О чеченской истории

CHCHENPRESS, Отдел публикаций и СМИ, 18.01.08.

Думаю, большинство наших земляков согласится, что описание чечено-ингушской истории, данное местным ученым, вызывает у вайнахского читателя большую или меньшую степень недоверия. Этот психологический феномен, на мой взгляд, имеет несколько объяснений.

Во-первых, очень длительное время нам прививалось чувство национальной неполноценности, чтобы сокрушить все ментальные преграды на пути русификации и деисламизации. Например, уже со второй половины XIX века, с момента завершения Кавказской войны, русские ученые и краеведы публиковали статьи и книги, в которых пытались обосновать мнение о "дикости", "нецивилизованности" чеченцев и ингушей. Доходило до утверждений (реанимированных впоследствии сталинской пропагандой), что башни и замки в наших горах построены не вайнахами, а каким-то другим народом, более культурным и цивилизованным. Так, начальник Аргунского округа А.П. Ипполитов писал в 1868 году, что чеченские башенные комплексы в горах сооружены в древности персами, так как горцы, по его мнению, были "несколько столетий назад дикарями в полном смысле этого слова" (см. "Сборник сведений о кавказских горцах", выпуск 1, Тифлис, 1868 г., стр. 50). Подобные утверждения в той или иной форме постоянно присутствовали в кавказоведческой литературе последующих десятилетий вплоть до наших дней.

Во-вторых, чеченский или ингушский историк мог рассчитывать на публичное признание лишь в том случае, если его изыскания оформлялись по образцу колонизаторской идеологии, стержнем которой являлась догма о цивилизаторской роли "великого русского народа". Признав эту формулу и снабдив свою работу двумя-тремя цитатами из произведений Маркса или Ленина, вайнахский историк мог попытать счастья в "эзоповом языке", то есть изложить свои взгляды, немного завуалировав их под официальные идеологические штампы. Такой прием часто срабатывал благодаря непроходимой тупости "надзирателей от науки", но рядовые читатели, для которых эти труды предназначались, не были в курсе всех этих маскировок и поэтому не могли правильно понимать иносказания и скрытый подтекст. И выходило так, что вайнахские историки писали исключительно друг для друга.

В-третьих, слишком силен был для вайнахов шок, когда в благоприятные времена ученые получили возможность рассказать о баснословной древности их истории, об их связях с самыми архаичными и блестящими цивилизациями Востока и Запада. Реакция наших земляков на эти публикации напоминала поведение бедняка, внезапно узнавшего о своем королевском происхождении и о несметном богатстве, доставшемся ему по наследству. Реакция эта характеризуется недоверием, так как перемена слишком ослепительна и лишена этапности, которая дала бы время на постепенное привыкание.

Нашим историкам, видимо, придется смириться с подобной реакцией на их научные разработки и чаще цитировать русских и западных ученых, так как русская или немецкая (английская, французская) фамилия под статьей вызывает у чеченского читателя большее доверие к написанному, нежели вайнахская. Можно надеяться, что эта "детская болезнь" восприятия в скором времени пройдет, и громадную роль в этом психологическом переломе сыграют итоги недавней войны, которая доказала чеченцам силу их духа, чистоту и древность их крови. Нужно просто понять, что ни одно "историческое приключение" наших предков, сколь бы необычайным оно не выглядело, не превосходит необычайность нашего времени и деяния наших современников-соотечественников. Почему нынешние чеченцы, разгромившие полумиллионную, вооруженную до зубов армию вторжения, не должны доверять историческим источникам, в которых описываются военные победы их предков над полчищами Чингисхана или Тамерлана? Или другим источникам, повествующим о столь же блистательных победах, одержанных в более древние эпохи?

Победы эти были не только военными, но и нравственными, так как они обеспечивали не только физическую сохранность чеченского народа, но и незыблемость его мировоззрения, системы оценки людей и поступков. Древние народы сохраняют себя в этом мире не столько оружием и мощью армий, сколько неискаженностью нравственного мышления, консервацией изначальной ясности человеческих взаимоотношений. И плохую услугу оказывают своему народу те из "прогрессивных чеченцев", которые призывают "модернизировать" нравственные устои нашей жизни, приводя их в иллюзорное соответствие с "велением времени". Им бы можно ответить так: если прогресс возможен только на разгромленной нравственности, то пусть такой прогресс убирается к дьяволу!

Главная суть чеченского национального характера, его становой хребет, его философская формула выражены в личной свободе каждого и равенстве всех перед законами бытия, предписанными человечеству нашим Создателем. Все остальное – не более чем мошеннические ухищрения нравственных калек и обезьянничание. Чеченец не может измениться в нравственном плане, оставаясь чеченцем – настолько совершенную и продуманную в деталях духовную гармонию оставили нам наши предки. Эту гармонию невозможно "улучшать", не разрушая ее, не сдвигая ее чудесную соразмерность в область неустойчивости, падения, краха.

Не нужно бояться обвинений в "дикости", "примитивности". Примитивность, дикость проявляются не в соблюдении нравственных законов, а в варварском их разрушении. Нравственность, доброта, человечность, гражданская доблесть, уважение к людям – все это есть итог долгого и мучительного духовного прогресса, духовных усилий в попытках привести свою жизнь и свое мышление в соответствие с заповедями Творца. Это – венец пути, дальше может быть лишь удержание и укрепление достигнутого. Однако многим не по силам не только достижение нравственных высот, но даже путь к ним. И именно эти, потерявшиеся в хаосе усложненного ими мира нравственные мутанты, пытаются обвинять нас в дикости. Дикарство, примитивность проявляются как раз в том зловонном букете из лжи, сытого равнодушия, неуважения к слабым, скотского следования своим животным инстинктам, что составляет основу так называемого "цивилизованного мира". Конечно, исключения есть в обоих лагерях, но мы говорим не об исключениях, а о тенденциях.

Касаясь этих вещей, мы ведем речь об истории, так как ее значимость заключается не в перечне событий, а в нравственном их содержании. К примеру, русским историкам всегда приходится лгать, изворачиваться, лепетать что-то скороговоркой, когда они описывают войны, которые вела Россия. Потому что большинство этих войн неправедны, аморальны, они проводились с захватническими целями, для подавления свободы других народов. Чеченцы же в обозримом прошлом не вели ни одну подобную войну: всегда – защита, всегда отпор иноземным завоевателям. Поэтому наша история нравственна, она легка для изложения и восприятия. Но мы часто попадаем впросак, давая замутнить эту ясность разными выдумками, мы втягиваемся в дискуссии по незначительным деталям, давая им заслонить главное. Нам начинает казаться, что "полноценная" история обязательно должна выглядеть как пестрый ковер, сплетенный из интриг, заговоров, хитрых политических ходов и т.д. Словом, как "у них". Некоторым нашим ученым начинает казаться, что прямолинейная четкость исторических деяний чеченцев обедняет нас, тогда как она показывает ясность мышления, присущую нашим предкам. А такая ясность всегда приводит к правильным историческим решениям.

Сегодня, через темные штрихи наших конфликтов, через всполохи эмоционального накала проступают туманные контуры Чеченского Государства. Самым главным элементом его фундамента нам представляется дух героизма и воинской доблести, столь редкий в современном мире. Нам еще трудно до конца осознать, какой ценный нравственный дар мы оставляем будущим поколениям чеченцев, передавая им сквозь время возможность гордиться величественным пафосом наших дней. Историки знают, как важна для воспитывающей роли истории не только ее героичность, но и красота. И поэтому людям, которые завтра займут свои места в учебниках чеченской истории, стоило бы вести себя более осмотрительно в поступках и особенно речах. И учиться выражать свои мысли у великого Джохара. Помните телеграмму, которую он отправил командующему ВВС России генералу Дейнекину после бомбежек чеченских аэродромов в начале войны? – "Поздравляю с победой в воздухе. Встретимся на земле". Со времен Спарты и Рима не было сказано ничего более лаконичного и прекрасного. Многословие –
признак не ума и тем более не мудрости. Сварливость не украшает героя. И я обращаюсь к лидерам чеченской нации – если вам выпало творить историю, творите ее красиво.

Хасан Бакаев, историк,
альманах "Чеченец", № 3(18), 1998 г.

Chechenews.com