«Технологический капкан»

Али Ансаров, для CHECHENPRESS, 01.02.08 г.

Простой анализ политических событий трех последних десятилетий показывает, что ни одна из современных войн не вспыхивала между народами и государствами, находящимися на едином технологическом уровне развития. Сражаются между собой государства (народы), которые можно условно разделить на две группы. Первая из этих групп – это страны, которые обладают развитой военной индустрией. Вторая – страны, которые вообще не обладают современной военной индустрией, или производят, в лучшем случае, стрелковое оружие.

Существует еще одна закономерность, характерная для современных войн. Заключается она в том, что агрессию всегда совершают технологически развитые страны (идеологические и политические обоснования этих агрессий хорошо известны, их можно не повторять); удел обороняющейся стороны всегда достается неразвитым или слабо развитым в технологическом плане народам и государствам. Необходимо повторить, что эти закономерности присущи только новейшей истории.

В годы «холодной войны» две сверхдержавы (СССР и США) предпочитали сражаться руками стран «третьего мира», снабжая своих сателлитов оружием и инструкторами. Иногда одной сверхдержаве удавалось втянуть другую в прямые военные действия. Так, СССР удалось втянуть американцев в войну во Вьетнаме, а американцам удалось втянуть СССР в войну в Афганистане. Однако гораздо чаще сверхдержавы просто стравливали своих «вассалов» между собой, предпочитая самим не вступать в эти бесчисленные региональные войны и «миротворческие операции».

Примечательно, что обе сверхдержавы проиграли войны, в которых приняли прямое участие. Это тем более «удивительно», что США имели несомненное военное и технологическое превосходство над вьетнамцами, а СССР – над афганцами. Именно эти поражения двух сверхдержав и породили распространенный среди политологов тезис о том, что войну против сражающегося с оккупантами народа невозможно выиграть. Добавим, что такие войны и в самом деле невозможно выиграть, если народ сражается. «Пробуксовки» США и ее союзников в Ираке и Афганистане, и России – на Северном Кавказе – наглядное тому подтверждение.

Секрет этого успешного сопротивления немногочисленных (в сравнении с оккупантами и их вооруженными пособниками) отрядов партизан заключается, как ни покажется это странным, именно в технологической слабости обороняющейся стороны и в отсутствии у них государственных инфраструктур в современном понимании. Весьма существенную роль в борьбе с оккупантами играет и сам факт оккупации, когда технически развитый противник вынужден бывает, образно говоря, «спуститься на землю», то есть оказаться в зоне досягаемости для стрелкового оружия. Против авиации, дальнобойной артиллерии, ракет и кораблей партизаны в большинстве случаев бессильны, однако, когда оккупанты приходят в «завоеванную» страну, они резко теряют это технологическое превосходство.

Что касается государственных инфраструктур, то их отсутствие у обороняющейся стороны не позволяет оккупационным силам «схватить за горло» правительство и принудить его – а вместе с ним и силы Сопротивления – к капитуляции. Для обороняющейся стороны достаточно бывает просто обозначить свою легитимность формальными правительственными структурами, чаще всего «рассыпанными» по всему миру. В зоне же прямых боевых действий функционирует военная организация, возглавляемая лидерами, которые могут быть быстро заменены новыми в случае их гибели или пленения.

Именно по этой причине (невозможностью склонить к капитуляции) подавление партизанских движений всегда и во все времена проистекало с запредельной жестокостью со стороны оккупантов и их вооруженных пособников. У этой жестокости больше эмоциональных – нежели рациональных – причин: «Мы завоевали эту страну, разрушили ее города и селения, заняли гарнизонами все важные в стратегическом плане места. Мы насадили везде своих марионеток, создали отряды полицаев, преданных нам, ибо мы повязали их кровью своих соотечественников. Мы применяем политику кнута и пряника, мы сделали все, что делается для победы, однако эта страна и этот народ не сдаются. Следовательно, надо больше жестокости, больше террора». И война, которая преследует какие-то декларативные политические или идеологические цели, постепенно теряет эти цели и выливается в ожесточенное взаимное истребление.

Но банальная истина заключается в том, что террор со стороны оккупантов их местных прислужников «ломает» только слабых, и без того бесполезных для Сопротивления. Сильных же террор оккупантов приводит в отряды сражающихся партизан. Причем, приводит таких людей, которые уже не остановятся ни перед чем, и на жестокость оккупантов будут отвечать такой же жестокостью. И для оккупантов остается только один способ утаить накал насилия в «завоеванной» стране – скрывать свою жестокость и выпячивать посредством СМИ жестокость партизан. Если в стране, совершившей агрессию, существуют эффективные правозащитные организации и свободные СМИ, то оккупантам не удается скрыть то, что они хотели бы сделать негласным. Общество сопоставляет происходящее с заявленными ранее целями и видит, что цели эти еще дальше, чем в начале войны. И начинаются общественные протесты и требования прекратить войну.

Такое было в России в первую Российско-Чеченскую войну, до воцарения в Кремле чекистской хунты Путина, такое сейчас происходит на Западе. Однако эта статья писалась не для констатации этих общеизвестных закономерностей. Все вышесказанное подводит нас к выводу, что в технологической слабости народов – жертв современных агрессий – и заключается их стратегическое преимущество на войне. Да, агрессоры нападают на  «отсталые» страны и народы, считая, что против их пушек, самолетов и ракет автоматы и пулеметы бессильны. Так и есть. Если бы обороняющиеся имели заводы по производству тяжелого вооружения, и если бы оборона была построена на применении этого тяжелого вооружения, на регулярных войсках, то для обороняющейся страны все кончилось бы в короткое время – как для саддамовского Ирака.

Однако, когда заканчивается первый этап агрессии, и начинается «переваривание проглоченного», выясняется, что в дело вступил «другой Ирак» – партизанский. И этот «другой Ирак» не зависит ни от пушек, ни от самолетов, ни от средств противовоздушной обороны. Чтобы страна считалась завоеванной, агрессоры должны вступить на ее землю. То есть, оказаться в досягаемости для автоматных и снайперских пуль. Города и селения завоеваны, в них посажены марионетки, и вследствие этого приходится загонять авиацию в ангары и чехлить стволы пушек. Не будешь же сносить с лица земли города и селения, чьи жители твоей же собственной пропагандой объявлены «своими». И оккупантам приходится теперь воевать лицом к лицу, «спецназ против спецназа», автоматами против автоматов, иногда впадая в злобную истерику и «по ошибке» обстреливая артиллерией и ракетами ненавистных «своих».