Об очевидном

CHECHENPRESS, 24.12.07.

Чеченпресс предлагает читателям статью Председателя Кабинета Министров ЧРИ Ахмеда Закаева, касающуюся подоплеки и истинных целей провокации по провозглашению «Имарата Кавказ».

В своем Постановлении № 1-В Парламент Чеченской Республики Ичкерия характеризует провозглашение бывшим Президентом Доккой Умаровым «Эмирата» как «самоотстранение от исполнения обязанностей президента». Можно только догадываться, почему очевидное «тягчайшее преступление» (ст 2.2 Конституции ЧРИ) названо «самоотстранением». Не посягая на исключительное право чеченских парламентариев интерпретировать законы Чеченской Республики (ст 64. 14), я буду писать о своих впечатлениях.

Не требуется быть особым специалистом в области права, чтобы в заявлении Докки Умарова о провозглашении «Эмирата» обнаружить нарушение ст. 1.3 Конституции, гласящую: «Государственный суверенитет и независимость Чеченской Республики неделимы, незыблемы и к полномочиям органов государственной власти не относятся». В идеальном варианте покушение на суверенитет и независимость какого-либо государства представляет собой попытку перевести данное государство под контроль другого государственного образования. Докка Умаров объявляет Чеченскую Республику частью некоего «Эмирата». Трудно найти здесь принципиальную разницу с утверждениями о том, что Чеченская Республика является неотъемлемой частью России. Вышеприведенная статья чеченской Конституции не делает исключения ни для Президента Докки Умарова, в каких бы экстремальных условиях он ни пребывал, ни для бывшего муфтия Кадырова, какие бы у него ни были проблемы с тем или иным джамаатом.

Ст. 72 Конституции ЧРИ содержит текст клятвы для вступающего в должность Президента: «Торжественно клянусь верно служить народу Чеченской Республики, укреплять и защищать ее суверенитет, строго следовать Конституции и законам Чеченской Республики, гарантировать права и свободы граждан, добросовестно выполнять возложенные на меня высокие обязанности Президента Чеченской Республики». Я буду искренне удивлен, если кто-либо укажет мне, в какой части данная клятва не нарушается в известном заявлении Д. Умарова.

Ст. 74 чеченской Конституции гласит: «Президент может быть освобожден от должности в случае совершения им преступления. Решение о возбуждении дела об отстранении Президента от должности в связи с подобным обвинением принимает Парламент большинством не менее двух третей голосов». Едва ли, в сегодняшней ситуации было бы просто освободить Докку Умарова от президентских обязанностей через предусмотренную Конституцией процедуру, скажем, хотя бы из-за вопроса о кворуме. С другой стороны, случайно ли текст заявления Умарова был составлен таким образом, что парламентарии, избегая сложные процедуры, смогли оперировать фактом «самоотстранения от исполнения обязанностей», приравнивая ситуацию к случаю, например, смерти или тяжелой болезни Президента? Судя по публикациям, призванным всячески дискредитировать решения Парламента по поводу заявления Умарова, организация, стоящая за планом «Эмират», была на зависть хорошо осведомлена о всех деталях, связанных с деятельностью чеченского Парламента. И явки, и имена – все оказалось под рукой.

Очевидно, «самоотстранение от исполнения обязанностей», а на языке разработчиков «Эмирата» - добровольная (чистосердечная) трансформация из Президента ЧРИ в Эмира Эмирата, не было не только случайностью, но, наоборот, было главной целью плана. Что вышло незапланированно – это парламентские решения, хотя, казалось бы, было сделано все возможное во избежание таких сюрпризов. Как мы помним, Россия любым способом пыталась сдвинуть чеченцев с легитимной базы их государственной независимости. Например, в 1997 - 98 гг. тогдашний муфтий Ахмад Кадыров упорно называл Президента Аслана Масхадова Падишахом, а наличие Парламента и политических партий объявлял противоречащим Исламу.

Одновременно с муфтием чрезвычайную религиозную озабоченность проявлял в то время небезызвестный Мовлади Удугов, по мере сил учреждая в Республике «исламский порядок». Давление на Президента было настолько велико, что он, предотвращая вооруженный конфликт, вынужден был издать заведомо антиконституционный Указ о вводе в Республике Шариатского правления. Ситуацию спас Парламент, наложивший вето на президентский Указ. Президенту было разъяснено, что он обладает правом законодательной инициативы (ст. 73 Конституции ЧРИ), но не законодательной властью (ст. 61 Конституции ЧРИ). В рамках мер по выходу из кризиса была создана Государственная комиссия по выработке предложений о внесении изменений и дополнений в Конституцию ЧРИ. Начавшаяся вскоре вторая античеченская война помешала комиссии завершить начатую работу.

Захваченный в 2000 г. русскими Председатель чеченского Парламента Руслан Алихаджиев пропал без вести. Очевидно, что с ним расправились за отказ объявить Аслана Масхадова незаконным, а Чеченскую Республику частью России. Заместитель Руслана Алихаджиева Иса Темиров, попавший в руки русских в более поздний срок, выжил. Ценой его жизни оказалось инсценированное им в Москве собрание чеченских парламентариев, которое выразило Президенту Аслану Масхадову импичмент. Российские власти легко простили Исе Темирову участие вместе с Шамилем Басаевым в захвате Буденовска в июне 1995 г. Безусловно, решение чеченских парламентариев в Москве по освобождению Аслана Масхадова от обязанностей Президента не могло иметь законной силы, по меньшей мере, из-за условий, при которых парламентарии собирались. Не могли бы иметь юридической силы также обязательства сложить с себя полномочия, данные депутатами под угрозой применения силы.

Все попытки трансформировать Президента ЧРИ в Эмира, а Государственный Комитет Обороны в Маджлисуль Шуру с законодательными функциями  имели одну ясную цель –
лишить чеченскую независимость легитимной базы. Истину знали сценаристы красочных баталий по внесению изменений и дополнений в Конституцию. Надо полагать, многие участвовали в них с добрыми побуждениями, не подозревая, что вдохновители конституционных изменений следующим этапом планировали отказаться от всех этих изменений вместе с самой Конституцией.

Кстати, те изменения и дополнения, якобы внесенные в Конституцию в ходе второй войны, не имеют под собой никакой юридической основы, даже если ГКО-Маджлисуль Шура собиралась двадцать раз, так как в ст. 62 Конституции ЧРИ  ясно говорится о том, что «Принятие Конституции Чеченской Республики, внесение в нее изменений и дополнений относятся к исключительному ведению Парламента Чеченской Республики». А процесс, конечно, имел смысл, так как парламентарии, не востребованные и подмененные как бы Маджлисуль Шурой, должны были естественно отойти от дел, найдя себе удобное оправдание. Поучительный пример подал Вагап Тутаков, официально сложивший с себя полномочия депутата. Президент, настойчиво называемый теперь Амиром ГКО-Маджлисуль Шура, постепенно, но верно должен был идти к тому, к чему привели Докку Умарова. Теперь бесполезно дискутировать о том, сделали бы Аслан Масхадов и Абдул-Халим Садулаев второй шаг, сделав первый.

Вывод из состава ГКО-Маджлисуль Шуры Председателя Парламента Жалаудина Сараляпова, осуществленный буквально накануне провозглашения «Эмирата», должен был парализовать чеченский Парламент. Авторы проекта «Эмират» были невысокого мнения об «останках» Парламента ЧРИ, как они теперь с раздражением именуют избранников чеченского народа. Ответное заявление Парламента от 10 октября 2007 г., в котором говорится о возобновлении в полной мере своей деятельности, свидетельствовало о том, что сбрасывать со счетов чеченских парламентариев было недальновидным решением.

В первую войну ситуация с чеченским Парламентом была сложнее. Ахьяд Идигов, как Председатель Парламента, был чуть ли не единственным депутатом, который оставался в строю. Тем не менее, во всех необходимых случаях появлялись решения Парламента, с которыми не могли не считаться. Невозможность заседать в полном составе не снимало значимость решений Парламента. Например, утверждение в должности Зелимхана Яндарбиева после гибели Джохара Дудаева в 1996 г. В то же время Парламент в лице Ахьяда Идигова не становился послушным инструментом в чьих бы то ни было руках. Зелимхан Яндарбиев так и не смог убедить Парламент утвердить президентский Указ о Шариатском Уголовном Кодексе.

Самое поучительное в истории с первым Парламентом – это то, как он после окончания боевых действий собрался почти в полном составе и плодотворно исполнял свои обязанности до избрания новых парламентариев 27 января 1997 г. Говоря языком учредителей «Эмирата», именно «останков» идиговского Парламента хватило на организацию и проведение выборов Президента и Парламента ЧРИ в январе 1997 г., получивших высокую оценку со стороны международных наблюдателей. Также это был идиговский Парламент, внесший известные изменения и дополнения в Конституцию ЧРИ Законом от 11 ноября 1996 г. и Законом от 3 февраля 1997 г.

Надо очень не любить чеченский народ, чтобы презрительно говорить о его избранниках. В отличие от некоторых деятелей, я восхищаюсь мужеством и силой воли чеченцев, продемонстрированных в борьбе за свободу и честь своей страны. Я был приятно удивлен, когда узнал, что только 14 из 58 депутатов чеченского Парламента в той или иной мере официально стали ассоциироваться с установленным русскими в Чечне оккупационным режимом. На примере Магомеда Хамбиева можно себе представить, какие меры убеждения были применены против многих из них. Можно гордиться тем, что по настоящее время 33 депутата законного чеченского Парламента продолжают представлять своих избирателей. То, что 12 из них во главе с руководством Парламента оказались в Европе, надо только приветствовать. В мировой практике есть прецеденты, когда правительства на время оккупации вынужденно покидают страну, но продолжают функционировать, не теряя при этом легитимность. Норвегия и Франция, оккупированные во время второй мировой войны – яркие тому примеры.

Очень интересный вопрос, почему «Эмират», важнейшее в истории мусульман явление, как утверждают его сторонники, не был провозглашен ранее, скажем, 2 или 5 лет назад? Почему «Эмират» не был провозглашен устами Шамиля Басаева, Хатаба или того же Сайфулы? Дело в том, что вся риторика сторонников «Эмирата» не стоит ровным счетом ничего. Заказчикам требовалось исключительно одно, а именно: чтобы «Эмират» или «Халифат» был провозглашен действующим на этот момент легитимным Президентом Чеченской Республики. Вне всяких сомнений, было много попыток подтолкнуть к такому шагу всех предшественников Докки Умарова, но получилось только с последним.

Я смею предположить, что причина здесь не в наличии у Умарова Докки большего мужества или учености, чем это продемонстрировали Джохар Дудаев, Аслан Масхадов или Абдул-Халим Садулаев. Как известно, по сталинскому правосудию не требовалось доказать вину обвиняемого, если он сам признавался в совершении преступления. Самоликвидация чеченской независимости, каким бы образом это ни осуществилось, всегда рассматривалось русскими как решение чеченского вопроса. Наверное, и Дудаеву, и Масхадову приходилось выслушивать много обещаний, лишь бы они отказались от государственной независимости.

О перспективах такой организации, как «Эмират», говорить долго не стоит. Прошедшее столетие изобилует примерами на эту тему. Большинство мусульманских стран, как правило, не дружившие с Советским Союзом, планомерно терроризировались разного рода исламскими фронтами, джамаатами, в т.ч. разнородными «Эмиратами». Никаких проблем с «фундаменталистами» не испытывали Асад в Сирии, Саддам Хусейн в Ираке и Муамар Каддафи в Ливии. Со стороны «фундаменталистов» этим диктаторам почему-то прощались как их светскость, так и дружба с социалистическими режимами, открыто провозгласившими атеизм своей государственной идеологией.

Про «Эмират» в исполнении Докки Умарова можно сказать, что он будет существовать столько, сколько в нем будет нужда у учредителей, или пока будет продолжаться оккупация и чеченцы не возьмут ситуацию в своей стране под свой полный контроль. Я пишу это все, не исключая, что много людей искренне верят в другую перспективу для «Эмирата». Тут, как говорится, только время расставит все по своим местам.