Новая попытка заставить замолчать Михаила Трепашкина

Елена Маглеванная, для CHECHENPRESS, 14.11.07 г.

Уже четыре года удерживается в тюрьме Михаил Иванович Трепашкин – бывший офицер ФСБ, расследовавший дело о взрывах жилых домов в Москве в сентябре 1999-го. Удерживается по явно надуманному обвинению – в хранении непонятно зачем ему
понадобившихся боевых патронов (насколько я смогла заметить, это обвинение является традиционным для «политических» дел – чего уж проще, чем подложить нужному человеку несколько патронов, и трудиться особо не надо. Другое обвинение, несмотря на всю трагичность ситуации, способно вызвать лишь смех – в чем заключается государственная тайна, которую Трепашкин разгласил? Единственная тайна, которую он открыл – кому в действительности были выгодны московские взрывы и вторая чеченская война, обвинив, как известно, руководство страны и ФСБ. Однако его осудили не за клевету, как должно было быть по логике вещей, а именно за разглашение гостайны). Однако, как ни старались ему назначить максимально возможный срок за столь серьезное «преступление», но любой срок рано или поздно подходит к концу. И чем ближе освобождение Трепашкина, тем крепче задумывается власть над тем, как бы на возможно более долгое время заткнуть рот не в меру активному правдоискателю.

Наши власть предержащие заинтересованы в первую очередь в том, чтобы Трепашкин не смог продолжить расследование – или на крайний случай в том, чтобы найденным им фактам никто не поверил. Пребывание в тюрьме лишь усиливает значимость сказанных им слов и добавляет ему авторитета. Кроме того, становится все труднее придумывать предлог, чтобы держать его в зоне – общественность все более и более убеждается в том, что власть просто-напросто боится выхода Трепашкина на свободу. Кроме того, Трепашкин является достаточно грамотным юристом, и сочинять ему обвинения приходится с осторожностью – выйдет на свободу, по судам затаскает.

Судя по всему, власть нашла для себя выход из этой сложной ситуации. Выход, зарекомендовавший себя еще в советские времена, когда правители начали понимать, что наличие политических заключенных в стране вредит ее репутации, а вот наличие в ней сумасшедших никак на имидже не отражается – сумасшедшие есть везде. На сегодняшний день самый надежный способ сделать так, чтобы к Михаилу Ивановичу больше никто не прислушивался – это объявить его «психически неадекватным», а по возможности, еще и запереть в соответствующей лечебнице. Но даже если запереть не удастся, все равно вариант беспроигрышный – на все обвинения Трепашкина власть отныне сможет не реагировать, прикрываясь фальшивым диагнозом: посмотрите, он же псих, что с психа взять. В общем, старый добрый советский способ. В лечебнице человека можно держать сколь угодно долго, и никаких предлогов для этого, в отличие от тюрьмы, придумывать не надо – достаточно медицинских показаний специально подобранной команды врачей, которые будут при необходимости отшивать всех слишком любопытных журналистов.

Подготовка к подобному сценарию велась, судя по всему, давно. Возможно, именно с этой целью с марта этого года (то есть уже восемь месяцев) осужденного держат в одиночной камере, почти полностью лишив контактов с окружающим миром. Практика показывает, что такой режим редко кто выдерживает без ущерба для психики. Сам Михаил Иванович называет проводимую в отношении него политику «методом сенсорной депривации». Очень угнетающее воздействие на заключенного производит и неопределенность окончания срока заключения – то конец ноября, то начало декабря, и нет никакой гарантии, что хотя бы в декабре выпустят, а не придумают что-нибудь новое.

Параллельно с душевным разрушают и телесное здоровье, лишая необходимых лекарств (как известно, Трепашкин болен астмой, а эта болезнь характеризуется частыми приступами, когда человек начинает задыхаться и если не получит в этот момент нужного лекарства, запросто может умереть). Расчет, судя по всему, делается на то, что однажды заключенный не дождется медицинской помощи, и тогда смерть объявят естественной – ну было у человека слабое здоровье, не выдержал, что ж тут поделать.

Таким же способом замечу, убивали в тюрьмах и чеченских повстанцев – сколько их умерло то от неожиданно случившегося сердечного приступа, то еще от какой загадочной болезни. Можно вспомнить хотя бы самых известных – Радуева и Атгериева, которые не прожили в местах заключения и года, и причины их смерти до сих пор остаются неясными. Так что и этот способ давно испытан. А не выйдет тихо уморить тяжелыми условиями и некачественным лечением – власть надеется на то, что по выходе из тюрьмы Трепашкин будет настолько сломлен морально и физически, что перестанет быть опасным.

Однажды на это уже понадеялись, и даже отпустили полковника на условно-досрочное – ан нет, расчет не оправдался, только Михаил Иванович вышел из тюрьмы, как моментально заявил о своем желании продолжить начатое расследование. Тогда, спохватившись, его быстренько, не особо заботясь об основании для этого, запихнули обратно в тюрьму, только в еще более жестокие условия. И вот близится уже окончательное освобождение. Власть в панике придумывает новые способы нейтрализации одного из основных своих обвинителей. (Других уже нейтрализовали – четырьмя пулями из пистолета Макарова, чашкой чая с полонием, да много еще чем другим – вспомним загадочную смерть Юрия Щекочихина, убийство Сергея Юшенкова. На данный момент почти никого из тех, кто занимался расследованием сентябрьских взрывов, уже нет в живых.)

Власти надо изобретать, что делать с одним из последних оставшихся, да еще так, чтобы никто на реальных убийц не подумал – ведь всем известно, что главным, да практически единственным, врагом Михаила Трепашкина, является путинский режим и руководство ФСБ – ведомства, где он служил и о делах которого знает наверняка больше, чем ФСБ хотела бы обнародовать. Если что-то случится с Трепашкиным, то отвечая на вопрос «Кому выгодно?», большинство заподозрит в первую очередь их. Психиатрическая больница в таком случае, как ни крути, надежнее, чем открытое убийство.

Не нами придумано, что важнее победить и уничтожить врага морально, нежели физически – в случае физической своей смерти он станет практически непререкаемым авторитетом, знаменем борьбы с режимом, как уже произошло с убитыми той же властью Политковской и Литвиненко. Так же произойдет и с Трепашкиным, если его решат напрямую уничтожить. Поскольку в руководстве сидят неглупые люди, которые тоже это понимают, тем более что уже не раз обжигались, думаю, главная опасность исходит не с этой стороны. Периодически возникающие разговоры о психической неадекватности Михаила Трепашкина в этом смысле куда опаснее. Да, ему очень тяжело, он наверняка очень подавлен – все-таки полгода в одиночке. Он очень тоскует по жене, по детям, вследствие чего его настроение никак нельзя назвать бодрым и веселым, что, я думаю, понятно.

Однако никакие психиатры тут ничем помочь не могут. Трепашкин нуждается не во врачебной помощи, а прежде всего в общении, в поддержке со стороны близких, семьи, друзей. Когда он выйдет на свободу и вернется домой, полагаю, его моральное состояние быстро придет в норму. А вот держать его после четырех лет заключения в тюрьме еще в какой-то там клинике – лучший способ свести его с ума окончательно. Сейчас он выглядит страдающим человеком, но отнюдь не психом – это видно по его письмам из тюрьмы, очень логичным и умным. Думаю, любой в этой ситуации чувствовал бы себя так же. Поставьте себя на его место – еще неизвестно, как бы мы сами держались. А Трепашкин в этих условиях большой молодец – не сдается. И лучшая помощь ему с нашей стороны будет – не доверять возможным слухам о его сумасшествии и добиваться его полного и окончательного освобождения из цепких лап нашего правосудия.