Притча про отрубленную голову

Абдул-Малик Исаев, для CHECHENPRESS, 01.12.07г.

В 1917 году главный идеолог большевизма, по заданию, на деньги и в интересах Германии совершив в России государственный переворот, сказал свои, ставшие известными, слова: «Товарищи! Революция, о необходимости которой так много говорили большевики, - свершилась!».

Сегодня в Чечне произошло примерно то же самое – Докка Умаров подтвердил свое намерение провозгласить «кавказский эмират», о «необходимости» которого давно говорили наши «исламисты-радикалы» большевистского «мазхаба». Предатели чеченского народа, которых ждет шариатский суд еще за провокационные подстрекательства к дагестанскому походу, нанесли очередной удар ножом в спину нашего народа, нашего государства. В связи с произошедшими событиями вспоминается старинная чеченская притча об отрубленной голове.

В давние времена, по высокогорной дороге, проходящей по краю глубокой пропасти, шел один Къана (почтенный старик). Идя по этой дороге, Къана обнаружил лежащую на земле у края пропасти отрубленную человеческую голову. Къана обратился к этой голове с такими словами:

- О, голова человеческая! Как ты смогла уцелеть, валяясь на этой дороге? Тебе повезло, что тебя не задавила проезжающая по дороге арба, или не изуродовал какой-нибудь дикий зверь…

А голова в ответ молвила:

- О почтенный Къана! Как ты можешь говорить такое про меня? Разве ты не видишь, что я отсечена от своего тела? Тебе кажется, что я не достаточно выстрадала горя? Разве мое состояние может быть еще хуже, чем сейчас? 

В этот момент отрубленную голову заметил летящий в небе ворон. Ворон полетел вниз к голове, чтобы выклевать ему глаза. Но когда ворон сел на голову, она чуть сдвинулась с места. Этого оказалось достаточным, чтобы она покатилась вниз с обрыва, полетела и разбилась вдребезги о камни внизу, на дне пропасти.

Вопреки морали этой притчи, сегодня чеченцы тоже не думали, что их положение может ухудшиться, чем было до сих пор, но оказалось, что может, и еще как… Территория оккупирована ненавистным и бесчисленным врагом, четверть населения истреблена, народ запуган террором, но уничтожить идею народа, его государство, враг так и не смог. Однако вместо врага это сделали наши же.

Подобные события происходили и в других странах. Также как и у нас, лицемеры пользовались наивностью муджахидов, и навязывали им авантюрные идеи, в результате чего выигрывал враг, а мусульмане получали фитну, а сама идея противостояния врагу дискредитировалась в глазах народа.

А что происходит сейчас у нас? Для сравнения приведу еще один пример. Помнится, как еще в 70-х годах, когда мы жили при строительстве «развитого социализма», по телевидению показывали очень интересный эксперимент, который проводился группой психиатров-гипнотизеров. Из пяти студентов, над которыми психиатры экспериментировали, четверо выполняли их поручение, а именно: им показывали цветную бумагу зеленого цвета и спрашивали, какого она цвета, и они вслух отвечали, что она синего цвета. Пятый студент не знал, что остальные студенты говорят это по внушению гипнотизеров. Когда наступила очередь пятого студента, и ему дали лист бумаги зеленого цвета, он также сказал, что она синего цвета.

Сегодня зеленые комиссары пытаются убедить нас в том, что только они и являются верующими, только они и хотят установить у нас Шариат, а все, кто не согласен с ними, объявлены «противниками джихада», «демократами», «вероотступниками», «мунафикъами, борющимися против закона Аллаха». При этом у них отсутствуют какие-либо шариатские доводы в правильности идеи, а точнее – доводов нет вообще, есть только крикливая ругань без всякого знания Шариата.

Если до официального подтверждения эмирата считалось, что мнение алимов может что-то означать, то сейчас уже озвучено, что никаких алимов, к которым можно прислушаться, нет, а есть только «так называемые», а если бы алимы и были, то никто спрашивать их мнения не собирается и не будет. Все свершилось по принципу «сказано – сделано».

Ссылаться на Шариат, и доказывать правоту уже стало бесполезным. Высказывающий свое мнение по поводу эмирата автоматически причисляется к «противникам муджахидов и Шариата». Спрятавшись за спины муджахидов, эскеж1алимы любую критику в адрес своих нелепых и голословных утверждений преподносят как «нападки на муджахидов», тогда как сами, по меткому выражению Аслана (шахид) являются всего лишь курицами. Причем, на словах очень агрессивными курицами. Поведение зеленых комиссаров напоминает ситуацию из анекдота о бессовестной торговке на базаре:

Подходит на базаре к торговке контролер, и говорит ей, чтобы она заплатила за занятое ею место, а торговка кричит на весь базар: «Вместо того чтобы требовать у меня деньги, ты бы лучше за своей гулящей женой приглядел!». Ошарашенный таким заявлением, контролер отвечает: «Так ведь я не женат вообще». Торговка на это говорит: «А ты это докажи теперь всему этому базару». Точно также любой, не согласившийся с ликвидацией Чеченского государства, должен теперь доказывать эскеж1алимам, что он мусульманин.

Если в Шариате при решении такого рода масштабного вопроса не обходится без учета мнений алимов, то для провозглашения «кавказского эмирата» оказалось достаточным мнения Исы Умарова Мовлади Удугова и кабардинского муджахеда Сайфуллы. Нам говорят, что мы обязаны принять то, что нам объявили, без каких-либо возражений. При этом нас лишают права даже спрашивать об этом, и тем более рассматривать это по Шариату. Это уже что-то новое в Исламе. Надо полагать, что запрет на рассмотрение поступков по Шариату теперь тоже стало нормой Шариата. А как тогда быть нам, если Корана гласит, что все мусульмане обязаны разбирать то, что между ними, только по Шариату?

Буквально за пару недель до провозглашения эмирата, указом Докки Умарова совещательный орган при ГКО Маджлисуль Шура ЧРИ Совет Кавказских алимов был реорганизован, а вместо него создан Шариатский Комитет при Генпредставительстве ЧРИ за рубежом. Однако после того, как этот самый Шариатский Комитет отправил Докке неопровержимые доводы в неправильности провозглашения эмирата, то сразу же алимы из созданного по его же указу Шариатского Комитета, превратились из алимов в «так называемых алимов». Спрашивается, кого теперь они назначат на роль шариатского алима, и как можно будет судиться вообще, если, конечно, шариатский суд вообще предполагается?

Почему Умарова Ису и его брата называют «зеленые комиссары большевистского «мазхаба»? Да потому, что у них абсолютно все большевистское – стратегия, действие, пропаганда, методы работы, с единственной разницей лишь в том, что все это прикрыто вместо красного – зеленым цветом. Даже термины они в точности переняли у своих идейных отцов большевиков; к примеру, чеченский народ, который не «понял» их идею «раздуть мировой пожар революции», Иса Умаров называл не иначе как «несознательной массой».

Помнится, после окончания так называемого «конгресса народов Чечни и Дагестана» Иса Умаров, ухмыляясь, потирал руки и говорил: «Масхадов даже и не понял, что мы ему подсунули. Он поймет это только через дней десять». И вправду, Масхадов Аслан, не зная, с какими подлыми людьми он имеет дело, действительно попался в их политический капкан, и действительно понял об этом слишком поздно. 

Если Ленин и большевики действовали в интересах Германии, то наши зеленые комиссары действуют в интересах тех, о которых Аслан Масхадов (шахид) говорил так: «Шуна тхан къомах къа ца хета! Шуна тхох х1уъу хилча а бие д1а а ца хета!...».

«Революцию совершить нужно в той стране, которую вам не жалко», - говорил Бисмарк. Нашим зелено-большевистским идеологам также абсолютно не жалко чеченский народ, как не жалко его и их работодателям, в интересах которых они и затеяли этот абсурд под названием «кавказский эмират».

Кстати о Бисмарке. МУСУЛЬМАН, которые не согласны с провозглашением эмирата, всех подряд наши эскэж1алимы называют мунафикъами, а первого канцлера Германии Бисмарка называют уважительно-почтительным титулом «досточтимый Бисмарк». Это маленький, но наглядный пример того, что вся раздутая ими демагогия об их «правильной идеологии» является лицемерием. Исламисты, за которых эскэж1алимы себя пытаются выдать, никогда не назовут «досточтимым» человека, который будет гореть в аду.

В завершении хотелось бы сказать несколько слов двух «алимах», которых Докка назвал «настоящими алимами» – это Абу Умар и Абу Джунейда. Про первого, являющегося одним из организаторов дагестанского похода, говорить можно долго, но не стану. Ограничусь лишь общеизвестным фактом. Это тот самый Абу Умар, который (по своей «учености» наверное) объявил Аслана Масхадова (шахид) муртадом, то есть неверным, (астаг1фирулЛах1). А теперь о втором «алиме» – об Абу Джунайде.

Этот свалился на голову моджахедов, представившись как «алим по джихаду», хотя такого рода термина («алим по джихаду») в Исламе вообще не существует. Этот «специалист по джихаду» прославился еще и тем, что сказал, что чеченских женщин, родственниц сторонников Масхадова, можно делать сабиями, то есть наложницами. Достоверным фактом является и то, что после этого его заявления к Абу Джунайде поехал сам Абдул-Халим Садулаев и предупредил его, сказав: «Если ты не возьмешь свои слова обратно, то сабию чеченцы сделают из тебя самого».

Некоторые братья еще до войны предупреждали о том, что Абу Джунайде является засланным шпионом иностранной разведки. А стало это очевидным, когда он попал в руки русских спецслужб вместе со своим дневником, в котором он записывал буквально все, что делал на встречах с чеченцами. Этот дневник был опубликован в газете «Совершенно секретно», выдержки из которого можно найти также и в Интернете.

После того, как он был приговорен русскими на 12 лет, влиятельные спецслужбы Дании договорились с русскими о его освобождении, после чего он уехал. Сделанные им записи наглядно характеризуют и говорят о его специальности и деятельности.

Выдержки из дневника Абу Джунейды:

«20 марта.1999. После утренней молитвы встретился с Хаттабом. Рассказал ему о последних новостях и событиях...

23 марта. Прибыл в военный лагерь Хаттаба в Автурах. Все спали, и я не смог провести занятие.

28 марта. Встретился с Хаттабом... Посмотрели ответы и вопросы, посылаемые на Аравийский полуостров... Он сообщил мне об опасности положения с Масхадовым из-за вероятности того, что Гелаев войдет в правительство и о слабости Шуры.

27 мая. Дал урок десяти братьям от Бараева.

4 июня. Приходили судья Абу Сиддик и Адлян за фетвой на убийство четырех русских инженеров, похищенных в Ингушетии.

13 июня. Меня посетил Абдуррахман - Меч нации. Расспрашивал меня по нескольким вопросам, в том числе просил совета по ведению джихада в Чечне. Я посоветовал ему направиться за пределы Чечни для ведения джихада путем захвата евреев и христиан.

16 июня. Я рассказал о существовании важной программы создания и организации военного фронта во взаимодействии с Абу Руккая, Яхьей и другими, но я не смогу начать осуществление этой программы без наличия достаточных финансовых средств.

20 июня. Ездил к брату чеченца Махаммада в Хатуны. Собрались все братья. Я ответил на их вопросы по джихаду и другие, можно ли воевать с русскими, когда у нас с ними перемирие, можно ли пойти на джихад в Дагестан и другие места.

21 июня. Приходили охранники Бараева. Спрашивали насчет захвата одного русского, приехавшего в Чечню без гарантий от моджахедов. У него есть джип и золото. Я сказал: «Захватите, но не убивайте!»

26 июня. Приходил эмир Омар, расспрашивал, как в правовом отношении выглядит Масхадов, какие доводы приводить ему при встрече с ним. Я объяснил ему, что главное условие принятия раскаяния Масхадова - это чтобы он заявил по телевидению, что был не прав в отношении вооруженной борьбы, а моджахеды правы. Он должен вести джихад против русских и сам, и с помощью своей армии.

1 июля. На занятия пришли братья Абу Равда, Абу Халед и другие. Изучали положения в отношении пленных, а также положение о разделе трофеев на территории немусульманских стран.

2 июля. Поехал к Арби, потом выехали в лагерь Хаттаба на Шуру с братьями Шамилем, Исой, Мовлади и некоторыми командирами по вопросу в отношении условий согласия на прекращение вооруженной борьбы с Масхадовым. Я говорил, что его нельзя воспринимать как постоянного эмира или президента.

18 июля. Ко мне пришел иранец Абдурахман, и мы пошли к Арби. Он с ним говорил о подрыве машины. Меня спросили, как рассматривается подрыв, если он вынужденный и другого пути убить их нет. Я сказал, что подрыв позволителен, даже если при этом будут убиты люди, которых невозможно предупредить…».