|
Теоретический акт
Универсальность слова «экстремизм» и приравнивание журналистов к экстремистам.
Необычайный Обормот, для CHECHENPRESS, 12.02.08 г.
Поражает употребляемость понятия «экстремизм» в информационно-политической лексике страны.
В новостях можно слышать сообщение, что «экстремисты взорвали Черкизовский рынок». И тут же почему-то следующее сообщение: «экстремисты выпустили листовку, в которой обвинили Кремль в нарушении конституции».
Или: «экстремисты провели митинг».
Спрашивается, как можно уравнивать разнонаправленные действия – взрыв Черкизовского рынка в Москве и информационные артефакты? Например, проведение митинга или выпуску оппозиционной листовки?
Раз «экстремисты» взорвали рынок, то их следует называть иначе – не «экстремистами», а «террористами».
Взрыв – это не экстремизм, это терроризм. Давайте будем называть вещи своими именами.
С другой стороны, проведение митинга или выпуск литературы, - это тоже не экстремизм, а высказывание своего мнения. (Так же как участие в информационной передаче «Эхо Москвы».) Непонятно, для чего столь разные явления ставить на одну плоскость и уподоблять друг другу?
Вчитаемся в Закон России об экстремизме:
«Экстремистская деятельность (экстремизм) – это деятельность общественных и религиозных объединений, либо иных организаций, либо редакций средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на:
- осуществление террористической деятельности либо ПУБЛИЧНОЕ ОПРАВДЕНИЕ ТЕРРОРИЗМА»(!!!)
Сразу возникает вопрос: кто писал этот закон? Умалишенный или просто не совсем порядочный человек, поставивший целью приравнять к экстремистам журналистов, пишущих о терроризме?
Невозможно представить, чтобы приравнивалось осуществление террористической деятельности и оправдание терроризма. Физическое действие и информационный артефакт.
Что такое оправдание? Это размышление о терроризме.
Размышление может быть приравнено к «оправданию терроризма», - особенно в тех случаях, когда терроризм возникает не случайно, а обусловлен реальными обстоятельствами. Например, как в случае оккупации.
Но ведь террористкой может быть названа и Зоя Космодемьянская, которая подожгла немецкую комендатуру. Но значит ли это, что за положительный отзыв о ней нужно карать?
И что же тогда: за размышления о терроризме грозит тот же срок, что и за сам терроризм?
Это абсурд, который создается законом. Говорят о «правовом нигилизме», но если сами законы абсурдны, то что же тогда говорить?
Представьте, что вышел Закон, запрещающий чтение Есенина (подобный закон существовал в 50-х годах: точнее, это называлось установкой партии. За чтение Есенина исключали из институтов, из школы, сажали). И что: будем выполнять этот закон?
Законом мы называем законодательный акт, данный нам Государственной Думой. Представляете, сколько невозможных законов она может принять, особенно сейчас, когда у правящей группировки есть «абсолютное большинство» в Думе?
Я думаю, правовым нигилизмом занимаются те, кто принимает абсурдные законы, потому что таким образом продуцируется невозможность выполнять законодательные акты. Но правовой нигилизм – это и постоянное нарушение Конституции РФ, основных прав и свобод граждан, под видом законодательных актов. Право – это ведь не только законы, принимаемые Думой. Право – это Конституция. Большинство законов сейчас нарушают конституционные права и свободы граждан. В частности, Закон о противодействии экстремисткой деятельности нарушает 29 статью Конституции РФ, в которой сказано, что граждане имеют право выражать свое мнение. Выражение своего мнения о терроризме – это не экстремистская деятельность. И уж подавно нельзя высказывание своего мнения уподоблять совершению террористических актов, - как это и сказано в Законе об экстремизме.
Предположим, что вышел Закон, предусматривающий уголовную ответственность до пяти лет за сбивание пешехода. Скажут: правильно. Но тут же будет: лишение свободы до трех лет за игры в виртуальную игру, в которой происходит сбивание пешеходов.
Вы спросите, как можно одно уподобить другому? Но именно так написан Закон об экстремизме, где высказывание своего мнения или оправдание терроризма в форме высказывания мнения, уподобляется… совершению террористической деятельности.
Возникает вопрос: нормальны ли те, кто писал данный закон? На мой взгляд, такой ляп могли написать только люди, у которых не все в порядке с обычным здравом смыслом.
В виртуальных играх моделируется сбивание пешеходов. Мол, виртуальные игры приучают людей к легкости наездов на пешеходов. Поэтому карать нужно и мышление. А, кроме того, нужно карать до двух лет лишения свободы анекдот о сбивании пешеходов
(дескать, как пьяный угодил под машину). Объясняется это, мол, тем, что и анекдоты тоже моделируют у людей наклонность к сбиванию пешеходов.
Будем наказывать и за игру, и за анекдот. Вот точная аналогия закона об экстремистской деятельности.
Показал Киноклуб «не тот фильм» – это экстремизм.
Кинофильм о Зое Космодемьянской – это экстремизм, потому что фильм оправдывает террористку, поджегшую административное здание. Кинофильм (показанный телеканалом Киноклуб) о палестинском террористе и его возлюбленной – это экстремизм, ведь в нем дается положительная оценка террористической деятельности.
Потому что вместо того, чтобы осуждать террористку, поджегшую в оккупации административное учреждение (комендатуру), террористка прославляется.
Долой руководителя Киноклуба, показавшего этот фильм?
Но может быть тогда обратим внимание на недалеких законодателей, принимающих такие странные законы?
Представим себе еще один закон, который вполне может быть принять нашей Госдумой, если она будет продуцировать подобные законы.
Вот такой закон: «караются до десяти лет лишения свободы мужчины, убивающие прохожих, а также (тут сделаем паузу, потому что переход очень важен!) также дети, играющие в войну и… кричащие «я тебе убью».
Есть тут связь? Оказывается, и тут есть связь! Игры в войну и боевые возгласы – ведь это экстремизм.
Сначала ребенок в войну играет, а потом убивать начнет других. Будем, мол, карать и то, и другое. Причем тяжестью первого преступления (то есть убийства прохожих) мы оправдаем серьезность и значимость другого преступления (возгласы ребенка «я тебя убью»). Поставим между ними вообще знак равенства! Пусть одно заставляет карать и другое. У всех, мол, один корень.
Но именно так построен и Закон об экстремизме.
Внешне он правилен. Ведь нельзя «взрывать» рынки, осуществлять террористическую деятельность. Но тут же … нельзя высказывать свое мнение, оправдывать терроризм.
В чем связь между взрывами рынков и оправданием? От того, что кто-то оправдывает, рынки ведь не взрываются! Даже если люди начнут оправдывать терроризм, терроризма в обществе не прибавится. Как не прибавится изнасилований, убийств и краж от того, что я начну призывать к изнасилованиям, или кражам.
Эти действия совершаются объективно и независимо от того, призывают к ним или нет. Призываю ли я к совершению изнасилований или нет, изнасилования будут происходить сами по себе.
Кражи тоже будут происходить сами по себе, - независимо от того, я буду ли оправдывать их в статьях.
Так, спрашивается, чем отличается терроризм как вид преступления от Краж, Изнасилований и Уголовных убийств?
Да ничем он не отличается. Это такой же вид преступления.
От того, что сто человек сейчас возьмутся оправдывать в интернете Терроризм, терроризма не прибавится и не убавится. Ибо он порожден объективными причинами.
Возникает вопрос, зачем искать информационный повод к терроризму в виде «оправдания терроризма»? Почему никто не ищет информационный повод изнасилований, краж и других преступлений. Почему ищут информационный повод у терроризма?
Так в своем ли уме законодатели, принимавшие закон, в котором «осуществление террористической деятельности» приравнивается к «оправданию терроризма»? Зачем было надо принимать такой закон?
Я думаю, здесь сыграли средневековые представления о том, что информация и действие – одно и то же.
Так в Средние века считали виновниками тех, кто проклинал деревню и наводил на деревню мор. По мнению средневековых людей, высказать мнение о чем-то – значит сделать.
Приведу другой пример: гонцам отрубали голову, если они приносили плохую весть. Опять информационный повод приравнивался к действию. Человек, предсказывавший плохой урожай, мог быть побит. Опять информация приравнивалась к действию.
То же самое мы видим в Законе РФ о терроризме. Человек, оправдывающий терроризм, приравнивается к тому, кто совершает террористический акт.
По сути принят закон, запрещающий высказывать мнение о террористических актах. Нельзя думать, размышлять о терроризме.
Нельзя высказывать мнение о терроризме, хотя это прямое введение цензуры, а цензура у нас запрещена 29 Конституции РФ!
Если человек высказывает свое мнение о терроризме в форме публицистических статей, и это запрещается, карается Законом, то это есть косвенное введение цензуры.
Таким образом, Закон РФ нарушает конституционные права граждан, их право высказывать свое мнение о том или ином явлении общества.
Люди, принявшие такой закон, должны быть привлечены к ответственности за то, что они нарушили Конституцию РФ.
Люди, исполняющие этот абсурдный закон, должны быть привлечены к уголовной ответственности за то, что своим исполнением они нарушают Конституцию РФ, карая граждан за высказывание своего мнения. О чем бы то ни было.
Привлекают по этому закону уже не десятки, а сотни людей во всех городах России. Исполнители говорят, что закон принимали не они. Но привлекают ведь они! Когда-то существовал закон – до 97 года – позволявший привлекать людей за обмен валюты. Привлечь можно было миллионы людей. Почему никто не привлекал миллионы людей, обменивающих валюту в сберегательных пунктах?
Выходит все зависит не только от законодателей, но и от конкретных людей, которые привлекают других конкретных людей, гноят их по тюрьмам, следственным изоляторам. Только за высказывание своего мнения.
Чем эти люди руководствуются – здравым смыслом или абсурдным исполнением закона –
мы не знаем.
Но в итоге мы имеем уже сотни посаженных людей, иногда находящихся в очень тяжелом состоянии. Таких, например, как Борис Владимирович Стомахин, отбывающий сейчас наказание в колонии общего режима за издание бюллетеня «Радикальная политика», в котором он якобы оправдывала терроризм.
Виноват он только в том, что высказывал свое личное мнение.
Сейчас во всех городах страны идет привлечение людей. А будут привлекать больше и больше.
Непонятно желание власти искать у всех происшествий информационный повод.
Например, взорвали Черкизовский рынок в Москве – оперативники начали зачем-то искать в сети, кто призывал взрывать. Но к чему искать тех, кто призывал – может быть, сразу найти тех, кто взорвал?
Но ведь от того, что человек пишет статьи, где высказывается частное мнение, рынки не взрываются! Надо обладать поистине средневековым мышлением, чтобы приравнивать информацию к реальному событию!
Допустим, Стомахин призвал бы метеорит упасть на Москву, но разве от этого возросла опасность его деяния?
Можно, конечно, рассуждать так: последствия падения метеорита были бы уж слишком ужасные. Но стоит ли на этом основании казнить человека, призвавшего метеорит упасть на Москву?
Даже если последствия падения метеорита действительно ужасны, это не имеет никакого отношения к самой информации.
Но то же самое мы видим в призывах Бориса Стомахина совершить террористические акты. Борис Стомахин – не руководитель террористической организации. Он – не Бен Ладен, и от его призывов или отсутствия призывов мало что зависело. Он высказывал свое мнение.
Боритесь с мнением, осуждайте его моральными средствами, но зачем привлекать тех, кто призывает и высказывает свое мнение?
Зачем посадили других, уже десятки и сотни людей по всей стране? Кто ответит за злодеяния, которые совершают над нами от имени Закона?
Может быть, у кого-то есть желание просто найти легкий путь и приравнять журналистов к экстремистам?
Но это просто стремление вылить на них то, что не удалось выместить на террористов. Это превращение журналистов в козлов отпущения.
Возьмем некий аналог «призывов к экстремистской деятельности или осуществлению террористической». Это – так называемая угроза убийства.
Статья такая действительно существует и за нее, оказывается, иногда сажают. Только что нужно, чтобы посадить человека по статье за угрозу убийства?
Одной только словесной угрозы – «я тебя убью»- недостаточно. Нужно, чтобы человек приставлял к горлу жертвы нож или размахивал пистолетом, или еще какие-то действия совершал, чтобы его можно было привлечь по статье «угроза убийством».
За слова не сажают, потому что они могут быть выражением экспрессии, эмоциональной реакции, быть метафорой и не более того. Нужно, чтобы человек что-то сделал, прежде чем его посадили за угрозу убийства.
Почему же тогда сажают людей, которые ничего не сделали, кроме как высказывали свое мнение? Их мнение – их конституционное право.
Прокурор может не соглашаться с этим мнением, но не может сажать человека только за высказывание своего мнения.
Если прокурор привлекает человека за высказывание своего мнения, то такой прокурор –нарушает главный закон страны – Конституцию РФ.
Люди, привлекшие человека только за высказывание своего мнения, должны быть отданы под суд.
Люди, совершившие надругательство над человеком за его высказывание мнения – должны быть отданы под суд.
Судья, осудивший за высказывание мнения человека, должен быть подвергнут взысканиям и отстранен от ведения судопроизводства, потому что он сам нарушил основной закон – Конституцию страны. При судебном разбирательстве он не учел конституционные права гражданина Стомахина – свободно размышлять о тех или иных явлениях жизни.
Общество, допускающее подобное надругательство над людьми, должно быть осуждено Трибуналом в Гааге как преступное общество. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. (Посмотрите на устав Гаагского Трибунала, и вы увидите, какие там предусмотрены последствия в отношении преступных стран.).
Общественность, которая пела и плясала, жрала и пила, пока других привлекали к ответственности только за высказывание своего мнения, должна быть сама морально осуждена.
Конкретные люди, которые участвовали в этом гнусном спектакле, давали показания против человека, должны быть морально осуждены как плохие люди. Потому что они использовали закон как средство сведения счетов.
Приведу пример, который показывает абсурдность выискивания информационного повода у уголовного преступления.
Предположим, у вас в подъезде происходит изнасилование. Представили?
Представьте, что вместо того, чтобы искать насильника, уголовный розыск входит в интернет и начинает внимательно изучать литературу, кто и как описал акт изнасилования. Потом привлекают писателя, описавшего изнасилование в романе.
Так может быть искать сразу насильника, а не искать тех, кто писал? Причем тут описание полового акта в интернете, в романе. От того, что человек пишет, изнасилования не совершаются
Может, в таком случае сразу искать и террористов, а не приравнивать пишущих о терроризме к террористам? Информация ведь – не магия какая-то, чтобы от нее зависело, взорвут рынок или не взорвут.
Но как оказалось вообще возможным вообще привлекать за экстремизм и призыв к «осуществлению террористической деятельности» представителей самой мирной профессии – журналистов – не понятно. Для этого нужно быть подлецами, чтобы приравнивать информационные артефакты к действиям.
Почему тогда не сажают в тюрьму актера, размахивающего на сцене гранатой? Или кинорежиссера, снявшего фильм, где действуют террористы?
Формально это то же самое. Спектакль, кинопроизведение обладает таким же воздействием на публику, что и журналистская статья.
Больше того: фильм может подействовать намного сильнее, чем статья, которую никто не читает.
Кто знает, не станут ли экстремизмом вскоре считаться рок-оперы, изобразительные картины, телепередачи, анекдоты, песни, намек в разговоре и мало еще что?
Вот в законе об экстремизме специально оговариваются отдельно редакции средств
массовой информации, словно это какой-то оплот боевого экстремизма. Редакции газет и журналов приравниваются к экстремистским организациям. То есть бедные журналисты, занимающиеся умственным трудом, страдающие аритмией и другими болезнями, - приравниваются законом к боевикам из экстремистских организаций! Ну что тут сказать?
Можно приехать с СОБРом и положить всех работников редакции на пол, закрутить им руки.
Но почему нельзя тогда приравнять к боевикам тогда рок-музыкантов, певцов? Положить на пол и закрутить руки, скажем, у Ларисы Долиной или Аллы Пугачевой? Или Софии Ротару?
В чем разница? Почему журналистов привлекают, а представителей других творческих профессий не привлекают?
Почему экстремизмом может считаться газетная статья (которая, строго говоря, ни на кого не влияет, ее влияние не велико), но не джазовая композиция Ларисы Долиной? Или не «экстремистское» поведение на сцене Аллы Борисовны Пугачевой? Или не кривляния Галкина, «оскорбляющего», пародирующего власть и, следовательно, потенциально формирующего у населения негативное отношение к представителям власти?
Или уж совершенно невообразимая песня профессора Лебединского «Я убью тебя, лодочник!». Он Лодочника предлагает убить! А Лодочник – это наш Рулевой.
Можно привести и другие примеры абсурдного применения Закона об экстремизме к представителям творческих профессий.
В чем разница между журналистами и актерами? И те и другие воздействуют на общество
Мне обидно за средства массовой информации. Ведь не одни они сеют раздрай в обществе!
Их-то влияние как раз не велико, если говорить о статьях в газетах. Текст в газете ни на кого не действует так, чтобы человек под влиянием ее убил бы кого-нибудь. Таких случаев еще не зарегистрировано. Зато кинофильм может повлиять намного сильнее.
Текст так построен, что требует прочтения и усилий со стороны сознания.
Прямо текстуальные обращения ни на кого не влияют, - если, конечно, это не призывы руководителя террористической организации, такого как Бен Ладен, к своим членам. Редактор и автор Стомахин, публиковавший свои статьи, не мог повлиять на совершение терактов. Почему это не было учтено судом?
Кстати, изображение воздействует на сознание совершенно иначе, подсознательно. Под влиянием кинофильма или ролика намного легче совершить преступление. Но кто привлекает кинорежиссеров?
Я, конечно, за то, чтобы никого не привлекали. Но почему же тогда привлекают журналистов? Неужели они так влияют на общество, что их нужно сажать в тюрьмы за то, что они пишут?
Обратите внимание, что некоторые средства информации, маленькие газеты, сайты в интернете настолько малы, что не являются, строго говоря, и средствами массовой информации. Привлекают же их создателей так, словно они влияют на миллионы масс! Ну что с того, что в какой-то газетенке будет опубликовано объявление. Кто пойдет выполнять?
Продукт же, выпускаемый популярными певцами, кинорежиссерами потребляют миллионы! Давайте тогда сажать всех. Кто не спрятался, как говорил министр обороны, я не виноват.
Если уж сажать, так сажать всех! Посадят вот Михаила Веллера или руководителя Киноклуба, показывающего « экстремистские фильмы» - тогда поймут, насколько абсурдны происходящие посадки и репрессии против журналистов. Посадят экстремистку-скрипачку, исполняющую Паганини, да еще выволокут со сцены. (Да, и приплетем сюда зачем-то взрыв Черкизовского рынка.) Товарищи, мол, они же сначала фильмы смотрят, на скрипках играют, а потом идут взрывать Черкизовские рынки!
Приедут с СОБРом в филармонию и положат их мордой в пол.
Придут на спектакль с СОБРом и отмусолят прямо на сцене актеров; впихнут в машину режиссера.
Подобным образом борются с журналистами. Но почему так не могут бороться и с представителями других творческих профессий?
А могут сделать еще и так.
Пригонят российских Папуасов, с размалеванными трехцветными эбалитетами, - этих российских хунвейбинов, - и дадут им право – с точки зрения власти – прямо в зале отбивать ногами почки президенту Киноклуба.
Бить его по ушам с двух сторон, как в фильме «Свой среди чужих». Цитата действием из фильма. А то президент слишком умный стал!
Вот позволят этим хунвейбинам-папуасам ходить по концертам и выставкам с размалеванными под триколор лицами и выволакивать за волосы из зала любого артиста, скрипача, художника….
Художники – мол, не люди, это террористы.
(Кстати, такие хунвейбины с трехцветными эбалитетами уже существуют и проводят действия в отношении творческих людей. По сути это бандитизм в натуральной форме. Власть потакает этим размалеванным людям.).
Посадят не одного, а десять-двадцать человек!
Посадят всю страну, потому что таким образом станет видна абсурдность того, что мы делаем!
Русские хунвейбины – эти русские гандоны из движения «Наши» - начнут бить, выволакивать из зала, тащить любого артиста, художника и писателя. Подонки, прикрывающиеся патриотическим флагом, могут найти занятие для себя в форме выволакивания творческих людей.
В Китае при Мао Цзедуне такие люди, отряды хунвейбинов, осуществляли террор против общества, «культурную революцию», карая за любое проявление индивидуальности и инакомыслия. Потакание этому эбсомолу происходит уже не первый год и в России.
Русскояичные, хочется воскликнуть, объединяйтесь! Выродки и одноклеточные – вы стали героями дня.
Вы прикрывающиеся трехцветными знаменами, - точно фиговым листком, - чтобы скрыть свою ограниченность и одноклеточность. Свою примитивность. Вам кажется, что нарисовав у себя на лице полосы российского флага, вы получают какие-то права бить кого-то, врываться на выставки, хватать за волосы художников.
Кто знает, может быть, посадят Марка Захарова, снявшего когда-то фильм «Убить дракона»: он ведь Дракона оскорбил! У него Дракон получился слишком похож на Путина!
Барон Мюнхгаузен – он ведь тоже экстремист. (Арестуем О. Янковского?). Он на ядрах летал: он ненормальный! Ну и что? Я тоже на ядрах летаю. У меня ядра еще остались…
Ура, товарищи! Посадят скоро в тюрьмы и лагеря пол страны!
Все – экстремисты! Все террористы! Ура!
Выйдут люди на улицы – экстремисты. Не проголосуют правильно на выборах – экстремисты.
А после того начнут привлекать классиков. Льва Толстого. Лермонтова. Пушкина. Гоголя. Особенно Михаила Булгакова. У них-то словесного экстремизма пруд пруди.
…Можно создать такое понятие «теоретический акт». Он означает, что человек осуществляет художественный, теоретический акт. Экзистенциальный акт. Он создает творческую концепцию.
Но это не значит, что он совершает террористический акт.
Это не значит, что художественный акт должен приравниваться – к физическим действиям. Если общество идет по этому пути, то оно обрекает себя на новые репрессии и сталинизм.
Если уж начали сажать журналистов, то пусть сажают всех. Музыкантов, певцов, кинорежиссеров, киноактеров. Всех совершающих свои «теоретические акты». Свои экзистенциальные акты.
Некоторые неплохо устроились, пока других сажают. Они считают, что они недотроги, пока другие отбывают наказание в лагерях за свободную мысль.
Их нельзя трогать. Они ведь – Элита. Они – культура.
Но кто это выдумал?… Я это не выдумывал.
Это выдумали те, кто снова запустил Дракона.
|
