Судьба родного языка: энтузиазм личности
и деньги государства

Рафаэль Мухаметдинов
Отдел писем CHECHENPRESS, 12.02.07г.

Обычно в статьях на тему сохранения и развития нашего языка, разговор в основном крутится вокруг методики его преподавания, качества учебников, количества часов, создания необходимой языковой среды, вокруг наших с вами, дорогие читатели, усилиях по обеспечению этой среды.

Я думаю, что главное в решении этой проблемы, это - отнюдь не социолингвистика, методика преподавания языка, качество учебников и даже не количество часов татарского языка в школах, а принятие правящей элитой политического решения о внедрении татарского языка в жизнь и его неукоснительное выполнение в конкретные сроки.

Это - прежде всего политический вопрос. Но этот главный стратегический шаг по спасению языка и нации до сих пор не сделан. Почему он не делается? Вот о чем надо писать и говорить. Все остальные вопросы являются тактическими и прикладными, которые имеют значение, лишь когда будет решен главный стратегический вопрос.

Действительно, язык и культура для татар - наболевшая тема. Ведь ассимиляция продолжается и не видно ей конца. Но татары, как народ исторический, создавший в прошлом 5 государств, упорно не желают уходить с исторической арены.

В прессе по поводу языка идет самобичевание в стиле «Татарин, решение языковой проблемы начни с себя! Мы сами во всем виноваты!» и т. д. Обычно о правящей элите пишется лишь вскользь, без упоминания конкретных лиц и без предложений, как эту элиту заставить прислушаться к мнению народа.

Феномен мазохизма татарской интеллигенции совсем не случаен, ибо языковую проблему необходимо решать как снизу (личностный уровень), так и сверху (государственный уровень). В газетах в основном пишут о первом уровне и пишут вот уже более 15 лет.

Что же происходит с татарским языком на личностном, бытовом уровне? Теоретически, вроде бы, все татары за то, чтобы говорить на родном языке, расширять сферу его применения. На практике же получается следующее.

Например, собрались 9 татар и один их русский коллега на вечеринку. Все 9 будут говорить по-русски, чтобы их коллега не чувствовал дискомфорта. Их коллега воспринимает такое положение как норму. Хотя многие из русских за 50 лет жизни в республике не удосужились выучить по-татарски даже такие слова как «здравствуйте» или «спасибо». На работе, в учреждениях, в местах проживания, в смешанных семьях - везде такая же картина.

Даже парламент республики, в котором в годы расцвета суверенитета 80% депутатов являлись татарами, не перешел в своей работе на татарский язык, ибо не хотели доставить дискомфорт остальным 20 процентам.

Все это говорит о нашей бесхребетности, низкой самооценке, отсутствии чувства собственного достоинства и борцовских качеств. Чтобы как-то оправдать наши безволие и бесхарактерность, мы всю эту «дряблость» называем «скромностью, культурностью, цивилизованностью и толерантностью», а безволие наших самых больших руководителей мы называем «мудростью».

Но получается какая-то односторонняя толерантность. Обычно русские хвалят нас за подобную толерантность (а наше руководство даже сделало из нее целую идеологию), но в душе, я думаю, они нас за это не уважают (Как можно уважать раба, отказывающегося от родного языка? Они резонно замечают, что русским нет необходимости изучать язык, на котором даже многие городские татары отказываются разговаривать).

А вот прибалтов, которых они называют фашистами, и чеченцев, с которыми они воевали, русские вроде бы ненавидят, но в душе все-таки уважают, так как те имеют твердую позицию и национальное достоинство.

Вообще, я заметил, что русские уважают силу, у них любимые исторические персонажи - это просто звери какие-то: Иван Грозный, Петр I, Сталин. А нашу одностороннюю толерантность они рассматривают как признак слабости, а слабых нигде и никто не уважает. Их иногда могут только пожалеть.

Еще в советское время, учась в Ленинградском университете, мне приходилось бывать в компаниях прибалтов (Один из моих друзей был латыш). Так, если в компании оказывался человек, не знающий латышского, то латыши никогда не переходили на русский, а в лучшем случае, кто-то из них кратко излагал русскоязычному гостю суть общего разговора. Были у меня друзья и из чеченцев, они поступали так же, как и латыши.

Язык - это не просто набор знаков, при помощи которых мы можем заказать пиццу в кафе, а основа национальной культуры. Потому-то прибалты и украинцы, несмотря на то, что они получили независимость, ведут настоящую войну за сохранение своих языков, ибо языковой и культурный колониализм России с ее пятыми колоннами в этих странах все еще действует. Наше же положение куда более тяжелое, так как у нас отсутствует свое независимое государство.

В последние годы некоторые татары, особенно из научной сферы, все чаще и чаще даже в чисто татарской среде предпочитают делать выступления и доклады на русском языке. Мол, их тогда услышат Москва и Вашингтон. Можно подумать, что там сидят и фиксируют каждое наше выступление, делать что ли им больше нечего?

Мы должны служить, прежде всего, своему татарскому народу на его родном языке и иногда при необходимости информировать мировую общественность о наших делах на английском.

Конечно, по необходимости должны знать русский, чтобы выжить в этой газово-нефтяной северной «Нигерии». Русский язык мы должны рассматривать лишь как средство доступа к российскому информационному ресурсу для создания своей самобытной и самодостаточной татарской культуры, не более того.

На личностном уровне нам необходимо думать прежде всего не о языковом комфорте людей, не знающих татарского языка, а о своем комфорте. В обществе должно считаться дурным тоном, если татары разговаривают между собой на русском языке.

Главное в сохранении языка - это языковая среда, которой сейчас в городах не существует. До революции 1917 года и даже до массового жилищного строительства в послевоенные годы у татар, компактно живших в татарской части города в Забулачьи, эта языковая среда была. Именно эта среда рождала таких титанов, как Г. Тукай.

Сейчас наш языковой плацдарм с половины города сократился до отдельных разрозненных небольших островков: татароязычные школы, татарские театры, факультеты татарской филологии в ВУЗах, татароязычные семьи и все. Этот плацдарм, конечно, до опасности мал и его следует расширять. Как его можно расширить, используя лишь человеческий, то есть, личностный фактор?

Например, когда представители татарского среднего класса покупают новые квартиры, они могут по договоренности между собой купить целый многоквартирный дом, и это будет их языковой средой по месту жительства. Таким частным образом можно создавать целые татарские микрорайоны со своей национальной инфраструктурой. Ведь уже сейчас армяне и некоторые другие кавказцы даже в Москве обустраивают свою национальную жизнь именно таким способом.

Бизнесмены могут создавать татарские фирмы и магазины, где будет языковая среда по месту работы. Но даже в тех учреждениях, производствах и фирмах, которые не являются чисто татарскими, если подавляющее большинство работающих в них - татары, то, по крайней мере, между собой они должны говорить только по-татарски и способствовать тому, чтобы и меньшинство постоянно к этому привыкало и осваивало второй государственный язык.

Самые маленькие языковые островки - это наши семьи. Но семья - самый главный элемент сохранения языка, так как она - ячейка, из которых состоит нация. В семье должны строго соблюдаться принципы языковой политики. Например, ребенок пришел домой с улицы, где обычно царят «интернационализм» и «толерантность», и он должен попадать как бы в маленькое татарское государство, где используется один государственный язык - татарский. Отец как глава семейства - президент этого государства, который должен строго следить за национально-языковым воспитанием всех членов семьи.

Например, я сам, родившись в чисто русской области, окончив там русскую школу и до 34 лет живший вне Татарстана, благодаря подобной системе, действовавшей в нашей семье, свободно говорил по-татарски. Когда я был маленьким мальчиком и иногда вставлял в свою татарскую речь русские слова, бабушка всегда негодовала и говорила, что использовать слова «кафиров» - это большой грех, за который можно попасть в ад. Она могла меня и наказать за это. Сейчас же в Казани многие бабушки, стараются на ломанном русском языке разговаривать со своими маленькими внуками.

Наш татарский мир перевернулся! Внуки помыкают бабушками. Это - апофеоз безволия и бесхребетности старшего поколения. В этом есть даже что-то противоестественное и нечеловеческое.

Мы никак не можем понять одну истину: В городских условиях нашим детям не грозит незнание русского языка или тем более его утеря. Хочет или не хочет этого ребенок, а окружающая жизнь и государство заставят его выучить этот язык. А вот, если в семье с ним не будут разговаривать по-татарски, вряд ли где еще этот язык войдет в его кровь и плоть. Я считаю, что если родители, зная татарский, дома не разговаривают с детьми на родном языке (якобы, чтобы это не помешало усвоению ребенком языка «цивилизации»), то они совершают преступление перед детьми и перед нацией.

Все это - простые правила, для понимания которых не требуется особого ума, требуются лишь воля и характер. Татары - довольно разумный и информированный народ, но с волей и характером у него есть проблемы.

На мой взгляд, семья и школа должны воспитывать в детях прежде всего татарский характер, а накачивание их информацией и знаниями - это вещи второго плана. Ведь человек с характером и с чувством собственного достоинства всегда и сам сможет добыть недостающие ему знания. Именно так была построена система английского воспитания и образования, и именно поэтому сейчас в мире доминирует англо-саксонская цивилизация и английский язык.

По настоящему интеллигентный человек всегда стремится знать свой родной язык, это - признак его интеллигентности. Те, кто не желает знать и не прилагает к этому усилий, это - как говорил А. И. Солженицын, «советская образованщина». Настоящий татарский интеллигент, где бы он ни родился и где бы ни жил, в США, Германии или Финляндии, изучает и знает родной язык. Они интеллигенты не по диплому ВУЗа и не по должности в Кабмине, заняв которую некоторые из местных татар с гордостью заявляют, что они книг не читали, а интеллигенты по духу. Все это говорит о том, что в некоторых социальных слоях татар царят бездуховность, серость и безыдейщина, и чем выше по социальной лестнице, тем ее больше.

Если же говорить о государственном уровне работы по сохранению языка, то надо указать, что политического решения по этому вопросу так и не принято. Ведь главным критерием того, что язык становится государственным, является факт того, что без знания этого языка в данном государстве невозможно выжить в социальном плане.

Русский язык в РТ в данном контексте, действительно, является государственным. Без него, например, в Казани ни шагу. Можно ли то же самое сказать о татарском - нет, поэтому многие и смотрят на него как на пятое колесо в телеге. В подобной ситуации у людей просто нет мотивации для изучения языка. С таким же успехом можно изучать язык суахили, будешь большим оригиналом и чудаком, не более.

Что сделала наша правящая элита в стратегическом плане в этой сфере? Вместо того, чтобы создать Исследовательский Институт по проблемам внедрения татарского языка в жизнь и Министерство, которое бы занималось расширением сферы применения языка, с мощным финансированием и при личном патронаже президента, а также телеканал, работающий 16 часов в сутки на татарском языке, наша элита создала при Кабмине из нескольких человек крошечный Комитет по реализации Закона о языках в РТ с куцым финансированием.

Затем в 1994-2004 годах осуществлялась Программа развития двух гос. языков. Она обошлась в 50 млн. рублей. На 2004-2013 годы принята Программа развития гос. языков и других языков в РТ. Ее бюджет - 122 млн. рублей.

Что такое 50 млн. рублей на развитие языка в течение 10 лет? Это - смехотворная, даже оскрбительно-издевательская сумма. Такую сумму сейчас получает, например, какой-нибудь иностранный легионер футбольного клуба «Рубин», только не за 10 лет , а за 1 год.
Отсюда можно сделать вывод, что элита не собирается решать языковую проблему, а просто делает видимость «работы с документами», Эти люди будут принимать программу за программой до тех пор, пока не останется в живых носителей языка, способных осуществить эти программы, на этом дело и закроют. Они - главные движители и виновники «инкираза» («исчезновения» татарской нации).

До 1993-1994 годов правящая элита через национальное движение опиралась на народ, поэтому у нее и были тогда успехи в деле национального и государственного возрождения. Затем же она, после приватизации, стала опираться на свои тугие кошельки, которые она набила благодаря суверенитету. Но вся беда в том, что гарантом сохранности этих кошельков является большой белый русский царь в Москве. Одно неосторожное движение местной элиты в сторону защиты суверенитета или внедрения татарского языка, и начнется разбор московской прокуратурой законности этих кошельков. На примере М. Ходорковского было публично показано, как будут отбираться кошельки, и куда будут отправляться их владельцы.

Наша правящая элита спаяна теперь не с народом, а со своими кошельками. Народ живет сам по себе, элита - сама по себе. Но чтобы скрыть свое истинное лицо и создать некую видимость своей нужности народу, элита, выбросив за ненужностью как выжатую тряпку идею суверенитета, одно время что-то невнятно говорила про создание татарстанской нации, идея которой так и осталась «вещью в себе». Затем, скрестив ислам с либерализмом, выдала на гора «евроислам», но народ как-то этим не воодушевился, так как все это были лишь «бумажные тигры», не более.

Сейчас вовсю раскручивается новая идеология под названием «толерантность». Что это за толерантность, я уже описал в начале статьи. Если бы в республике проводилась политика реального внедрения татарского языка как государственного, и при этом русские бы относились к этому толерантно, вот тогда можно было бы говорить о действительной толерантности. А одностороннюю, рабскую толерантность, построенную на униженности своего народа, не то, что распространять по всему миру как некий бренд, как великое «ноу-хау», ее стыдиться надо.

По сути, эта «толерантность» - это всего лишь наш старый знакомец, присутствовавший в нашей прошлой советской жизни под именем «интернационализма» с русской великодержавной начинкой. Сейчас же, в эпоху суверенной «демократии» этот «интернационализм» пытаются нам всучить под вывеской «толерантности».

Я уверен, скоро начнут защищать диссертации по теме татарстанской толерантности, писать книги, создадут институты, создадут целую лженауку с громадным аппаратом, тем более, что все это будет поощряться Москвой.

Материальным же воплощением этой новой идеологии «толерантности» является памятник, поставленный в сквере возле президентского дворца. Он изображает якобы двух архитекторов-строителей Казанского Кремля: русского и татарина (судя по лицам и национальным одеждам). Это - яркий образец современного мифотворчества политтехнологов. На мой взгляд, эта скульптурная группа является верхом цинизма властей и их кощунственного отношения к памяти предков, павших при защите Казани.

Как раз вот с созданием памятника павшим предкам власти тянут волокиту уже лет пятнадцать (Это характеризует их моральный облик). Видимо, по их понятиям, монумент павшим предкам выглядел бы не толерантным по отношению к Москве.

Этот новый памятник двум мифическим архитекторам я расцениваю, как символ братания предателей татарского народа (типа Шахгали) с московскими завоевателями. В этом памятнике - вся наша правящая элита. Она сама себя приковала несмываемым позором к этому памятнику, и этот позор будет очень наглядным до тех пор, пока стоит это «произведение искусства». Как говорится, нет худа без добра.

А татарин все также будет приходить в магазин и говорить продавцу по-татарски: «Дайте мне 2 пачки молока», а продавец все также будет отвечать: «Говорите по-русски, я татарского не знаю». Захочешь попить молока - скажешь по-русски. Если же татарский продавец скажет русскому покупателю: «Говорите по-татарски, я русского не знаю», это будет большой скандал, продавца обвинят в неуважении языка великой страны, в нарушении прав русскоязычных покупателей, в оголтелом татарском национализме и т. д. Вот и вся толерантность и весь Закон о государственных языках в этих сценах.

А все это происходит от того, что Госсовет РТ в свое время провозгласил Закон о государственных языках как некую декларацию, но не создал сотни подзаконных актов, которые должны были конкретно регулировать применение языков в различных сферах деятельности, не создал также систему финансовых поощрений за знание двух гос. языков и систему наказаний юридических и физических лиц за нарушение Закона о государственных языках.

Мне кажется, татарскому народу уже давно пора спросить своих руководителей, почему в Татарстане осыпаются золотом наемные иностранные спортсмены, а не татарские профессора, которые на своем голом энтузиазме создают татарские группы в ВУЗах, пишут и издают на татарском языке учебники для высшей школы.

Телевидение должно приглашать представителей высшего руководства на прямые передачи, где бы оно могло объяснить свою позицию на все эти вещи, подискутировать с интеллигенцией, с представителями общественных организаций. Если они не захотят прийти, значит им нечего сказать народу, можно и без них эти темы освещать. Вот о чем должны говорить на телевидении, а не о вреде курения. В качестве основы для дискуссии можно взять и данную статью.

Если же говорить о нашей элите по большому счету, то после того, как она согласилась на то, что президент РТ не должен избираться народом республики, а просто назначаться российским президентом, а непослушные региональные парламенты могут распускаться также президентом РФ, татарстанская элита превратилась в обычную колониальную администрацию из туземцев и полностью лишилась своей легитимности как выразительница чаяний народа.

Она даже не понимает своей комичности в стремлении заключить новый Договор с Федеральным Центром. Разве, например, начальник цеха может требовать заключения Договора о разграничении властных полномочий с владельцем завода, который взял его на работу?

Сам собой напрашивается вопрос: «Почему народ терпит такую элиту? Почему не срабатывает обратная связь: снизу - вверх, а работает лишь схема: сверху - вниз?». Для того, чтобы народ был не только объектом, но и субъектом политики, он должен ясно осознавать свои интересы и не превращаться в бездумный и инертный объект для демагогических манипуляций со стороны власть предержащих.

В связи с нашей безропотностью возникает даже вопрос: «Может мы - не нация и даже не народ, а некая неструктурированная аморфная татароязычная и полу-татароязычная людская масса?». Если бы мы были нацией, то у нации всегда существуют действенные организации и авторитетные, влиятельные лидеры, и нация никогда не позволит так примитивно манипулировать собой. Этим она и отличается от народа и тем более от населения. Видимо, прав М. Шаймиев, когда он слово «нация» использует в редчайших случаях, в большинстве же случаев оперирует словом «население». Он то, как управленец, наверняка знает, кем он управляет.

Беда многих наших интеллигентов в том, что у них отсутствует внутренняя духовная гармония, о которой писал еще И. Гаспринский: «Единство в мыслях, словах и делах». Такая дисгармония, конечно, и не от хорошей жизни может быть, но тем не менее, на очередных выборах даже те авторы, которые с болью писали о судьбе татарского языка, по инерции будут выбирать «самого мудрого и по-крестьянски самого осторожного руководителя, который все может».

Такая инерционность рождается под влиянием таких установок элиты для народа, как: «Вы там коров доите и у конвейера работайте, а политикой у нас есть кому заниматься».

Честно говоря, нынешняя элита ведет дело к исчезновению татарского языка. Национальное духовное богатство - это вещь вне ее понятий.

Единственный путь смены подобной элиты на настоящую национальную - это путь политической борьбы: создание политических и общественных организаций, которые могли бы выдвинуть альтернативную политику и альтернативных лидеров. Другого пути в мире пока не придумано.