Неоконченная пьеса для бомбы с оркестром

Тина Брюссель, для CHECHENPRESS, 29.10.2007г.

Воспоминания о Норд-Осте...

Уж так устроен чеченец. Если кто-то из них сделал доброе дело, прославился в чем-то, стал известным, - каждый, независимо от того, где он находится, считает себя причастным к этому замечательному событию, он гордится своим земляком, собой, своей родиной, объясняет, что они все такие, а тому просто улыбнулась фортуна.

Тоже самое происходит, если случается то, чего ты никак не ожидал и не хотел, чтобы в этом были замешаны твои земляки, даже те, о которых ты раньше никогда и не слышал...

Сначала ты не веришь, потом снова и снова смотришь новости по разным каналам, истязаешь радио, пытаясь поймать "Свободу", - уж они-то скажут, что это ошибка...Но все оказалось правдой. Страшной правдой...

Ты в растерянности, не знаешь, как отвечать на вопросы соседей, знакомых. Все время в их глазах ты видишь вопрос: "Как же вы так? Мы вам почти доверяли..." Ты начинаешь нелепо оправдываться, бросаться из крайности в крайность - то гневно осуждаешь, затем всецело поддерживаешь, чуть ли не каждого хватаешь за грудки и пытаешься рассказать всю историю чеченского народа. От тебя отмахиваются, сочувствуют, злятся, но в глазах остается вопрос: "Как же вы так?"

В каких бы странах я не побывала, мне всегда приходилось отвечать на вопрос: «Как же вы могли?» Я несу эту боль на своих плечах и  каждый раз говорю: Эти девочки никого не убивали, они предлагали жить всем. Их убили за то, что они хотели мира...

...Они сначала появились на видеокассете, которую накануне передали "Аль-Джазире", объявили себя воинами Аллаха и решили принять смерть в Москве. Лица были закрыты, но от них исходила большая уверенность в собственной правоте, в них чувствовалась сила и решимость следовать своей цели...

Все знакомо до боли...

...Летом 1999 года я сделала почти невозможное – попала в тренировочный лагерь Хаттаба в Сержень-Юрте. На саму территорию  "Исламского центра "Кавказ", естественно, меня, женщину, не пустили, но дали возможность поговорить со студентами и преподавателями. Мы расположились в доме у "Абу-Мусхаба", якобы гражданина Саудовской Аравии, но по его арабскому диалекту я узнала в нем египтянина (прожив долгое время в Дубае, я могла безошибочно определить это).

Жена Абу-Мусхаба была 14-летней девочкой из Хоттуни, она с особым удовольствием ела бананы и рассказывала, что каждую неделю Абу-Мусхаб привозит ее родителям много-много бананов, сахара, муки и других нужных и редких тогда продуктов. Почти все ее родные и двоюродные сестры  уже повыходили замуж за приезжих арабов, афганцев и пакистанцев и живут в соседних домиках, где располагалась администрация бывшего здесь раньше пионерского лагеря.

Среди студентов в основном были дагестанцы, чеченцы из близлежащих деревень, а так же – татары, узбеки, башкиры, двое грузин, русские, один литовец. Мы говорили о жизни, об исламе, о месте женщины в исламе и, конечно, о джихаде.

Абу-Мусхаба удивляла и настораживала моя некоторая осведомленность в этих вопросах, ведь он давал своим ученикам знаний, сколько считал нужным, а студенты знали ровно столько, сколько нужно было приезжему учителю.

Тогда, в лагере, в глазах студентов была такая же уверенность, они тоже были полны решимости присоединить Дагестан к Чечне, чтобы  создать Исламское государство. Они готовы были идти завтра же, но уже был определен час "Великого похода". Они тоже назвали себя воинами Аллаха и мечтали принять смерть в газавате.

Почти все они погибли... Когда их тела привезли из Махачкалинских моргов в
Урус-Мартан, матери не смогли опознать тела своих детей и их похоронили в общей могиле.

Сбылась их мечта, они стали шахидами, ИншаАллах. Но сбылась мечта и тех, кто искусно готовил и направлял их: молодых чеченцев стало меньше. Они не построили Исламское государство, но опять принесли войну в Чечню. Войну, которая убила еще больше молодых чеченцев, их матерей, отцов, сестер. Войну, которая разрушила то, что уцелело раньше, уничтожила то, что еще оставалось от веры, надежды, любви... Она принесла злость, ненависть, жажду мести...

...58 часов мы наблюдали эту драму, которая начиналась как мюзикл, и надеялись, что здравый смысл возобладает, люди смогут договориться между собой, ведь в сущности, предлагался и выход – остановить войну, прекратить кровопролитие и убийство невинных людей.

К сожалению, это оказалось невыполнимой задачей для Российского правительства, Российской Думы, Российского Президента.

Мы ждали и надеялись, что жизнь победит.  Надеялись и те, кто обвязавшись бомбами пришли туда, готовые  умереть за это.

Среди них было 18 молодых женщин, по сути – совсем девочки. Их часто показывали, они худенькими руками сжимали пистолеты и играли контактными проводами на взрывчатках. О них много писали в прессе, одни утверждали, что девушки громко ругались матом на зрителей (довольно "непривычно" для русского уха), другие говорили, что они не проронили ни одного слова, третьи – они сожалели о том, что вынуждены были стать террористками, но убивать никого не хотят, а наоборот, требуют остановить кровавую войну у себя на родине.

Что мы могли о них знать? Я запомнила одну из них, вернее, ее глаза – широко раскрытые, растерянные, полные страха... Ей было от силы лет 18, не больше...

Потом, когда все закончилось, ее много показывали по всем телеканалам мира. Она, облокотившись и положив голову на руку, казалось, спала в  кресле. Ее черная одежда резко контрастировала с сочно-красным фоном театра. Смерть и кровь... Занавес опущен...

Девочка моя! Зачем ты пришла туда?! Как же больно должна была ударить тебя жизнь, чтобы ты так возненавидела ее? Да и что ты могла  видеть в этой жизни? Тебе было 9 или10 лет, когда началась война... Ты, конечно же, и не помнишь, сколько твоих родственников, друзей и знакомых погибло за это время. Но точно знала, что их убили русские, знала, что твой дом, твой город разрушили русские, твоего брата, твоего мужа забрали русские, а потом  русские продали вам их обезображенные тела...

Каждый день – смерть, каждый день – кровь... Наверное, ты никогда и не задумывалась, почему это все происходит, для чего? Просто ты всегда это видела, это была твоя обычная жизнь. Жизнь – театр,  где каждый день идет кровавая пьеса. Только одно ты уяснила точно: если не убить русского, он убьет тебя. В этом заключался смысл твоего существования.

Ах, если бы кто-нибудь нашелся и рассказал тебе, как прекрасна может быть жизнь! Что есть на свете синие горы и хрустальные реки, над ними чистое небо, а если тучка набежит, рассыпется она на миллиарды серебряных капелек, которые взойдут белоснежными ромашками на изумрудном лугу. Выйдешь ты в это поле, бабочки над тобой кружатся, жаворонки из-под ног взмывают... Есть на свете еще города, где музыка играет, люди смеются, дети в школу ходят, а молодые девушки назначают свидания молодым ребятам... Если бы кто-нибудь рассказал!

Да ты бы не поверила! Ты сказала бы: "Тропы в горах заминированы, реки отравлены, а если небо чистое – прилетят самолеты бомбить, от дождя ромашки не цветут, а наоборот, все гниет, на лугу ходить нельзя – снайпер застрелит, а бабочки и птицы давно не летают в Чечне. Города... Их давно разрушили, никто там не смеется, школы разбомбили, молодых ребят поймали и замучили в "фильтрах", а молодые девушки ушли мстить за них...

И ты тоже ушла мстить. Туда, в Москву, чтобы сказать: "Русские! Перестаньте убивать наших братьев и сестер, наших отцов и матерей! Ваша Москва такая красивая, ваша Россия такая большая, столько городов у вас, столько земли! Зачем вам наша маленькая Чечня? Зачем вы присылаете к нам своих сыновей, чтобы они убивали нас!!!"

Три дня и три ночи родственники тех, кто стал заложником, требовали прекратить войну, к ним присоединились те, кто уже потерял своих близких в Чечне. Они просили: договоритесь! Сделайте все возможное, не дайте произойти трагедии! Спасите людей!

Ничто так низко не ценится в России, как жизнь человека. Для государства, которое за почти 100 лет своего существования  уничтожило 95 миллион своих собственных граждан (это официальное заявление вице-спикера Госдумы Ирины Хакамады), которое погубило под бомбами в Чечне более 250 000 человек, - жизнь семисот любителей мюзикла, конечно же, ничего не стоила.

Тот, кто тебя направил туда, кто помогал пробираться через всю Москву с таким арсеналом оружия, кто рассказал о всех входах и выходах, о подземных коммуникациях этого здания, конечно, знал это. Он хотел твоими руками пролить большую кровь. Но ты заснула и не сделала этого. Хотя, какая разница – кто? Ведь погибли невинные люди  и мы сожалеем об этом и скорбим. Уж мы-то понимаем, что значит потерять близкого...

И так, они сделали это. Назвали "успешным завершением операции" и поздравили друг друга. Потери, как всегда, минимальны и незначительны.

Те, кому повезло, получили тела своих родных, другие мечутся, не имея никакой информации о своих, третьи, оставшиеся в живых, раздают интервью.

А ты, девочка, не выполнила своей задачи, ты умерла раньше, чем тебе было приказано. Но твои очень умные учителя добились своей цели: чеченцев стало меньше, в Москве и России начался античеченский террор, а главное – война в Чечне продолжается, и за ее продолжение заплачена цена – жизни более 120  человек. Но в это число не входят 34 погибших чеченца, они вообще не в счет, неважно, где умрут – в Москве или в Чечне. Но зато теперь все знают: хороший чеченец – мертвый чеченец...

Так закончилась история жизни и смерти молодой девушки, которая, может быть, наконец-то поняла и увидела, что где-то, оказывается была другая жизнь, где люди не хотели умирать, и, может быть, в ней тоже проснулось желание жить, но было уже поздно и в ее глазах в первый и последний раз промелькнул страх..

...Уж так устроен чеченец. Мы всегда несем ответственность друг за друга. Мы причастны и к хорошему, и к плохому, которое исходит от наших соотечественников.

Я прошу прощения у тех, кто потерял близких в этот день, я скорблю вместе с вами! Но я прошу простить и ее, ту девочку с черными глазами, которую мы все не смогли научить любить свою жизнь и ценить чужую.

...На площади перед театром молодые русские рвали плакаты с призывом остановить войну...

А в тайных кабинетах уже готовили новую группу – ведь не все чеченцы еще убиты, не вся кровь еще пролита, а значит есть еще работа для тех, кто управляет миром и войной в России, кто не может насытиться нефтью и золотом в этом мире      

Они всегда требуют продолжения мюзикла.