Карательная психиатрия в России (Часть третья)

Лариса Володимерова, для CHECHENPRESS, 18.06.07.

Разговор начнется с примера. Это уникальный документ для международного Трибунала, говорящий сам за себя. По просьбе передавшей его стороны, имя героини изменено для того, чтобы у девушки не возникло проблем с администрацией ПНИ, в котором она проживает. Все события документальны и фиксируются юридически. Рекомендую читателям сжать зубы и дочитать до конца...

С. Родилась в конце 1979-го года и воспитывалась в детдоме. После выхода из стен заведения, ей была предоставлена комната в трехкомнатной коммунальной
квартире. В 1996-м году умер ее отец. Мать С. предложила девочке прописать к ней старшую сестру, но С. наотрез отказалась.

В апреле 1998-го года, когда С. была у матери в гостях, мать вызвала машину скорой помощи и отправила дочку в психиатрическую больницу имени Кащенко. Согласия на госпитализацию С. не подписывала.

С. была помещена в 18-е отделение, зав. отделением там работала Насевич Людмила Сергеевна. С. в течение года находилась в больнице. Случайно девочка увидела под стеклом в ординаторской извещение о рассмотрении дела в суде по поводу ее недееспособности. Тогда С. обратилась к заведующей отделением Насевич Л.С. с просьбой дать ей возможность участвовать в судебных слушаниях. Насевич Л.С. ответила ей, что она «даун», и делать ей в суде нечего.

В апреле 1999 года состоялся суд, и нормальная С. была признана недееспособной. Таким же образом была признана недееспособной Римма Полякова, 1980 года рождения, которую сдала в  психбольницу родная добрая бабушка. У Риммы был младший брат, которого бабушка определила в детдом. Периодически бабушка помещает в психиатрическую клинику и свою дочь, мать Риммы. Сама бабушка живет в квартире дочери. Правозащитники полагают, что сегодня в России едва ли не у каждого найдется «свой» такой случай, о котором все где-то слышали. Семья перестала быть таковой в традиционном понимании слова, исконном для Руси и непреложном в религиозных, когда-то крепких и дружных семьях.

В психиатрической больнице героиня моего рассказа, психически здоровая С. находилась 8 лет. Из 18-го отделения она была переведена в 16-е отделение. Заведующим там работала Третьякова Любовь Васильевна, лечащим врачом был Семеняк Эдуард Григорьевич.  Третьякова Л.В. взяла опеку над другой пациенткой - Некрасовой, и в ее квартиру в Санкт-Петербурге прописала своих родственников. Третьякова хотела еще взять над кем-то опеку, но, по свидетельству врача и правозащитника Романа Чорного, ей этого не разрешили.

В отделении была большая вшивость, вши ползали по полу. От вшей избавились с большим трудом. Вши появляются из-за того, что в больницу привозят бомжей. Поступают они из приемного покоя сразу в отделение. Периодически в отделении возникают вспышки дизентерии.

В 18-м отделении С. дежурила по ночам на посту вместо медсестры и санитарки, так как там заставляли работать. Утром в 6.30 будила других и сдавала отделение. С. и другим пациенткам постоянно приходилось мыть палаты, туалеты, коридор. В отделении работал психолог Кошель, мужчина в возрасте. Когда однажды С. гуляла по территории больницы, Кошель предложил ей «прогуляться» с ним в кусты за территорию за 100 рублей. Когда С. пожаловалась на Кошеля начмеду больницы Василевской Нине Афанасьевне, то Василевская выгнала С. из своего кабинета. После этой жалобы С., как в тюрьме, закрыли свободный выход из отделения. 

Заведующим 21-м туберкулезным отделением работает Габко, он курит анашу. Пациенты рассказывали, что, когда он обкуривался, то бил пациентов велосипедной цепью.  

В 13-м женском отделении лежат слабые пациентки. Смертность на отделении очень высокая. Медсестра 16-го отделения Валентина Георгиевна положила туда свою мать и пришла ее навестить. С. в это время пришла к подруге из своего отделения, которая работала в 13-м отделении на кухне (мыла посуду). Валентина Георгиевна зашла на кухню и попросила тарелку с кашей. Через некоторое время опять вернулась с тарелкой за кашей. Тогда С. спросила у нее: что, там не кормят больных? Валентина Георгиевна ответила, что не кормят  и  не перестилают белья, больные лежат в своих испражнениях.

В ноябре 2005-го года С. была переведена в ПНИ №1. В 6 часов утра всех проживающих поднимали и выгоняли в коридор. Палаты закрывали на замок. В коридоре нет стульев, проживающие располагались кто где: на подоконниках, на кафельном полу. Некоторые ходили. С. устраивалась на кафельном полу и читала книгу. На второй день С. увидела, как сестра-хозяйка била проживающую. Тогда С. сказала, что ее дело – сидеть в кладовке и перебирать белье. Сестра-хозяйка пожаловалась заведующему отделением, якобы С. ее оскорбила. Заведующий отделением вызвал С. к себе, она объяснила ситуацию.

На третий день в столовой медсестра Марина Викторовна раздавала  яблоки проживающим, С. дала только пол-яблока. С. законно возмутилась и спросила, почему ей выдали меньше нормы. Медсестра разозлилась и ударила С. по щеке, С. ответила сдачей.  В этот же день С. отправили в психиатрическую больницу №6. Она поступила в 4-е отделение к Крючковой Людмиле Сергеевне, после чего ей были назначены уколы. Выписали С. только в январе 2006-го года.

После психбольницы С. опять поместили в изолятор, а затем в 12-е закрытое отделение.  Через неделю стали выпускать гулять из отделения и после обеда. В этот период С. познакомилась с Кочеровым Виталием, и они стали встречаться (сканированные свидетельства В.Кочерова и А.Котова хранятся в редакции).

В какой-то момент справедливая С. пожаловалась старшей медсестре на грубость Клюевой. Примерно в этот же период выяснилось, что С. находится в положении.  Через некоторое время после конфликта с Клюевой, заведующий 12-м отделением назначил С. уколы. После укола С. проспала завтрак, обед и ужин. Разбудить ее не могли. (Это же средство применяется в тюрьмах, интернатах и детских домах по отношению к тем, кого боятся и хотят усыпить, поддерживая постоянно в ослабленном, наркотическом состоянии).

С. попытались госпитализировать в психиатрическую больницу, но бригада скорой помощи отказалась ее забирать, мотивируя это тем, что они не довезут пациентку. На следующий день, в июне 2006-го года, опять приехала машина скорой помощи, и С. забрали в психбольницу №6. В ПБ №6 она пробыла 10 дней. Заведующая отделением Крючкова сообщила С., что главный врач ПНИ №1 Стяжкина Ф.Н. дала распоряжение, чтобы С. сделали аборт.

Для этого С. отправили в Александровскую больницу, где она провела 10 дней. Затем ее вернули опять в 6-ю психбольницу. Из психбольницы С. выписали лишь 6-го сентября. 

По свидетельству пациентов, за любые претензии к персоналу или произошедшие местные конфликты следуют угрозы о госпитализации в психбольницу, или сотрудники отделения связывают «больных» и делают уколы. Как мы видим из показаний, пациенты нередко бывают абсолютно здоровыми, о чем прежде всего отлично знают врачи. Применяемые методы карательной медицины в России сравнимы с гестаповскими в фашистских концлагерях и опытных лабораториях.

Вернемся к истории С. Главный врач ПНИ №1 Стяжкина Ф.Н. сказала ей, что, если она откажется поступать в закрытое отделение, то Стяжкина Ф.Н. отправит С. на пожизненное пребывание (читай – заключение!) в ПБ №1 им. Кащенко и напишет сопроводительное письмо О.В. Лиманкину.

Вместе с С. в приемно-карантинном отделении находилась Иванова Юлия. В 19-м отделении ее закололи аминазином с галоперидолом до такой степени, что у нее образовалась гематома на ягодице и воспалилась. Иванова Ю. сама попросилась в психиатрическую больницу, где хирург ей сделал операцию. В приемно-карантинном отделении девушек тоже пичкали препаратами. С. давали азалептин. А Иванова Ю. получила большую дозу галоперидола, от которого у нее перекосило лицо.       

28 сентября 2006 года к девушкам пришла заведующая приемно-карантинным отделением Наталья Ивановна и сообщила, что С. отправляют в 10-е закрытое отделение, а Иванову Ю. - в 7-е закрытое отделение, а если они откажутся, то их отправят в психиатрическую больницу. Наталья Ивановна сказала, что это распоряжение Стяжкиной Ф.Н.

С. и Иванова Ю. сбежали из интерната. Кочеров Виталий в это время находился у своей сестры в гостях. Вернулся он к себе в интернат в 1-е отделение на следующий день, чтобы выйти на работу. К нему подошла медсестра отделения и стала выяснять, когда именно он вернулся. Медсестра сказала, что, по мнению Стяжкиной Ф.Н., побег девушкам организовал Кочеров В. Друг Кочерова, Котов Антон, сообщил, что по месту работы Кочерова В. и Котова А. в прачечной приходил заведующий 1-м отделением Николай Васильевич Устинов. Устинов Н.В. сообщил начальнице цеха прачечной, что отстраняет Кочерова В. от работы. Устинов Н.В. заявил Котову А., что отправит Кочерова в психбольницу на 6 месяцев, и что «направление готово». Кочеров В. не стал дожидаться госпитализации и также ушел из интерната.

..........................................

Можно было бы продолжать и эту историю, и еще сотни других. Если власть на местах, в министерствах, в Кремле творит злодеяния по отношению к русским, своим, - то нетрудно понять, что происходит с кавказцами! Если так поступают со взрослыми, - то на что надеяться беспомощным, инвалидам и детям?!

Невиданная жестокость культивируется в России милицией, ФСБ и властями. Очень точно название власти – «силовики».

Пришло время поверить, что все факты психологического и физического давления на личность со стороны российских властей отныне будут фиксироваться, а затем будут переданы Трибуналу.

Сотни тысяч упрятанных в психушки и лагеря жаждут отмщения. Господа Зурабов и Патрушев! На скамье подсудимых вам сидеть рядом с Путиным, вместе с Кадыровым.

В ответе за Гитлера – Геббельсы!