже – управляемую личность. Заводную душу.

Хотя Государственный Капитализм  очень отличается от коммунистической политики прямой национализации,  он представляет собой  более изощренную  и потому более опасную форму присвоения личности.

Прибавим к этому  влияние на общество через Финансы. За счет чего финансируется государственный бюджет?

Идет колоссальная выкачка денег из населения!

У нас ведь  теперь каждая третья статья предусматривает конфискацию имущества. Кроме того, закон позволяет безнаказанно выкачивать деньги за коммунальные услуги. По  сути  это тоже колоссальная  экспроприация денег. Сетевая торговля  и постепенное вытеснение ею рынков позволяет монопольно взвинчивать цены на продовольствие, ширпотреб, транспорт, лекарства и многое другое. Это тоже колоссальная выкачка денег из населения,
причем деньги перетекают в конце концов в государственный карман.

На что же идут деньги из бюджета? На вбрасывание в колоссальные военные расходы, усиление полицейских учреждений,  и влияние на отдельные группы людей. Скажем, студентам, участвующим в движении "Наши", государство оплачивает за учебу. (Дело доходит до того, что политически лояльным гражданам станут прощать коммунальные расходы). По сути это превращает общество, вернее отдельные его категории, в вид проституток, зависимых от Государственного Капитализма.

Государство берет деньги у одних, чтобы сбросить им другим. Оно действует как циничный бизнесмен, который дает деньги одним, потому что возьмет деньги от других. Он ничего от этого не теряет. Государство-монополист тоже  ничего  не теряет от того, что  вбрасывает деньги в население (а именно лояльное население): ведь одной только конфискацией имущества и выкачкой через жилищно-коммунальный комплекс оно зарабатывает в сто раз больше. Выигрыш же  его в том, что оно производит политически
лояльное население. Воздействует на структуру населения. Одни только загибаются от нищеты, а другим вбрасывают деньги. Воздействие  этой политики огромное.

Можно  уничтожить целые типы населения, которые государство по каким-то причинам перестали устраивать и размножить другие типы. Лояльных чиновников, студентов, пенсионеров, журналистов и так дальше. Учитывая масштабы Корпоративного Государства, можно говорить о социальном моделировании общества. Сопоставимом с раскулачиванием и пролетаризацией в первые пятилетки советской власти, когда одни группы населения беспощадно вырезались, а другие культивировались. Точно так же  теперь одни группы подвергаются уничтожению, а другие приветствуются. Мы имеем дело с скальпелем, вторгающимся в жизнь людей. Но это не обязательно репрессивный скальпель, а изощренная финансовая и социальная политика, направленная на селекцию общества.

Но и репрессивная политика огромна. Сейчас карается каждое второе действие, борются не только с преступностью, но и с инакомыслием. И законодательная база, и правоприменительная практика устроены так, что сажают буквально за все. Легче перечислить, за что не могут посадить. Причем законы растут в геометрической прогрессии. Законы пекутся нелепо, как комья. В них остается место для произвола.

Спрут в действии

Финансово-кредитная банковская  деятельность была подвергнута частичной приватизации, но со временем вернулась к сугубо государственной. Почти все банки и кредитные организации, действующие сейчас в стране, являются филиалами  монополизированной государственной системы. Правда, это разветвленный холдинг, имеющий тысячи присосок. Цель этого Холдинга – завладевать как можно большим количеством денег у население, - через вклады, - чтобы возвращать все это в виде кредитов населению. Естественно, не только наживаться при этом, но и проводить определенную корпоративную протекционистскую социальную политику.

Кредиты даются населению  под гарантию – в виде  собственности или в особой  лояльности граждан. В конечном счете, государство берет у население больше, чем возвращает ему. Любопытно, что государство имеет возможность проводить нужную ему социальную политику, предоставляя льготы одним и не предоставляя их другим. Кредитная деятельность делается за счет самих сбережений и залогов граждан. Мы имеем дело, таким образом, с самовоспроизводящимся механизмом влияния на общество.

Тысячи квартир конфискуются в год и тысячи кредитов вновь возвращаются в общество. Учитывая масштабы этого кредитования, можно сказать, что это не финансово-кредитная в узком смысле политика, а протекционистская, социальная Она направлена на пауперизацию одних, доведение их до нищеты, и вскармливания других жирных прослоек общества. Фактически мы имеем как бы с огромной селекцией общества, которое
вписано в формат огромного Корпоративного Государства.

Объединение финансовой и кредитной деятельности в руках  Государства – Спрута ведет к различным издержкам: например, к возможности денежной реформы, замораживанию вкладов, и другому. Вкладывая деньги в банки, мы в конечном счете вкладываем деньги в государство, которое нас же и грабит потом. За счет наших сбережений финансируются и национальные проекты.

Отдавать государству деньги – это все равно, что отдавать свою кровь.

Чем меньше мы принимаем участие в этих вливаниях, тем лучше. Есть классическое правило: государство всегда найдет способ ограбить вас.

За счет выкачки денег из одних живут паразитические прослойки других. Идет целевое финансирование целых групп населения за счет  выгребания денег из других групп. Причем включаются все  более изощренные формы выкачки денег: например, ЖКХ. Оплата жилищно-коммунальных услуг превратилась в своеобразный налог на жизнь, который мы платим Государству-Концерну. Могут быть взвинчивания цен и на другие жизненно важные сферы: продовольствие, транспорт, лекарства. Очень многие люди подвергнуты пауперизации и выбрасыванию из жизни. Но чем больше пауперизируются одни, тем более жирной становится часть других. Тем больше становится всякого рода
«национальных проектов» и  целевых государственных программ. А это и есть государственный капитализм в действии

Нацпроекты – способ траты государственного бюджета

Как ни странно, причина осуществления огромных национальных проектов – наш немыслимо возросший Государственный  Бюджет. Он превысил  все разумные отметки и превратился, по сути,  в гипербюджет, постоянно пополняемый, растущий как снежный ком  почти уже с геометрической прогрессией.

Такое возрастание Гипербюджета – чрезвычайно опасная ситуация, потому что правящая элита не знает, на что ей, собственно, потратить лишние деньги. Ведь просто так украсть деньги она не может. Слишком чудовищны масштабы национального бюджета.

И тогда как выход появляются  эти самые Национальные Проекты.

Что это такое? Это целевые государственные проекты, с государственным финансированием, с очень длительным промежутком времени (от пяти до двадцати пяти лет!), вовлечением огромных масс людей, то есть мобилизацией. Кроме того, это колоссальный способ переложить деньги из государственного кармана в частный.

Как ни странно, это способ украсть деньги из бюджета и дать возможность финансирования целых корпораций. А также вовлечь в нацпроекты огромное количество населения, с неизбежной мобилизацией. То есть это способ взвинтить страну до сверхкорпоративного состояния.

Для осуществления нацпроектов привлекаются, как правило, свои фирмы, в карман которых и кладутся деньги, выделяемые под программу. Самое интересное, что никого по большому счету не интересует цели программ. Главное – это переложить деньги из  государственного кармана в частный. То есть присвоить государственный бюджет.

Элита – это, строго говоря, и есть приватизированное государство. Единственная цель корпоративного государства – выкачать деньги из населения и дать эти деньги присвоить Элите.

Сочинская олимпиада – как украсть четырнадцать миллиардов долларов

Возьмем сочинскую Олимпиаду. Зачем она вообще нужна? Это чудовищная затратная  программа, очень мало дающая в конечном счете. На минуту представьте стадион, который строится для одного матча: примерно то же самое с затратами по проведению одной-единственной олимпиады. Есть опыт московской олимпиады, который очень мало дал в долгосрочном плане. Сочи, правда, собираются превратить во второй Куршевель. Место отдыха элиты. Но элите не нужно такое количество беговых дорожек. Гораздо проще было бы сделать из Сочи игровую зону. Проводить здесь  олимпиаду – слишком
дорогое удовольствие.

Но зачем же тогда нужна сочинская Олимпиада?

Это способ того, как потратить 14 миллиардов долларов. Способ того, как переложить 14 миллиардов из государственного кармана в частный. Просто так своровать из государственного бюджета деньги элита не может. Просто так воровали раньше, в 90-ые годы. Сейчас так не воруют. Чтобы присвоить деньги – из немыслимого государственного бюджета – нужно создать программу Национальный Проект. Потом создается государственный холдинг. Это то, что будет осуществлять национальный проект. Потом этот холдинг решает, кому дать деньги, кого обеспечить госзаказами. Иначе потратить столь чудовищные деньги невозможно. Украсть из просто так, как раньше, никто не даст. Поэтому возникает государственный заказ, выстраивается вереница компаний и фирм, которые будут получать заказ на строительство. В итоге 14 миллиардов тратится.

Обсуждать целесообразность Сочинской Олимпиады или любого другого Нацпроекта никто не будет. Это неприлично. Как неприличным считается обсуждать военно-оборонный заказ. Достаточно того, что принят, и его выполнение обязательно. Никто не обсуждает, почему мы так много тратим на оборону. Мы можем тратить миллиарды и миллиарды. И даже триллионы. Главное другое – что эти триллионы расходуются среди своих фирм.

Казалось бы: если денег много, то  это очень хорошо. Но ничего хорошего! Напротив, это плохо по масштабам государства! Это порождает мучительный вопрос, на что эти деньги потратить.

Как бы сделать так, чтобы лишние деньги распределились среди своих компаний. Иначе государство просто  лопнет и сойдет с ума. Оно спросит себя: куда я буду девать эти все  более возрастающие доходы? Дайте мне срочно нацпроекты, чтобы включить в них население.

От национальных проектов – к мобилизационным проектам

Национальные проекты –  это  еще и мобилизационные проекты. Ради их осуществления требуются огромные массы людей, а во времени они рассчитаны на очень долгий срок. Это отличный способ включить мобилизационные технологии, молодежь, идеологически обосновать эти проекты. (Вспомним советские пятилетки). В таких проектах государство только укрепляется.

Каким бы абсурдным не был национальный проект, - например, прокапывание
Беломоро-Балтийского канала, - он нужен государству, потому что таким образом включаются миллионы людей в систему принудительной государственной мобилизации. Самое страшное – если для государства не будет никаких проектов. Потому что тогда государство развалится. Люди поймут, что их одурачивают и никому не нужна тоталитарная организация. Но пока есть нацпроекты – есть смысл государственной деятельности.

Конечный   результат нацпроектов , как это не странно прозвучит, никого не интересует. Главное – легитимно потратить деньги и включить как можно больше народу. Система традиционных  нацпроектов на этом построена. Потому что чем больше включается населения в нацпроекты, тем более крепким становится корпоративное государство и тем сильнее обогащается элита.

Распахивать целину, запускать космические ракеты, производить гонку вооружений –
только для того, чтобы потратить среди своих компаний деньги. И больше ни для чего.

Возьмите главный национальный проект, который осуществляется у нас из года в год. Военно-промышленный комплекс. На кой черт он работает? Польза от него – минимальная. Задачи современной войны и  обороны Родины не требуют такого, что производит этот военно-промышленный комплекс.

Объясняется все очень просто: это затратная экстенсивная система. Она кормит миллионы людей. В какой-то момент эта система стала работать сама на себя и лоббировать интересы в государстве. Самое интересное, что эта система требует в конечном счете выхода для себя, а именно новых войн и оперативных мероприятий (дорогостоящих учений). И самое интересное – войны находятся!

Кто начал войну на Северном Кавказе? Вернее – кто превратил сравнительно небольшую войну,  которую вели горцы, в крупномасштабную стратегическую войну, скрежетом танков и участием в ней сотен тысяч людей? Кому понадобилось превращать Кавказ в полигон для испытания ракет, самолетов, армий? Кто за этим всем стоял?

Военно-промышленный комплекс. Этому ему понадобился выход.

Но завтра ему понадобится другой выход. Например, непонятные учения в Атлантике или еще что-нибудь. Эта система развивается экстенсивно и не может быть остановима. Но в конечном счете она ведет к мировой войне.

Я считаю, что мировая война случится, хотя и будет быстро остановлена. Но причина этой войны – экстенсивно развивающиеся военные бюджеты государств. В мире накоплено столько оружия, что рано или поздно это оружие должно выстрелить. Представить, что человечество найдет повод ломать оперативно-тактические вооружения, как оно ломало в 80-ые годы межконтинентальные баллистические ракеты, очень трудно. Скорее всего,  все эти вооружения будут пущены в дело. Сколько погибнет в третьей мировой войне – я не знаю. Знаю только, что  человечество найдет способ быстро остановить бойню. Не исключено использование тактических ядерных средств.

Фонды вызывают проекты

Возьмем другие проекты. Они тоже вытекают из увеличившихся фондов, которые требуют выхода. Существуют довольно большие Антитеррористический и подобные ему фонды. Например, фонд катастроф. Размеры этих фондов мне неизвестны, но они велики, очень велики и требуют применения. Это значит, что начнутся  антитеррористические учения с целью реализовать накопленный фонд. Соответственно расходуется и фонд Катастроф. Под него можно провести снос и восстановление целых городов! Если такая задача будет нужна государственному строительству, то нас ожидают очень бурные
события. Террористический акт – это, в сущности, идеальная возможность снести что-либо и больше  на этом месте не восстанавливать никогда, а построить что-то новое.

Как правило, объекты, взорванные кем-либо, больше не восстанавливаются. Соответственно, если понадобится сносить – в интересах реконструкции – целые кварталы, то такая задача  властью будет, конечно, выполнена.

Допустим, что понадобилось за день снести сто  пятьдесят хрущевок и построить на их месте бизнес-центр: как эта задача может быть выполнена? Просто убедить жителей переехать из насиженных мест очень трудно. Для этого понадобилось бы предоставлять благоустроенное жилье, лучшее, чем то, в котором они жили. А можно очень просто: объявить, что хрущевки подорвали террористы.  Тогда взорванное жилье восстановлению не подлежит, а жители переселяются в приказном порядке. Таким образом, терроризм
оказывается способом решить градостроительные проблемы «дешево и сердито».

Фонд Катастроф позволяет эффективно решать социальные проблемы реконструкции. Деньги, выделяемые на решение проблем от катастроф, столь большие, что ими можно снести город и построить вместо него другой. Снести целый квартал Москвы и построить вместо него другой. Более новый. Если такой  Фонд есть, то он будет применяться. И я боюсь, не по назначению. Как и Фонд Антитерроризма.

Так же не по назначению применяется Фонд Обороны. Или Фонд Культуры. Или тысяча других фондов.

Национальные проекты вытекают из развития Фондов. Если есть избыточные деньги, то они бросаются на что-то. В случае оборонного фонда – на учения. В случае избыточного государственного бюджета – на национальные проекты. В случае жилищного фонда – на  установку кактусов у вас подъездах. В любом случае вы оплачиваете все эти фонды. Сначала вы платите огромные коммунальные выплаты, а потом видите установленные в подъездах кактусы.

Наши кактусы

Кактус – это маленький национальный проект, напоминающий Чедланина из фильма «Кин-дза-дза»: то есть это идиот, закопанный в землю. Но кактусами могут быть и рытье беломор-каналов, и проведение сочинской олимпиады, и учения в Северной Атлантике, и бессмысленные запуски ракет стоимостью миллион долларов каждая, и проведение войн. «Кактусами» являются и все призывники в армию. Кактусами являются гипетрофированные органы правопорядка. Кактусами являются  одетые в камуфляж работники ФСБ. Кактусом является  и «профилатика терроризма», когда людей выгоняют среди ночи на улицу из домов и заставляют дрожать.

Кактусами являются дорогостоящие военные маневры. Кактусами являются тысячи посаженных непонятно за что и тысячи положенных непонятно почему. Кактусами являются  школьники и студенты, которых  все более превращают в идиотов в учебных учреждениях. Кактусами являются  зрители дурацких спектаклей и телезрители дурацких программ.

Кактусами являются все граждане корпоративного государства, которое отбирает деньги, чтобы потратить их  для установки кактусов в ваших домах.

Кактусы растут в наших головах.

К сожалению, чем дальше эта система развивается, тем больше идиотской и бессмысленной она становится.

Собственных возможностей остановиться она не может,  потому что она развивается экстенсивно.

А это значит, что мы обречены на новые национальные проекты. На новые тропические растения.