Семья чеченских беженцев намерена основать фонд имени Политковской

Сергей Вильгельм, Deutsche Welle, 09.02.07г.

О том, кто такая Анна Политковская, братья Читаевы знают не понаслышке. Погибшая журналистка добилась того, что их отпустили на свободу, а европейский суд признал, что Россия нарушила конвенцию, запрещающую пытки.

7 октября прошлого года, когда в Москве была убита обозреватель "Новой газеты" Анна Политковская, семья чеченцев Читаевых осиротела на одного человека. "Анна была для меня сестрой", - говорит Арби Читаев. Его младший брат Рашид тоже считает себя связанным родственными узами с Политковской.

Фотография российской журналистки, сделанная в чеченском селении Ачхой-Мартан, а также визитная карточка Политковской с написанным от руки номером мобильного телефона ныне хранятся в доме Рашида как реликвии. Сегодня Рашид и Арби Читаевы вместе с семьями живут на севере Германии. В ФРГ они получили политическое убежище. Первый посещает курсы немецкого языка, второй открыл небольшой магазин бытовой электротехники и заодно - ремонтную мастерскую.

За колючей проволокой

А семь лет назад, когда Рашид впервые встретился с Политковской, его братья Арби и Адам находились за колючей проволокой фильтрационного лагеря Чернокозово. В апреле 2000 года силовики-федералы задержали Читаевых в Ачхой-Мартане, в доме их родителей. Никаких обвинений им официально не предъявили, но на допросах заставляли сознаться в терроризме и оформить явку с повинной. За отказ жестоко били. Издевательства продолжились в Чернокозово, куда братьев перевезли после безрезультатных допросов во временном РОВД.

- Меня бросили в камеру, где уже сидели человек шесть. Эти люди были сильно шокированы. Когда я зашел, они сразу же сообщили мне, что разговаривать можно только шепотом. На дверь смотреть нельзя. "Не дай бог, - говорят, - ты на дверь посмотришь. Это здесь карается. Всю камеру бить будут, если хотя бы один из нас на "глазок" посмотрит". А на охрану – тем более. Меня когда били, голову поднимать нельзя было. Поднял голову – это уже, считай, десять лишних ударов дубинкой получишь… Нам говорили: "Это вам не РОВД, это Чернокозово". Как будто при этом слове мне следовало умереть от страха или сознаться в том, что я самый крупный бандит в мире, - рассказывает Арби Читаев в интервью радиоредакции "Немецкой волны".

Под защитой Страсбургского суда

В Чернокозово Адама и Арби пытали током, травили собаками, рвали кожу плоскогубцами. Так продолжалось полгода. Пока Арби и Адам сидели в лагере, третий брат, Рашид, искал правду в Москве. Жаловался во все инстанции, включая генпрокурора и аппарат президента Путина. Но его усилия были тщетными. Читаевых освободили лишь после того, как в "Новой газете" появилась статья Анны Политковской о злоключениях Арби и Адама. Политковская же помогала Рашиду подать от имени братьев иск в Страсбургский суд. Незадолго до освобождения следователь прокуратуры, который вел дело Арби, посоветовал забрать заявление из Страсбурга, иначе "будет хуже".

Что значит "хуже", узнал чуть позже Адам, когда вскоре после освобождения переехал в Усть-Илимск, устроился в школу и снова стал преподавать английский язык. Его на всю страну объявили боевиком, числящимся в федеральном розыске. И в том, что Адам был оправдан, - опять же заслуга Политковской, предавшей его историю огласке. В итоге Европейский суд по правам человека признал, что в отношении братьев Читаевых Россия нарушила Европейскую конвенцию, запрещающую пытки и бесчеловечное обращение. Каждому из пострадавших российское государство обязано выплатить по 35 тысяч евро. Денег этих братья пока не получили, но, по словам Рашида, уже решили использовать их на благое дело и основать фонд имени Анны Политковской, который будет поощрять журналистов, честно выполняющих свой профессиональный долг.

На вопрос о том, как им живется в Германии, Арби отвечает лаконично:

- У меня все нормально. Я не боюсь, что здесь полиция, как это случается у нас в Чечне, ворвется в мой дом, необоснованно арестует меня. Я этого не боюсь. Я уверен в своем завтрашнем дне, пока живу здесь. Домой я пока ехать не собираюсь, потому что не думаю, что мне там в данный момент будет безопасно. Может быть, позже, когда будет нормальная, стабильная ситуация, я и вернусь домой.