Памяти самых близких

CHECHENPRESS, 17.12.07.

Интервью у Елены Маглеванной взяла Л.Володимерова.

ЛВ: - Елена, несмотря на то, что мы с Вами не так давно общались и говорить будем о политике, поводом для статьи послужили Ваши стихи: я прочла их, заплакала и поняла, что многим, таким же несентиментальным и пережившим гибель родных читателям Чеченпресс, Ваши строки послужат лекарством.

ЕМ: - Обо мне много говорить не стоит, тем более что совсем недавно, 4 декабря, исполнилось бы 45 лет замечательному человеку, с которым Вы, Лариса, да и некоторые другие из тех, кто пишет для Чеченпресс, были ближе знакомы, – Александру Литвиненко. Его страшная смерть в ноябре прошлого года потрясла всех. По рассказам тех, кто его знал, – это был прекрасный, светлый, открытый человек, у него было много друзей. Именно своей абсолютной порядочностью он и раздражал некоторых, о порядочности представления не имеющих. Трагический парадокс: не будь он настолько честным – был бы сейчас жив. С чего вообще началась эта история? Ему дали приказ убить, а он не пошел против совести и отказался его выполнять. Другой бы – убил, хотя для нормального человека это непредставимо. Но в ФСБ нормальные люди – исключение из правил. Литвиненко и оказался исключением, не на своем месте, – в этом заключается его трагедия. Он хотел служить родине, а его послали устранять неугодных властям. Другие смирились – он не смог. Полагаю, в своей спецслужбе он всегда был «белой вороной». Зато своими книгами приобрел уважение и признание всех честных людей – ценой своей жизни...

А в эмиграции? Другой бы, спасшись чудом, после нескольких арестов, сидел бы тихо, боясь даже рот раскрыть, тем более что уголовное дело на него в России не было прекращено. – Нет, он не успокоился, продолжал заниматься расследованиями, разоблачал все грязные делишки нынешнего российского режима – от «дела ЮКОСа» до убийства Политковской (с которой дружил). Понятно, что преступная власть не могла долго смотреть на это спокойно – и убила его, нарочито жестоким, изуверским способом, чтобы другим неповадно было. Его дело продолжат другие – но место, которое он занимал, никем не может быть занято. Нам всем очень не хватает Александра, его смелых разоблачительных статей, неравнодушного взгляда на все, что происходит в моем царстве-государстве. Что бы с тех пор ни случалось, я все время думаю – а что бы он про это сказал, как бы отреагировал? Мысленно обращаюсь к нему – но он не может ответить, и эта пустота огромна. Он был моральным авторитетом, ориентиром, на который надо равняться. Пока мы помним его, он не умер. Перечитываю его книги и статьи – и он говорит со мной. Можно убить – но невозможно заставить замолчать, как он сам говорил в своем письме.

ЛВ: - В годовщину гибели Саши Вы написали стихи:

…И через год продолжаешь ты слышать голос
Его – на завтра отложенный разговор,
Прерванный, продолжается до сих пор.
Вода в реке стала теплой и снова похолодела,
Голос, душа остаются – смертно одно лишь тело.
Вот уже год ты не чистишь почтовый ящик,
Не проводишь границ – потому что ненастоящим
Все иначе становится; ни слезы не уронишь из глаз,
Наши друзья не уходят – они прорастают сквозь нас,
Как сквозь землю трава, как звезды сквозь дыры в крыше.
…И через много лет ты голос его услышишь.

ЕМ: - Эти стихи посвящены Александру и Вам. Он по-прежнему жив для всех любивших его друзей. И главное, что нам, оставшимся, необходимо – сделать все, чтобы его имя продолжало звучать – как символ мужества и бескомпромиссной борьбы за правду. К его могиле приносили цветы даже незнакомые люди – те, кому он стал близок своими статьями. Александр был не только смелым борцом, но и хорошим, добрым человеком. Мы всегда будем с восхищением вспоминать Александра, и с презрением и ненавистью – его убийц. Неважно, что один из них недавно стал депутатом Госдумы и формально неподсуден, как неважно и то, что заказчик убийства все еще возглавляет одну из крупнейших мировых держав и пользуется – пока что – любовью обманутого, одураченного населения. Кара Всевышнего все равно настигнет его – как и других ответственных за это подлое преступление.

Даты, связанные с Александром, не могут не стать лейтмотивом этой недели – как и всего предшествующего ноября, который для меня теперь навсегда будет только месяцем, когда был убит Литвиненко – и ничем иным. Трудно думать в эти дни о другом: абсолютно на все падает отсвет прошлогодних трагических событий. Лицо Александра, лежащего на больничной койке, будет стоять у меня перед глазами, наверное, всю оставшуюся жизнь – настолько больно было увидеть его, прежде всегда жизнерадостного, полного сил и планов человека, таким. Но пока я помню его – буду помнить и тех, кто спланировал и совершил это убийство, – да будут имена их прокляты всеми. Время все расставит по своим местам.

Александр всей жизнью доказал главное – что можно не бояться. Можно не выполнять преступных приказов (один из любимых аргументов пойманных за руку негодяев «при исполнении» – «я не виноват», «мне приказали», «это было задание» и т. д. – так пошло по крайней мере со времен нацистов). Приказу, если он преступен, можно, оказывается, не следовать! Не молчать и не закрывать глаза, когда рядом с тобой творится беззаконие. В любой ситуации оставаться порядочным человеком, даже живя, работая в репрессивной машине государства. Александр был, конечно, не единственным, кто поднял свой голос против режима, но важно то, что он стал одним из тех, кто учил нас мужеству, был для нас образцом, к которому мы стремились. Для меня было бы честью стать хоть в чем-то похожей на него. А смерть Александра, помимо всего прочего, показала – насколько далеко может зайти государство в своей ненависти. Если у кого-то еще оставались сомнения, то теперь они полностью развеяны. С теми, кто организовал это отвратительное преступление, не может быть никакого примирения, разговора, они заслуживают одного – суда и наказания, достойного содеянного.

ЛВ: - Елена, а как Вы, живя в России, впервые узнали о книгах Литвиненко?

ЕМ: - Я познакомилась с книгами Александра еще в 2001 году, когда была написана первая из них – «ФСБ взрывает Россию», отрывки из которой тогда напечатала «Новая газета». Однако познакомилась тогда достаточно бегло: я сама уже до этого считала, что дома взорвала ФСБ, и в дополнительных подтверждениях, как мне казалось, не нуждалась. Сколько раз, когда потом все это случилось, я в этом невнимании раскаивалась! Я как-то не сразу выделила Литвиненко среди общего числа людей, которых уважала, а по-настоящему заметила, как и большинство, лишь после его гибели. Тогда перечитала его книги уже с совершенно другим чувством, намного внимательнее; разыскала в сети его статьи, которые, само собой, тоже читала раньше, но опять-таки не обращала внимания на то, что они принадлежат... именно ему. Книги Александра, конечно, всегда имели огромное значение – он написал о том, о чем все шептались между собой, но озвучить в открытую никто не решался. И все-таки, когда понимаешь, что автор за эти книги отдал жизнь, совсем по-другому они воспринимаются: слишком высокая цена за них уплачена. А то, что при жизни не читали – это всеобщее наше упущение. Получается, что Александр должен был умереть мученической смертью, чтобы правду о нас, о нашей стране, которую он пытался донести, услышали в России. И то – до сих пор еще не все хотят слышать.

Вторую книгу нашла в Интернете и скачала аж в 2005 году – все собиралась ее прочесть, но руки дошли только после 23-го числа. И другие люди, с кем я общалась, тоже говорят – упустили мы его. Это нам всем позор. Только когда человек умирает, мы можем оценить его по достоинству. Мне мучительно стыдно, что такой великий человек при своей жизни, по сути, прошел мимо меня. Вам больше повезло: конспектируете его книги. Я первый раз про Вас и узнала, наткнувшись случайно в сети на конспект "ЛПГ", прочитала и подумала – кто же догадался все законспектировать?

ЛВ: - Отвечу Вам тем же: переписываясь с Сашей, при его жизни я этих книг... не читала. Значит, он просвещает не только нас, - но и у других современников, благодаря работе, проделанной Александром, есть большой шанс осознать происходящее и бороться за демократию. А нашим читателям поясню, что все это говорит о Литвиненко представительница молодого поколения россиян, ежедневно вынужденная защищать его имя от нападок своих соотечественников, доказывать им прописные, казалось бы, истины, не вызывающие у нас сомнения. Перепечатывать статьи Чеченпресс в России оказалось возможным едва ли не на единственном сайте... КПРФ, – да и те постоянно снимали, пока из-за последней публикации не вынудили уйти с поста редактора... саму Елену.

Е.Маглеванная не только пишет статьи, но отправляет посылки политзаключенным, поддерживает с ними связь. Один месяц копит деньги на приобретение лекарств, следующий месяц – на их отправку по почте (хотелось бы попросить как можно большее число людей подключиться к оказанию помощи заключенным; как правило, помогают им люди небогатые, сами стесненные в средствах: с миру – по нитке). В ответ Елене и другим приходят благодарственные письма Талхигова, Стомахина, – тех, к кому так равнодушны официальные спонсоры, и кто продолжает в застенках войну за независимость и будущее Ичкерии.

В какие застенки, в какие подвалы
Проникнуть бы мог мой беспомощный стих!
Запястья прозрачные – как я мечтала
Когда-то согреть их в ладонях своих!
На темной земле города, города,
Зима без начала, зима без предела,
И руки твои холодны навсегда –
Те руки, которые я не согрела.

2006.

ЕМ: - Говоря о подвиге Литвиненко, – о хорошем человеке хочется говорить долго, – все время забываю, что заявленная тема интервью – мои стихи, - настолько маленькой и ничтожной кажется  собственная жизнь в сравнении с жизнью его – и политзаключенных. Стомахина, Талхигова, недавно вышедшего на свободу Трепашкина: они настоящие борцы. Одно время  думала – а стоит ли вообще стихи писать, кому это нужно? Решила, что стоит: стихи подчас  помогают общему делу. Слово – тоже оружие. Если мы не будем – в статьях ли, стихах ли – писать о наших товарищах, томящихся в застенках, то режиму будет легче их там убивать. Как убили Салмана Радуева – одного из лучших чеченских командиров, да и просто замечательного человека, отца двоих детей, который был виноват лишь в том, что встал на защиту своей родины и за это жестоко поплатился – сначала несколькими тяжелейшими ранениями в результате покушений, организованных русскими спецслужбами, а затем тюрьмой и смертью. Ему было всего 35 лет. Его убили, представив его смерть как «естественную», – но родственникам не разрешили его похоронить, хотя по чеченским обычаям человек должен быть похоронен на родине. Явно пытались скрыть следы преступления. Практически никто из тех, с кем мне доводилось говорить на эту тему, ни в какую «естественность» не верят, в полный голос говорят, что он был убит для того, чтобы не смог выступить как свидетель преступлений, творимых российской армией в Ичкерии. Салмана убили из страха. Многие его друзья оставались на свободе, и русские сами признавались, что боятся, что его попытаются освободить. Поэтому проще оказалось – убить.

Считаю, что следует потребовать расследования, даже международного, обстоятельств его смерти, так как на власти России надежд в данном случае никаких – нельзя ведь ожидать от преступника честного расследования собственного преступления! Мне был очень дорог этот человек, я писала о нем, в том числе и в стихах. Не сразу решилась вообще о нем заговорить – слишком тяжело это, 14 декабря будет пять лет со дня его смерти (еще одна декабрьская дата, которую забыть нельзя!), а все было, как будто вчера. Никакими статьями и стихами его не вернешь – но считаю, что говорить об этом нужно, его убийцы не должны оставаться безнаказанными. Кроме того, это поможет предотвратить подобные преступления в будущем. Это ведь далеко не единственный случай: одновременно с Радуевым по тому же делу был осужден еще один чеченский командир Турпал-Али Атгериев. Он, как и Салман, не пробыл в колонии и года – в августе 2002-го неожиданно умер от неизвестной болезни (как заключили впоследствии медики – от лейкемии, которой, по словам его родных, никогда не болел, а ведь это не такое заболевание, которое может возникнуть мгновенно).

А сколько еще было таких «естественных» смертей менее известных людей, о которых мы просто не знаем! Их убийцы гуляют на свободе. В связи со сказанным, мне представляется, что Россия – страна безнаказанных убийц, из которых делают героев, как из того же Лугового или тех двух ГРУшников, которые взорвали Яндарбиева вместе с его 14-летним сыном (даже имен убийц помнить не хочу). Думаю, и те, кто по заданию убил Салмана – тоже за это получили какие-нибудь тридцать сребреников – неважно, в денежном или другом эквиваленте.

ЛВ: - Процитирую Ваши стихи:

Я берегу все то, что ты любил,
А прочее бы с радостью забыла –
Все города, где ты несчастлив был,
И руку, что глаза тебе закрыла.
Ты не был мне ни мужем, ни отцом,
Но оживают кадры, даты, сводки
И бледное любимое лицо
Между стальными прутьями решетки.
Я собираю сны и имена,
Как нумизмат старинные монеты,
И жду, когда закончится война,
Когда мы сможем говорить об этом.
Портрет на полированном столе,
Названья книг на переплетах пыльных…
И я сберечь по-прежнему бессильна
Хоть что-то из тревожных, милых лет.

2005.

Лена, Ваша память о Салмане Радуеве и смелость – так подробно о нем рассказать, да еще в таком личном плане, представляется мне очень важной. Вы согласились выступить свидетелем по его делу в предстоящем Трибунале.

ЕМ: - Здесь у нас чеченцы – для всех враги, а Салман – преступник, которому "так и надо". Это мнение большинства... Когда человек умирает, я почему-то ощущаю его беззащитность – он не может ничем закрыться от лжи, зависти, ненависти чужой. Хотя, с другой стороны, ему там и навредить никто не может. Но все равно эту нежную память о том, кто был дорог тебе, лучше беречь ото всех.

Заглянула на чеченский форум Тептар. Там такое про бедного Салмана говорят – не от всякого русского услышишь. "Отсидевшись в Москве" - когда, в какой Москве он сидел, что за бред!? "Дадут 25 лет лишения свободы, и это тогда когда Ичкерийцев его ранга приговорили бы как минимум к пожизненной без суда и следствия если бы не казнили бы при задержании...", - все прекрасно знают, что именно пожизненное заключение ему и дали, не казнили при задержании – так убили в тюрьме потом, предварительно устроив спектакль с судебным процессом, чтобы Запад посмотрел, как цивилизованно у нас обходятся с пленными повстанцами – все, мол, по закону. А потом без всякого закона убивают в этом "Белом лебеде".

И врет этот "вайнах", за которого, конечно, и подставной ФСБшник может писать, что Салман был в тюрьме "в спортивке Адидас с Четками в руках, с красивой бородой и темными очками", - это все было до суда, пока он был всего лишь обвиняемым и подследственным, а потом ему голову обрили, как всем – я его видела в этой тюрьме без всяких темных очков, ужасное было зрелище – все лицо в шрамах, просто живого места нет. Или вот еще пишут: "подставить всех Чеченцев, с высказываниями о том что он заслал своих людей в РФ для того чтобы они провели теракты", - он это не по своей воле делал, его просили об этом. Может, это и правда зря было, но это нам теперь легко говорить. А подставил он в первую очередь себя; когда его арестовали, на него пытались повесить даже сентябрьские взрывы – мол, раньше брал на себя и сейчас возьмешь. Очень удобно было списать на него все теракты, которые когда-либо были, и именно это пытались сделать.

Если уж на то пошло, то после ареста все чеченцы от него отреклись, даже очень уважаемый мной Масхадов сказал, что Салман якобы никого не представляет, кроме себя, и вообще "у него голова пулей пробита". А ведь он эту пулю за Ичкерию получил, за всех. На него 8 покушений было, русские в него только и целились, пока не добили другим способом – он их раздражал, потому что очень смелый был и большим авторитетом пользовался, люди его слушали.

ЛВ: - Вспоминаю Ваши стихи:

Война случилась в сентябре.
Тебя арестовали в марте.
Спалить все письма на костре,
Найти Ичкерию на карте
И выйти под промозглый снег,
Не замечая непогоды.
Так начинался этот век
Весной двухтысячного года.
Твой адрес в книжке записной,
Твой голос в дреме полусонной.
И кто-то новый и чужой
Снимает трубку телефона.
Но мы с тобой еще ничьи,
Ты улыбаешься с экрана,
И руки хрупкие твои
Не скованы, и даже раны
Едва заметны на лице.
Я знаю, время терпеливо.
Неважно, что нас ждет в конце,
Давай представим, что мы живы.

2005.

ЕМ: - Я писала на "Кавказ-центр" после ареста, просила вступиться – никто ничего не сделал. Потом, после смерти Салмана, Борис Стомахин написал замечательный некролог - честь ему и хвала за это, конечно. Но где были остальные? Пока он еще жив был? После того, как человека уже нет – мы всем молодцы. Да куда только я не обращалась –
отовсюду было или молчание, или в лучшем случае вежливый ответ, что Радуев – не тот человек, которого они бы хотели защищать. Ладно – всякие там правозащитники западные. Но чеченцы, за которых он здоровье отдал – а впоследствии и жизнь?.. Понятно, что не все чеченцы так себя повели – но я про официальные власти говорю. Я всей душой была за Масхадова, он действительно лидер – но этого простить ему и другим, наверно, никогда не смогу. А КЦ нечего вспоминать... Он пытался обвинить Литвиненко в создании ядерной бомбы – и не написал слова памяти даже в годовщину убийства. Вот это дошли наши «союзнички», я просто потрясена.

ЛВ: - Елена, пройдет время, состоится суд, смоют незаслуженные обвинения – и покарают реальных преступников. Недавно Вы написали статью о выборах, но всегда что-то остается за строчкой. Один Ваш коллега – молодой архангельский поэт, которому сейчас грозит психушка за вынесенный для коллекции бюллетень, – грубовато высказал свое мнение: «А с чеченцами (кстати, депортированными) мы здесь дружим. Если что –
передай, что на Русском Севере народ гостеприимный. А Путин про...ал всё, что возможно. Здесь гонят в сизо, в шизо (вот это – точно), либо в яму. Вероятны перемены в 12 году, нет, скорее в 16 году, жаль, не доживу».

ЕМ: - Да какой уж тут выбор, когда из трех наиболее «проходных» в Думу партий в первой тройке  списка одной из них находится исполнитель преступления, а в другой – его заказчик. Им бы объединиться! А между ними КПРФ. Я, конечно, необъективна, поскольку сама в ней состою, но, даже и не будучи коммунистом, в этой ситуации другого выбора сделать бы не смогла. Это ни в коем разе не агитация – скорее вынужденный поступок. Можно было, как призывала «Другая Россия», испортить бюллетень или проголосовать за одну из так называемых малых партий – но, по моему мнению, это был бы подарок Путину, потому что голоса всех не прошедших в Думу поделили бы между собой те, кто туда прошел – то есть единороссы и жириновцы.

Я в заметке подробно рассказывала, какими способами заставляли людей голосовать за Путина. Здесь бытует мнение – и я его разделяю, – что эти парламентские выборы важны не сами по себе, а как прелюдия к президентским: не зря их постоянно пытались представить как «референдум о доверии президенту». Повсюду висели плакаты – «2 декабря голосуем за Путина!» – не за «Единую Россию», а именно за Путина, заметьте. Если не брать это в расчет, ничего особо страшного 2 декабря не случилось – единороссов в этой Думе примерно столько же, сколько и в прошлой, даже, если не ошибаюсь, чуть-чуть поменьше. (Говорят, потому, что СМИ слишком переусердствовали, пытаясь согнуть народ в поклоне президенту и «ЕР», и у определенной части населения это вызвало обратную реакцию. Выразившуюся, правда, в «протестном» голосовании за ЛДПР, представительство которой, наоборот, повысилось. Ну что же поделать, если люди не нашли ничего более умного, чтобы выразить свое несогласие с тем беспрецедентным накатом, который в последние предвыборные дни обрушило на них телевидение – да если бы только телевидение!).

По городу просто нельзя было пройти сотню метров, чтобы не наткнуться на очередной щит или плакат с Путиным – они висели в буквальном смысле на каждом углу. Никакой агитации других партий, естественно, и близко не было – это к вопросу о равноправии. За всю предвыборную кампанию в Волгограде мне удалось насчитать лишь парочку справедливороссовских щитов, столько же лдпровских и один с надписью «КПРФ». Зато Путина – пруд пруди. Причем, как мне рассказали люди, занимающиеся размещением рекламы, повесить эти щиты им приказали буквально накануне выборов – когда вся агитация согласно закону должна быть запрещена. Вот тебе и демократия! Ясно, что все это делалось не только ради того, чтобы в Думе было побольше «медведей» – а в первую очередь для того, чтобы Путин мог, в своем стремлении остаться на третий срок, опереться на как можно большее число граждан. Не зря же в кадыровской Чечне, если верить официальным сводкам, за «Единую Россию» проголосовало 99% пришедших на выборы (а пришло, если верить опять им же, 99,9% всего населения республики). Хорошо, хоть не 109%, как умудрились насчитать было в Мордовии – потом, правда, спохватились и исправили на 95%. Тоже неплохо. Вообще, как замечают все наблюдатели – и российские, и международные – эти выборы прошли с беспрецедентно высоким числом нарушений. Я даже думала, что на Западе они признаны не будут – но похоже, Запад опять проглотил путинскую пилюлю под соусом из дешевого российского газа. Как глотал ее уже неоднократно.

ЛВ: – Подставил себя Саркози, остальные серьезные политики на сей раз адекватны: уже мало кто сомневается, что «Путину», как его ни переименуй, скоро конец. Еще недавно центральная голландская «Народная газета» не рискнула бы печатать на первой полосе историю, которую я с улыбкой передаю читателям в обратном переводе. Подруги-москвички Мария с Наташей, застигнутые у одной из них дома, отказались ставить крестик единороссам, начался скандал, и бюллетень разорвали. Была вызвана милиция по поводу порчи государственного имущества (документа!), и подруг, не проверив несуществующей прописки, арестовали. Пришлось платить штраф, чтобы не было «хуже». Мария гордо произнесла – ей «стыдно за эту страну»...

Сотни подобных историй обошли иностранную прессу. Путинские чиновники показательно расправлялись с теми, кто уклонился от выборов или голосовал не так, как желала власть. Несознательные разыскиваются, их ожидают увольнение с работы, отчисление из институтов. В Ульяновске студентов обязали фотографировать на мобильные телефоны собственные заполненные бюллетени и предъявлять снимки в ВУЗ. Администрация области потребовала от ректоров предоставить точные списки студентов, проигнорировавших явку на выборы... Путин выставляет себя и свои методы правления в таком свете, что при самом большом желании Запад не может его поддержать. Раньше клоуном был Жириновский. Теперь их там трое: изучающий дикцию Гитлера оголившийся Путин с удой – и его подручный мальчик для битья, Луговой, меняющий гомосексуальные рубашоночки и галстуки на фоне фантастически контрастирующих пиджаков Жириновского. Чем Вам не цирк! 

ЕМ: - Смотреть на него уже противно, такой он весь самоуверенный и довольный собой. Из дерьма да в депутаты Госдумы.

ЛВ: - Лучше не скажешь... Теперь прибавится бедный Медведев: его гримасы не отработаны, как и непоставленный голос, - и тщеславная радость от идущего в руки назначения пока не может затмить панический страх, то и дело смывающий эту кривую улыбку... Марионетка компенсирует недостаток роста походкой. Символ Медведева – непомерно большие уши, эмблема «Наших»: стукачу в системе полагается слушать. Предполагаю, что дело (с недостающей харизмой) поправят гормоны, и что взгляд нового карлика – симпатичней желтого взора Рябого или рыбьего – Путина... На каблуках Лжедмитрий все же будет смотреться приятней предшественника и, как сообщили нам с телеэкрана, всенепременно «продолжит работу по улучшению качества жизни россиян». Аналитикам нужно было бы быть внимательней: разве мог стать преемником кто-то другой, кроме председателя Совета директоров «Газпрома»? - Мог – если б уволили этого. Куда там без нефти!

А впрочем, все очень изменчиво. Клоны кукол занимают меня – как явление: и своеобразны же их династии. Как же должен быть запачкан Медведев общим с Путиным преступлением, кровью, если нынешний – ему доверился, а потенциальный – продался.

ЕМ: – Но посмотрим, что будет дальше – 2 марта выборы президента, уже 17 декабря «Единая Россия» выдвинет своего кандидата. Меня в этой ситуации интересует одно – что они там еще придумают, чтобы всучить нам Путина еще раз и при этом соблюсти хотя бы внешние приличия: все-таки хочется в Европу ездить, с президентами мировых держав за руку здороваться. – Это Туркменбаши с Хусейном все равно было, они на Запад не ездили, на репутацию в его глазах им было наплевать, вот и творили что хотели – референдумы о доверии с 99-процентным положительным итогом (а мы ведь в некоторых регионах уже достигли этого сногсшибательного результата, осталось только распространить этот опыт на всю страну), объявление себя пожизненным президентом (нам и до этого недалеко – по крайней мере, голоса уже раздаются). Но они, повторяю, на свою репутацию в мире давно махнули рукой. А мы вроде пока нет. Хочется «и невинность соблюсти, и капитал приобрести». Посмотрим, что придумают для этого. Времени до развязки остается не много.

ЛВ: - Вернусь к Вашим светлым стихам:

Твое знамя потом себе под ноги кинет
Пьяный русский десантник из города Псков.
Да, Ичкерии нет, как и нет Палестины,
Их хоронят без музыки, слез и венков.
В наше время и ненависть стала любовью,
Что ж, скажите, сдаваться на милость врагу?
Я ведь тоже хотела тогда быть с тобою
В дагестанском селе на раскисшем снегу.
Прокрутить бы назад лет на шесть кинопленку,
Но у нас на земле даже прошлого нет.
Беззащитный убийца с улыбкой ребенка
Держит знамя страны, не рожденной на свет.

2002.

Елена, Вас окружает современная российская молодежь. Каковы ее настроения?..

ЕМ: - Ну, к молодежи меня уже отнести трудно, однако о настроениях в обществе – и не только в молодежной среде – имею определенное представление, поскольку ежедневно общаюсь со многими людьми, в том числе на политические темы. Настроения меня пока удручают. Все надеются на доброго дядю Путина, который придет и решит их проблемы. А молодежь часто вообще демонстративно не интересуется политикой. Поэтому ее и используют, кто хочет, в своих политических интересах, – тоже парадокс: чем меньше ты хочешь разбираться в политике, тем больше шансов, что тебя в эту самую политику втянут помимо твоего желания. Отсюда все эти «Наши», молодые гвардии и пр., состоящие преимущественно из не желающих думать – или думающих только о своем карьерном росте. У нас в городе все это тоже есть, как есть и митинги в поддержку Путина, собирающие по нескольку тысяч – не хочется даже говорить «людей», скорее баранов.

ЛВ: - Смена поколений меня волнует и потому, что чеченцы, видимо, именно в этих масштабах воспринимают борьбу, растянувшуюся на столетия; и потому, что такова участь журналистов-правозащитников и виднейших политиков, отстаивающих свободу: передавать эстафету. Наше общее дело бессмертно и не ограничено рамками жизни. Вы являетесь очень ярким представителем своего поколения и вселяете надежду на доброту и порядочность. - Достаточно процитировать такие Ваши слова: «Сегодня пришлось делать наш литературный журнал. Но вообще лучше бы в хоспис пошла – только там я чувствую, что реально кому-то помогаю, этим несчастным больным. Перед этим и  литература, и даже политика – чепуха. Только больница никогда не оставляет ощущения зря потраченного времени, да еще помощь политзаключенным, конечно. Все остальное я, наверное, когда-нибудь брошу»... А как Вы совмещаете два столь разных образования – физик, русист?

ЕМ: - Да очень просто – сразу поняла, что мое призвание не в науке вообще, а в практической деятельности. Ни физика, ни лирика из меня не вышло. Физика – это скорее дань семейной династии, которую мои родители – оба физики по образованию – пытались создать. Но, как говорится, в семье не без урода. Я вообще всегда по-настоящему хотела пойти в медицину, но родители были изначально против. Другое мое увлечение, также не одобряемое родителями – политика, точнее, политическая журналистика. Мама всегда протестовала: боялась, что я чего-нибудь наговорю. Я пробовала поступать на журфак, но под давлением родителей пришлось забрать документы. А в физике мне всегда нравилось только опыты делать – сколько приборов переломала, пока училась в институте! А решать задачи и учить формулы всегда было скучно. Наверно, гуманитарные науки все-таки ближе мне – в шкуре редактора я чувствую себя несравненно уютнее. Тем более, и к журналистике ближе.

ЛВ: - Спасибо Вам за глубокое и необычное интервью!