Лизоблюды от науки

М. Герасимов, для CHECHENPRESS, 16.07.07г.

Когда-то итальянский философ Бенедетто Кроче высказал замечательную мысль: «У военной дисциплины есть свое оправдание в случае, если это одна из частей общества. Если вместо того, чтобы быть внутри общества, она поглощает общество либо совпадает с ним по объему, тогда речь идет уже не о военной дисциплине, а о всеобщем маразме. Художник с лицом капрала, ученый-сержант, политик, напрягшийся в ожидании приказа, которому слепо будет следовать, уже не артисты, не ученые, не политики, они — просто придурки».

Однако бывает и хуже. Иногда люди, причисляющие себя к интеллектуальной элите, жаждут не просто выполнять приказы, но упреждать их. Они подгоняют свое творчество даже не под полученные, а только лишь под возможные указания начальства. И спешат заявить о своем согласии с ним даже тогда, когда никто их за язык не тянет. К числу таких ученых относится, например, российский востоковед Е. Резван — автор книги «Коран и его мир» (Спб., 2001). Этот исследователь не просто описывает священный текст и рассматривает этапы его формирования. Он решил порассуждать о роли Корана в сегодняшней политической жизни. Чтобы придать сомнительный «вес» своим доводам, автор не погнушался прибегнуть к услугам кремлевских уголовников, зверствующих на Кавказе. Они показали ему изъятые у моджахедов экземпляры Корана в переводе В. Пороховой и конспекты лекций по Исламу. Резван считает этот перевод неудачным, на основании чего упрекает «ваххабитов» в религиозной безграмотности. Но ведь у бойцов Джихада нет возможности предаваться лингвистическим изысканиям, которыми с комфортом занимается петербургский арабист. Они пользуются лишь книгами, имеющимися под рукой. Только самоуверенный сноб способен это не учитывать. Честь и хвала моджахедам, прилежно изучающим Коран под обстрелами и бомбежками, в лесах и ущельях! Кроме того, сам же Резван сообщает, что российские головорезы обнаружили у кавказских бойцов еще отдельно переплетенные комментарии к переводу Пороховой с рукописными исправлениями. А это однозначно свидетельствует о вдумчивом отношении моджахедов к имевшемуся у них тексту Корана, о стремлении по мере сил оценивать и даже поправлять его. Главная же их заслуга — старание ревностно выполнять предписания священной книги, ведя смертельную битву с агрессивными врагами Ислама. Что убедительно характеризует глубину понимания моджахедами обращенных к ним слов Аллаха. Важно лишь открыть для них сердце, и тогда Бог станет говорить с человеком даже посредством самого несовершенного перевода.

Возможно, в целом монография Резвана имеет определенную религиоведческую ценность. Но открытое сотрудничество ученого с карателями и употребление их терминологии придает такую нестерпимую нравственную вонь его книге, что хочется отшвырнуть ее подальше.

Схожий «аромат» присущ еще одному научному труду. Это исследование армянского историка А. Абрамяна «Кавказцы в Абвере» (М., 2006). Как и вышеупомянутый Е. Резван, он склонен перебрасывать мостики из прошлого в современность. «Итак, что же представлял собой Северный Кавказ в 1941–1943 годах? — рассуждает Абрамян. — В первую очередь необходимо отметить, что население данного региона было самым неспокойным, склонным к восстаниям и бунтам (подобная ситуация повторилась после распада СССР). (…) Однако будет крайне ошибочным сравнивать искреннего патриота, борца за свободу своего народа и страны с бандитом и террористом (…), который (…) готов захватить школу и убить детей». Здесь явный намек на недавние события в Беслане.

Абрамян тоже решил угодить властям — и даже не своим армянским, а российским, полностью снимающим с себя вину за бесланскую трагедию. Но, во-первых, истинная причина гибели здешних школьников до сих пор неясна. Ее могла бы установить только независимая международная комиссия, а никакая не бутафорская «парламентская». Во-вторых, те жители Северного Кавказа, которые когда-то освобождали родину в рядах Абвера, никогда школ не захватывали. Поэтому данная историческая параллель выглядит натяжкой. Но если уж автор, всячески восхваляющий армян, непременно хочет делать подобные сопоставления, то мог бы для объективности написать еще и такую фразу: «Армяне тоже всегда сражались за свободу с оккупантами. Однако будет крайне ошибочным сравнивать искреннего патриота с бандитом, издевающимся над мирными жителями или безоружными пленными». А вот и факты, которые могли бы лечь в основу сказанного: «С 25 на 26 февраля 1992 г. армянские войска при поддержке 366-го гвардейского мотострелкового полка войск СНГ уничтожили азербайджанский город Ходжалы. Жителей города давили боевые машины пехоты и бронетранспортеры, стариков, женщин и детей расстреливали в упор, пленных скальпировали, выдирали ногти, у мертвых выкалывали глаза, выдирали уши. Единственная вина этих людей в том, что они были азербайджанцами» (Ходжалы, день последний. Баку, 1992). Упомянутый 366-й полк почти целиком состоял из русских (а частично — из тех же армян, служивших на командных должностях). Вот почему армянский историк озвучил только кремлевскую версию бесланских событий! Вот почему ни словом не обмолвился о десятках тысяч чеченских детей, уничтоженных русскими палачами, о замученных ими заложниках! Ведь эти же палачи при случае помогают армянам убивать мусульман. А взамен получают право хозяйничать в Армении и тем самым держать на прицеле все Закавказье.

Впрочем, вышеприведенная цитата о резне азербайджанцев не призвана изобразить садистами всех армян. Она имеет другое назначение: показать, что уважающему себя ученому негоже заниматься конъюнктурным политиканством. Иначе из ученого он рискует превратиться в… (см. первый абзац).