Прощание с детством

Лариса Володимерова, для CHECHENPRESS, 26.02.07.

Два очень любивших друг друга Никиты Сергеевича Хрущева – дед и внук – на днях упокоятся рядом на Новодевичьем кладбище. Внук, недавно уволенный из «Московских новостей», которым отдал столько лет и не выдержал несправедливости, получил один за другим два инсульта. Говорят, и в больнице помогли не всем, чем должны, - проверять будет некому. Г-н М.Шевелев, теплым отношением которого так гордился Никита, и который на деле игнорировал Никитины и мои просьбы, уже пишет вовсю некрологи... 

О Никите в статье не сказать. И промолчать невозможно. Я говорю о нем в книгах... - На прощанье, Никита, я дам твой неказенный портрет, зарисовку. Чтобы ты еще хоть чуть-чуть побыл живым для читателя.

Как ты в раннем детстве изучал «Науку и жизнь» - тогда самый серьезный российский журнал – я вскользь писала . Домашний мальчик энциклопедических знаний, на время зимних каникул оторванный от мамы и домработницы, - попал ты в пионерлагерь: так нас тогда закаляли. Помню тебя скачущим в одном валенке по сугробам, а советские школьники кричали тебе «кукуруза». – Моя первая «встреча» с дедом-Хрущевым. Ведь все мы были равны, – вне политики и вне истории.

Провинившиеся – перед отбоем выстраивались в промороженном коридоре в детских ночных рубашках, на вытянутых руках держа подушки (интернатская пытка). Мои родители нас забрали досрочно, - чтобы тебя не убили, особенно дети.

Твоя прекрасная мама Галина Михайловна присылала мне в Питер конфеты в форме колокольчиков и крохотные шоколадки, - я видела их впервые. В вашем московском доме я также впервые попробовала молочные сосиски из неведомых нам консервных банок, которые можно было нагреть на конфорке. Мне потом их хотелось всю жизнь. Впрочем, как и тебе. То ли строгое воспитание любящих женщин, то ли кошмарный наш быт поддерживал аппетит... Это было как-то важней возможности спать под подлинником, к примеру, Гогена. Нельзя было задергивать занавески (в правительственном доме их не полагалось). Неделю назад мне всю ночь снилась Галина в тех огромных апартаментах – и в следующих, поменьше. Я тебе написала, - боялась, с ней что-то случилось. И ты не ответил: ведь это случилось с тобой. 

Когда ты приезжал, мы гуляли по Ленинграду. Всегда сбегались знакомые – поглазеть на живого Хрущева... Интересней всего были экскурсии по Москве: ты знал ВСЁ, не только про каждую полуразрушенную или снесенную церковь, - буквально про каждый камень.

В разные годы я ждала тебя и в «МН», припася какой пирожок... Твой компьютер стоял в общем зале, тебя все как бы любили – и никто тебя просто не видел. Удовлетворив обывательское любопытство, не замечали.

Кому было дело до человека-улыбки. Если я тебя с кем-то и сравнивала, то только с Пьером Безуховым. По чистоте отношений, открытости, честности. Мало кто знал, какие восхитительные фигурки и плошки вырезал ты из дерева (а ведь были и выставки!). Какие корни, грибы и пепельницы... Кто туда не бросил окурок? Все одинаково цинично пользовались твоими несметными знаниями, безотказностью, добротой.

Между тем, ты уже голодал. Наследник российской свободы. Убежденный патриот, истинно русский, совершенно бескорыстный, вхожий в любые круги. Искренне не понимавший, как можно уехать. Не простивший отцу, - и это не только драма поколений. Отца обожавший.

В детстве ты собирал монеты. Хотя мы были безразличны к материальному. Я была счастлива подарить тебе старинную коллекцию: так Сергей Никитич умножал собрание бабочек, дымящих пыльцой и пугавших расцветкой. Иногда он возил нас на волю, - как-то ездили мы по Прибалтике, всё еще вечные дети... Потом ты у нас жил в Израиле: я показывала тебе золотой купол с обеих сторон. Ты доставил иерусалимцам срочные пленки «МН»... Именно ты знакомил с Москвой моего мужа-голландца, а затем и выросшую голландку-дочь... Я не знаю, как ей сообщить, что тебя нет.

Заграницей ты почти что не путешествовал. Как-то съездил к отцу, получив стресс и джинсы на годы. Сейчас, в сентябре, наконец-то увидел, пробежкой, Италию... Мы пытались договориться о твоих лекциях в Европе о деде – и все безуспешно. Не нужны ни старший, ни младший. Я и думаю, что Россией правит трагедия именно потому, что забыли Хрущева. - Все вернулось на круги своя.

Ты недавно меня убеждал, что «МН» поменяли хозяина из-за МБХ. Я писала полотнами письма, стараясь тебе объяснить, кто такой Ходорковский. И что прав твой отец: там, в Бостоне, он свободен. Мы живем в другой цивилизации, «продвинутом» мире, - и у меня остается надежда, что выездное кремлевское правительство однажды тут арестуют в полном составе. И предадут Трибуналу. Ведь можно мечтать? 

Ты всегда стоял на своем. И все же я содрогаюсь, представляя, что над твоей улетавшей душой торжествующее быдло пропивало 23-е февраля. Пусть небо внемлет жажде тех, кто всю жизнь тебя гнал и толкал, - и зальет их водкой по горло.

Они-то тем более думают, что жизнь еще - впереди.