«Рай под ногами матерей»

Дата Туташхиа, ИА DAYMOHK, 26.06.07г.

Нижалоевский лев, командующий фронтом, муджахедов которого на подступах к столице враги разрешали хоронить с почестями, хозяин горы Сурах, что высится над его родовым царством чарующей красоты, легенда испокон веков непокорного Чеберлоя. Это все о нем – Бауди Бакуеве.

Враги, десятками и сотнями тысячами ворующие и продающие чеченцев, причем, живыми и мертвыми, частями и тушами, приложили изрядную долю усердия, чтобы обвинить его в похищении двух-трех придурков-генералов, непрошено явившихся с войной в его дом. Кто бы всю Россию выкрал.

Дерзость и мужество его не знали границ. Он бы и дочь генерала увел, приехавшую в село Дай погостить у отца, покорявшего здешние места, да вот свои же муджахеды помешали. Перед операцией серьезно повредили и вынудили совершить посадку транспортный вертолет, и враг всполошился не на шутку.

Хотел поставить условие и выкурить оккупантов из Чеберлоя. Говорю об этом, потому что сам был свидетелем всему. Мы – журналисты тогда коротали последние дни в Нижалойской империи, как мы называли глухое лесистое ущелье, потому что в ходу была только натуроплата. Что-то на что-то обменивали, потому что кругом стоял враг, и это было последнее более свободное пристанище муджахедов во всей Чечне.

В начале войны подразделения Бауди Бакуева держали оборону столицы, затем ушли в Чеберлой, охранять рубежи со стороны Дагестана. Но после предательства в Дайе, когда за день до наступления противника кем-то из наших командиров была разминирована единственная дорога между двумя республиками, Бауди пришлось переместиться чуть ниже, в ущелье реки Нижалой. И там же отбивал беспрерывные атаки врага, уже занявшего Шатой и высадившегося на всех близлежащих сопках. Но уже через месяц боезапас муджахедов полностью иссяк, а людей в здешних лесах накопилось несколько сот человек. Оставаться в таком положении уже было нельзя. На командном совете, среди которых в те дни я замечал Супьяна Абуллаева, Ваху Арсанова и Ису Умарова решено было прорываться в тыл врага и перейти к партизанской войне. А было это примерно через две недели после событий у Улус-Керта, о которых мы, странным образом, еще толком и не ведали.

И вот нижалоевское воинство разделилось на три группы. Одна напрямую ушла в Махкеты и удачно проскочила дозор. Другая – во главе с Абдуллаевым, ушли чуть вверх и затем повернули налево, к заброшенному аулу Зирхе, и далее, двигаясь только ночью, вниз по ущелью три дня добиралась до Эшелхотоя.

И у самого села колонна чуть не натолкнулась на русских. От большой заварухи ситуацию спас руководитель похода Супьян, который с раной ноги, полученной еще на выходе из столицы, умудрялся уходить в разведку. В десятках метрах повернул колонну в сто человек левее, и опять ушли в гору, что над Элитстанжи. И на рассвете спутились в село. Это был очень трудный и удачный поход, без единой потери, учитывая еще и то, что в колонне были и раненные.

А вот Бауди счел своим долгом не покидать родовые места. Перебрался только чуть выше. Это и была наша последняя встреча с этим мужественным человеком. Через полгода я услышу, что он погиб в неравном бою. К тому времени о нем уже ходили легенды. Не раз уничтожал вражеский десант, высаживаемый на гору Сурах. А однажды сюда, говорят, явились сразу 20 вертолетов и бой длился беспрерывно с утра до вечера. В плотном окружении противника и на открытой местности муджахеды Бакуева шли в лобовую атаку и, теряя братьев, вынудили отступить. Кажется, происходило это в середине марта. Враг в тот день унес с поля боя до 50 раненых и погибших.

Не плачь, мой Нижалой! Не спеленать забвенью
Того, кто свой Джихад исполнил до конца.
Не бойся, я не стал в аду горящей тенью,
Хоть жизнь моя ушла с кусочками свинца...
(Билал Алканов)

Потом судьба снова сведет меня с семьей Бокуевых, когда буду писать уже о Луизе. Сестра достойных братьев и братья, достойные сестры. Красавица и добрейшая Луиза была женой шахида, сестрой шахидов, дочерью шахида. И когда всех их не стало, стала шахидкой и сама. Шагнула вечность за веру, за свободу, за райский уголок на земле – Чечню.

Она уходила из дома последней, когда дом опустел от всех мужчин, но оставался один единственный, самый маленький, едва только начинающий осознавать этот мир. На нем, случись с ним что-нибудь, род и прервался бы. Наверное, она и хотела, чтобы он жил. Не могла не подумать об этом, потому что мудрая и в имане была.

О ее характере можно судить еще и тем. Что ни разу односельчане на похоронах братьев не видели ее слез. Это признак полного согласия с тем, что ниспослано Аллахом.

Как говорили враги, она давно слыла ярой «ваххабиткой», то есть мусульманкой и шла к своему последнему дню без сомнений. Не застань ее гибель в одном месте, ушла бы еще где-то.

Когда поняла, что созрела в своем имане и пришло время оплатить долг своему Творцу, привела детей к матери, тепло попрощалась. Ушла с именем Аллаха и надеждой или остановить войну или пасть за победу на земле, где уже семь лет и каждый день русские оккупанты устраивают чеченцам Беслан, Норд-Ост, Буденновск и Кизляр. А было ей всего 26 лет.

Потом будут вражеские статьи о ее нездоровой психике. Будут говорить, что она вышла мстить за братьев, ограждая тем самым от самого святого - Джихада, борьбы за веру, от приверженности к свободе, от любви к родине, к народу, от духовного, нравственного протеста. Все будет, только не хорошее, не уважительное. Будет то, что недостойно нормального человека. Сатанинское. Она ведь с этим … и вступала в схватку и ушла непобежденная духом. Найди такую силу еще где-нибудь.

А все было от матери. Говорят, что даже в имени человека, которого он получает с рождением, нет ничего случайного. Если это и на самом деле так, у матери Луизы очень красивое чеченское имя, которое полностью соответствует ее земному предназначению – Деши (золото). Да и есть разве на свете что-нибудь или кто-нибудь дороже этой драгоценности? Вот и дети – осколки ее.

А трудно будет Деши не тогда, когда пятеро детей и глава семьи станут шахидами, а когда начнут шельмовать Луизу. Когда русские дешевки, называющие себя писательницами, с подачи и по заказу ФСБ будут писать статейки и книги, а местные злые языки раздувать пламя клеветы.

Оклеветали, как и ее лучшую подругу Амнат, с которой и вышли в Джихад. Как утверждали враги, Амнат оставила письмо детям, с которыми ее разлучили родные мужа. И в нем она, якобы, сообщала, что «выходит замуж и скоро у девочек появится маленький брат. Она обещала, что на днях вернется, заберет девочек, и все они заживут хорошо, а бабушка не будет им мешать».

А потом сделают «вывод»: «Судя по письму, Амнат или не знала, на какое дело едет, или знала, но надеялась вернуться. Однако в любом случае в ее планы не входило сводить счеты с жизнью и убить нерожденного ребенка».

Но ни Аминат, ни Луиза не были из тех, кто стал бы заводить детей вне брака, но этот миф о душегубках и гулящих шахидках нужен был врагу. О чем и пишут по сей день.

А они – подруги – были такие, что если на одну сторону поставить всех женщин мира, а по другую – их, и то перевесили бы весы. Есть такая порода женщин, к которой, закинь их хоть на крайний Север, и то ничего не прилипнет. Но а другие и под носом брата ухищряются поганить этот мир.

Трудно себе представить, каково это матерям, пережившим детей, хранительницам опустевших, осиротевших очагов, живущих голосами ушедших...

Первым в семье Деши потеряла мужа - Алауди. Весть о его гибели пришла в дом 21 декабря 1994 года.

В тот день он ехал в столицу к сыновьям. Уезжая, сказал, что останется с ними: будет помогать перевозить раненных или еще чем-нибудь. Но, только заехав в Петропавловск, он и несколько мирных жителей наткнулись на вражеский блокпост. Алауди ранило, остальные выбрались из-под огня кто как мог, и никто не знал о судьбе раненого. Как позже выяснится, с тяжелейшим ранением в голову он полз еще километр, но до ближайших домов не дотянул. Оккупанты найдут его замерзшим. Через десять дней после случившегося жителям Петропавловское удастся взять тело. Затем, воюя с оккупантами, уйдут из жизни и четыре сына, а также муж их сестры Зареты. Вскоре от сердечного приступа не станет и самой Зареты.

Сегодня мать, кажется, осталась одна. Выяснить до конца судьбу этой семьи мне никак не удается. Замечаю только, что очень часто возвращаюсь к судьбе этой женщины, к ее старческому одиночеству, но в одном уверен, что живет она надеждой встретиться с детьми там, куда они и стремились. Где встретит Луизу, всех остальных. В садах Фирдоуса, в царстве облагодетельствованных, в лоне шахидов, инша-Аллах. Мы все просим милостивого Аллаха, чтобы он наградил правоверную семью этой встречей.

А закончить этот рассказ хочется всем известным ответом Пророка (мир ему и благословение) о самом почитаемом из живущих. «Твоя мать, еще раз твоя мать и еще раз твоя мать; а затем твой отец и после него остальные родственники, стоящие по уровню близости».

А еще я где-то на днях читал слова: «Мама – это когда тебе больно, а ей еще больней». Ребенок сказал. Лучше не скажешь. Боль и силы Деши в имане, в Джихаде детей, в этих ее осколках мужества, благородства, покрывших неувядаемой славой и уважением свободный и непокорный народ.