Комментарии к дайджесту (часть четвертая)

Лариса Володимерова, для CHECHENPRESS, 27.12.06г.

Свобода и власть КГБ. Герои (М.Трепашкин) – и палачи. Становление личности.

А.Литвиненко на протяжении книги (и жизни) задается вопросом и на него отвечает: как можно стать – и остаться – Человеком в рамках системы; как – и куда – разошлись пути сослуживцев. Мы знаем примеры не только офицеров КГБ, осознавших свою несовместимость с деспотией и произволом, – но и охранников лагерей (С.Довлатов), служителей тюрем. Заложена ли в каждом из нас доброта, требующая расцвета, подчас принудительного? Нужно ли настоятельно пытаться в звере разжечь человеческое?.. Есть, например, адвокаты – доносчики, стукачи; а есть и охранники, проносящие для арестантов мобильник, лекарства и письма. Есть врачи, отказывающиеся от преступлений. Примеров немало, один из последних – оказанное на нижнетагильского врача-пульмонолога давление ФСБ и суда, чтобы  врач записала  в документах  ИК-13,  якобы М.Трепашкин, доведенный пытками и «уходом» до инвалидности, не нуждается в стационарном  лечении. Врач нашла в себе мужество возмутиться, что на нее «давят».

Внутренняя свобода ни в коем случае не закрывается за воротами лагеря. Человека нельзя уничтожить: особенно дух верующего превозмогает все тяготы; но и просто забота о ближнем, не-замыкание на себе дают силу выжить. Яркое сравнение приводит сам А.Литвиненко: после ареста он почувствовал внутреннюю свободу, как будто в прыжке с парашютом. «Свободный полет. Бояться поздно, хуже не будет». Всего лишают на зоне, – кроме свободы.

Что запомнилось в тюрьме ему больше всего? – «Тишина. Такой тишины, как там, я нигде не слышал... Я свободный, свободный человек – в камере».

Его друг Кудыков рассказывал, что в тюрьме человек виден сразу, и что внутренние законы общежития там жизненно необходимы. Литвиненко попал в новый мир и проводил аналогии: законотворчество большой – и маленькой тюрем, России – и зоны. Вот он пишет о КГБ:

Все офицеры, которые служат, понимают, что если перейдут дорогу своему начальству и попадут в тюрьму, то их, по сути, отдадут на расправу уголовникам... На них все плюнут, кроме их семей. Вот так и со мной было.

...Если бы Путин с президентского кресла туда попал, его бы спросили: «Слушай, братан, а ты когда там сидел, понимал, что нам тут жрать нечего?» И началось бы долгое разбирательство. Причем оно было бы таким скрупулезным,  что никакой прокуратуре и не снилось.

...К примеру, если мой следователь Барсуков попадет в тюрьму, его спросят, кого он сажал по заказу. Он ответит: «Никого». И тогда ему конец. Ему скажут: «А Литвиненко кто посадил? Не ты ли?! А ты знаешь, что, когда он сидел в тюрьме, у него бабушка пошла в церковь за внука помолиться и попала под машину? И отчим после допроса скончался. Ты загубил две человеческие жизни. Потому что посадил невинного человека». И вот за это с него спросят. Жестоко, но справедливо.

Литвиненко сравнивает судей-людей и судей-рабов (палачей). Его собственный процесс вел судья Кравченко. Ему угрожали, а он нашел в себе силы оправдать Литвиненко:

Я не виновен. А Кравченко уже не судья. После этого его с работы выгнали. Заодно и председателя суда». В этой связи не менее важно мужество адвокатов – таких, например, как Ю.Шмидт.

Литвиненко пишет, как в тюрьме подготовили его день рождения 4 декабря, – торт из печенья и сгущенки, со спичками. Мне в тот день исполнилось тридцать семь. Ты знаешь, когда мне исполнится пятьдесят, я закажу торт из печенья и сгущенки. И хор ментов...

Саша, тебе никогда не исполнится 50. Ты об этом уже не узнаешь. Но те, кто останется честным, – тебя будут праздновать!

Литвиненко освободили 16 декабря 1999 года. Время заключения помогло ему, судя по книге, осознать смысл его жизни.

Судья ему говорил: «Я знаю, что гранату подбросили. А что я могу сделать?». Литвиненко ответил: но человек же – не виноват! «Да, – говорит, – знаю. Он у нас тут не первый. У нас потоком идут подброшенные наркотики, патроны, гранаты. Что мне, милиционеров сажать?» (стр. 77).

Литновскому, о котором шла речь, дали полтора или два года. Список сегодняшних политзэка и вообще арестантов, которым подбросили наркотики и оружие, займет на ЧП массу места. Один из них, друг Литвиненко М.Трепашкин, подтверждает, у администрации есть штат заключенных, отбывающих наказание за совершение тяжких преступлений и полностью зависящих от администрации. Этих людей администрация использует для того, чтобы оформлять дисциплинарные дела на неугодных. Именно этим объясняются заявления, являющиеся в суде «доказательствами» совершения экс-адвокатом ФСБ М.Трепашкиным, впервые обнародовавшим правду о взрывах домов, дисциплинарных нарушений.

Тюрьма отметает множество вопросов. Это «единственное место в России, где национальный вопрос решен».

Мне ...сам Трофимов сказал: "Саша, смотри, будь осторожен. Всё куплено. Я тебе не советую регистрировать свою агентуру или протоколировать информацию, если не хочешь её расшифровать".

- Такого выбора я не делал. Я выбирал другое: совершать преступления или нет, выполнить свой долг или смириться, остаться самим собой или потерять к себе уважение. И было это не один раз на протяжении всей моей службы в ФСБ. А дальше все происходило само собой — шаг за шагом, постепенно. То, что я оказался там, где оказался, — это следствие, а не причина всех этих шагов.

А тут я знал, что предают на самом верху. Получается, что мы все, оперативные работники, пешки и дураки. Рискуем жизнью день и ночь, в нас стреляют, на нас нападают, а начальство держит нас за идиотов. Они гребут деньги и плевать хотели на государство, на безопасность и на преступность (стр. 155).

От врачей всегда зависело в СССР-СНГ, упрячут тебя в психушку, как пытаются это снова сделать с правозащитником Е.Новожиловым, или дадут глоток воздуха. Александр вспоминает:

Звонили из поликлиники ФСБ, предложили прибыть на медкомиссию. "Понимаете, те, кто был в Чечне, в течение года у нас проверяются у невропатолога". Я объяснил, что прошло больше года. И не пошёл. Тогда мне позвонили сверху и сказали: "Вас же вызывают в госпиталь, почему не идёте?"

К невропатологу я так и не пошёл, потому что знал: из его кабинета меня увезут в психбольницу.

Литвиненко подчеркивает диаметральное расхождение порядочных людей и преступников в ФСБ.

Мы знаем честных генералов, которые во всём разберутся.

... — А ты что, газет не читаешь? Вот, – говорит, – убили генерала Рохлина. Кто ж их теперь тронет?

Сказал – и пошёл. А я стою ошарашенный. Рохлина-то ликвидировали
высокопрофессионально, да на жену убийство свалили. По почерку на наших похоже. Неужто мои генералы ещё и Рохлина убрали, пока мы на них рапорта писали.

Есть в книге глава о Трепашкине с ироничным и метким названием: «Здравствуй, Миша. Я твой киллер».

Ковалёв мне сказал: "Ты попёр против системы. Я не знаю, что с тобой будет". Он смотрел на меня как на обречённого. В его глазах не было злобы, он просто смотрел с сожалением.

...А подразделение отправили выполнять заказы: водочные киоски бомбить, Трепашкина убивать. Его-то за что? Он же свой, наш подполковник». А Ковалёв мне в ответ – такой довод: "А чего он на меня в суд подал?". Вот он, момент истины (кино такое было): я генерал, стою над законом, идёшь против меня – будешь убит в своём подъезде.

Литвиненко рассказывает о знакомстве с Трепашкиным. Это произошло напротив здания Главной военной прокуратуры. Встретились, я говорю:

"Миша, здравствуй, я твой киллер". Он отвечает: «Здравствуй, а я твоя несостоявшаяся жертва». Поскольку Трепашкин по одному из дел проходил как потерпевший (на него тоже готовили нападение), то в прокуратуре его попросили ознакомиться с этими материалами.

...Я понимал, куда мы катимся. Мы хотели обратиться к обществу. Цель была предупредить: если никто сейчас не остановит эту чуму, через два-три года она возьмёт власть

В 1998 году я увидел, что начинается беспредел. На Лубянке шли разговоры: «Вот евреев передушим и установим порядок...».

Почему никто не просил: «Расскажите подробнее»? Сейчас все кричат – спецслужбы у власти. Немцов говорит про полицейское государство. Где они были тогда, в ноябре 1998 года. Никто даже слова не сказал. А пресса, которая контролировалась ФСБ, травила нас. Создавалось общественное мнение, для того чтобы меня посадить в тюрьму и там расправиться  (стр. 168).

Все было понятно значительно раньше – тем, кто хотел видеть правду. Поражение истинной демократии стало очевидным на третий-четвертый день первого путча. Члены общества «Память» оживились на улицах и уже не боялись, как в первые дни, а открыто клеймили противников. Стало ясно, что народ вышел сражаться за собственных палачей, а вовсе не за спасителей. Уже долгое время на государственных дачах работали бани-бордели, где использовали и подростков (например, директор Валдайской дачи, где гостила я неоднократно, всегда держал штатных проституток, они работают там и сейчас). Литвиненко много писал о путинской педофилии: у нее есть прямые истоки со времен сталинизма, ежовщины. Дело Рохлиной, упоминаемое в «ЛПГ» Александром, тоже имело аналоги. А.Бовин знакомил меня в тель-авивском ресторане на площади у моря с группой неюных, деловых и закрытых красоток: мужей их к тому времени упрятала ФСБ в тюрьмы или убила, а женщины вели переговоры и бизнес. Бовин отзывался о них с восхищением и уважением: в преступных условиях, спущенных сверху, еще нужно уметь выживать.

— У каждой банды есть свой почерк. Одна взрывает, другая стреляет из снайперской винтовки, третья работает топором. Одна банда грабит квартиры, другая банки, третья работает на рынках. Так вот, профессионалы, обученные в спецслужбах, тщательно готовят информационное сопровождение убийства, особенно если оно политическое. Задача – увести следствие и общественное мнение в сторону, создать правдоподобную ложную версию. Таков почерк спецслужб.

Если этот человек бизнесмен – общественное мнение готовится под версию, что он кому-то должен деньги. Если лидер криминальной группировки – вбрасывается информация, что у него разборки в преступном мире. Если политический деятель, то обычно появляются слухи, что он якобы занимался бизнесом либо был коррумпирован. Причём эти статьи размещаются в газетах и, может быть, не в самых популярных. Публикуется малюсенькая заметка, где-нибудь в уголке.

Короче, такому событию предшествует пиаровская подготовка. В случае с Березовским это сделать было бы нетрудно. Например, перед тем как убили Галину Старовойтову, появилась статья малоизвестной российской журналистки о том, что когда Ельцин приезжал в Лондон, Старовойтова организовала интервью российского президента газете «Санди Экспресс" за деньги. И были ссылки на источники, которые находятся в Англии.

Закономерно, что, прямо перед отравлением Литвиненко полонием, в «АиФ» появились такие заметки. Можно вспомнить и лондонскую студентку-провокаторшу (чтобы тут же забыть). Литвиненко способен сам себя защитить посмертно: для того он писал свои книги.

Его соавтор по «ФСБ взрывает Россию», Юрий Фельштинский недавно сказал: «Активисты пропутинского движения «Наши», нечто среднее между комсомолом и гитлерюгендом, преследуют британского посла в Москве... Посла преследуют физически. Не дают ему выступать, не дают встречаться с людьми. Ездят по всей Москве за его машиной... Англичане утверждают, что такого не было даже в разгар «холодной войны». А Лондон – молчит. Так что я очень боюсь, что реакция Запада на происходящее будет в целом молчаливой».

Для того, чтобы не дать правительствам замолчать террористический акт ФСБ, направленный на весь мир, – мы печатаем дайджест по «ЛПГ» и пишем статьи. Голливуд закупил права на создание фильма по книге «ФСБ взрывает Россию»: там будут играть Литвиненко.

Александр показал в «ЛПГ», как действует пресса, невольно предвидя проплаченный Путиным пиар против него самого:

Словом, ликвидация Березовского сопровождалась бы хорошо отрежиссированным пиаром.

— И, как убийство Старовойтовой, оно осталось бы нераскрытым?

— Конечно. Не потому, что оно нераскрываемо, а потому, что все понимали бы, кто за этим стоит, и боялись бы узнать правду. Как и убийство Листьева, Холодова...

— Вернёмся к Старовойтовой. Как бы ты раскрывал это преступление?

— Первая ниточка – всё, что связано с той статьёй и теми, кто её заказал. Я бы начал с досконального изучения судебного иска Старовойтовой за клевету, который она выиграла.

В ходе судебного заседания так и не был установлен мотив: почему журналистка это написала? Клевета – умышленное преступление, и зачем она это сделала, осталось невыясненным. По чьему заданию журналистка оклеветала Галину Старовойтову? Кто её, студентку журфака, дважды отправил в Лондон и снабдил адресами и документами, номера которых она приводит в статье? (стр. 170).

...На судебном заседании было установлено, что журналистка ходила по многим газетам, но везде отказались публиковать дезу. И кто же опубликовал? «Московский комсомолец» – фактически орган спецслужб. Спецслужбы не хотят весь «слив» передавать в «МК», но когда все отказались, деваться было некуда.

...Потом выдумали другое – якобы ей восемьсот тысяч долларов дали, и она привезла их в Питер для своей партии. То есть просто ограбили ее. В общем, всячески уводили следствие от политической версии.

Литвиненко в последний месяц работы очень заботила судьба Г.Старовойтовой. Вероятно, потому, что он расследовал также убийство А.Политковской. В этой связи он писал о семье Старовойтовой в письмах. О людях, которых знал лично, говорил он и в «ЛПГ»:

Семья живет достаточно скромно и не имеет никаких прибылей. А ведь кто-то же это всё продумывал, кто-то готовил. Ведь кто-то искал и нашёл начинающую журналистку, дал ей в руки «материал».

...Я думаю, что Галина Васильевна Старовойтова была убита спецслужбами. Подъезд, кстати, их рабочее место. Логика и стиль события, характер клеветы на неё после убийства подсказывают это. Уголовнику не нужно убивать политического деятеля. Кстати, слово в слово на панихиде это подтвердил Аркадий Мурашов, бывший начальник Московской милиции, её друг.

— За что её убили по такой версии?

— Мотивация следующая. Погибла Галина Васильевна. Через некоторое время при странных обстоятельствах скончался Собчак. А Путин и его питерская команда въехали в Кремль как демократы. До сих пор на Западе Путина представляют как ученика Собчака. Ведь в ФСБ есть информация для внутреннего пользования и для внешнего. Своему народу они говорят: вот этот сотрудник КГБ наведёт в стране порядок. А для Запада подобная логика не годится. Поэтому на Западе они говорят: это ученик Собчака и Старовойтовой, стало быть, демократ.

Будь живы Собчак и Старовойтова, мог бы Путин вытворять то, что он сейчас делает? Мог бы он Гусинского выгнать из России и разогнать НТВ? Мог бы строить вертикаль власти на развалинах конституционного строя? Нет! Потому что ни Собчак, ни Старовойтова по таким принципиальным вопросам на компромисс бы не пошли.

Эта глава посвящена тому, как стать Человеком. Как российским правозащитникам не опуститься до прямого сотрудничества с ФСБ. Как сотрудникам колоний и тюрем проникнуться болью других и осознать, чем человек отличается от зверя и робота. Как не забыть, что у каждого была мать и есть (был, будет) ребенок.

Почему ребята за мной пошли на пресс-конференцию? Потому что в каждом из них заложено добро. Каждый в общем-то шёл работать в органы не из-за денег. Это сейчас приходят в милицию, ФСБ и говорят: "Где здесь лучше бабки лупить?". А раньше люди шли защищать своё государство и служить!

Даже Шебалин, который, я думаю, был у нас провокатором, тоже когда-то был нормальным парнем. В каждом человеке заложено хорошее, и даже если он становится преступником, то не получает от этого удовольствия (стр. 171).

...Но почти все в глубине жалеют, что приходится так жить, потому что иначе нельзя в этой системе. Но в тот момент каждый из нас почувствовал себя человеком.

Есть, конечно, другие, «упертые». Жизнь заставляет с ними бороться, сосуществовать. Андрей Понькин остановился на полпути. Когда я ушёл в Англию, сказал мне по телефону: "Я бы тебе не дал уйти, если бы знал… Даже уговаривал меня вернуться, но делал это, конечно, по заданию.

...Люди давали подписку, что они обязуются помогать не мне, а России. Страшно, но все они были расшифрованы, им вроде как мстили за связь со мной.

Один агент был расшифрован перед уголовной средой, и это сделали сотрудники Управления собственной безопасности. Его звали Александр.

Агент ответил: "Я сидел за преступления, а если мне придётся сесть за человека, которого я уважаю, то для меня это как награда. Сажайте". Ему тогда сказали: «Мы тебя не просто посадим. Мы тебя ещё расшифруем перед уголовной средой. Подскажем тем, кто сейчас сидит, что на них навёл ты".

...— Это как предоплата. Ещё один агент у меня находится в бегах. Матери его просто сказали, что если он появится, его застрелят, потому что он отказался давать на меня показания. Также вызывали на допрос и запугивали всех моих друзей. У одного – он был директором магазина – магазин опечатали, стали требовать показания на меня, что я якобы крышевал, деньги от него получал. Человеку пришлось на самый верх дать взятку, чтобы снова открыть торговлю. Он сказал: «Я лучше деньги заплачу, чем напишу на своего товарища". Другому устроили взрыв на предприятии.

Не впервые Путин и ФСБ обвиняют Литвиненко и в применении бомбы. Арсенал их средств традиционен и мал, и прослеживается отчетливо, где б ни действовало КГБ.

Прокуратура отправила моё дело в военный суд Ярославского гарнизона, потому что я ту самую бомбу будто бы подбрасывал в тех краях, однако "похитил" её со склада ФСБ в Москве. И хранил там же. И служил в столице. И дело было секретное. То есть по закону и по всем правилам меня должен был судить суд второй инстанции – Московский окружной военный. Но в Москве – пресса, сильные адвокаты, да и судьи не столь управляемые – ведь меня уже два раза оправдали.

...Председатель суда прямо на заседании сказал адвокату Марову: "Михаил Алексеевич, что мы можем сделать? Вы же знаете нашу систему".

Когда юрист такого ранга, генерал-лейтенант, говорит такую вещь, понятно, что будет не суд, а расправа. Завтра, безо всяких доказательств, мне дадут срок, а в тюрьме физически расправятся, как и обещало начальство ФСБ: "Сдохнешь в тюрьме".

Литвиненко тогда уже уповал на неуправляемость судей. Когда ж наконец кто-то скажет правду публично – по телевидению, в суде, предпочтя прямые последствия?!

Эта расплата страшна. Но пока все молчат, власть крепнет. Пока дрожат Лондон, Вашингтон, подмятая Россией ПАСЕ, теракты грозят всему миру! Нет Аль-Каеды, есть ФСБ, я об этом пишу уже годы. Литвиненко знал, чем грозит ему правда. Он рассказывал об агенте:

И пока он стоял в коридоре, он слышал стоны и крики. Брата агента пытали. Через два дня его выпустили еле живого, адвокат подобрал его почта без сознания рядом с прокуратурой. Агент мне позвонил и говорит: "Помоги брату добраться до больницы, я сам не могу приехать, боюсь". Я приехал, смотрю, брат моего агента лежит на заднем сиденье в машине адвоката, весь избитый, с запёкшейся кровью. Мы вызвали "скорую". И тут мне стало страшно. Передо мной лежал тридцатилетний мужик, метр восемьдесят ростом и плакал: "Ребята, меня били восемь часов битами и требовали показаний на Литвиненко, которого я не знаю, и на моего брата. Это хуже, чем в гестапо". Он написал жалобу генеральному прокурору Устинову, которая осталась без последствий. Эта жалоба есть в моём уголовном деле.

Тогда я понял, что рано или поздно кто-то не выдержит и меня оговорит.

Это хуже, чем в гестапо! Оставаться в тюрьме было глупо. Литвиненко считал Президента фашистом, тоталитарный строй – крепнущим, себя – свободным.

Он пересек границу в костюме, в котором женился. Как все эмигранты и беженцы, он мечтал бы вернуться, в «счастливом» костюме... И он вернулся, посмертно.

— Пиджак светлый, а брюки – тёмные. Больше я его не надевал ни разу.

— Собираешься надеть, когда будешь возвращаться на родину?

— Если не станет мал.

...............................................................................

Запад внутреннюю свободу удвоил внешней.

Я был поражён. Он говорил: «Вы находитесь на территории Великобритании под защитой английского правительства, и если вы почувствуете какую-то угрозу, прошу вас немедленно сообщить в полицию, мы вас будем защищать, вплоть до того, что возьмём под охрану». Я вспомнил своих российских милиционеров, как они говорят. А этот английский мент разговаривал по-человечески и явно беспокоился за мою безопасность. К тому времени я ведь напрочь забыл, что значит чувствовать себя в безопасности.

Александр получил политическое убежище по закону: для него это было так же важно, как чувствовать себя в безопасности.

Как только они возбудили четвёртое дело, моментально дали убежище.

ФСБ мстила.

— Опять Барсуков возбудил?

— Да. Все дела Барсуков вёл. Хотя по одному делу я оправдан, а второе дело он сам прекратил. То есть он меня уже два раза незаконно к уголовной ответственности привлекал. И третий раз, и четвёртый... Он заказной следователь, это его профессия.

Расправлялись с оставшимися. Тем значимей героизм Вальтера Александровича, продолжающего сегодня Сашино дело.

— Давили, чтобы получить какую-то информацию? Или просто пугали?

— Сначала отца просто пугали. Как-то ночью отвезли в милицию, потом вывезли, посреди дороги бросили, он возвращался пешком. В другой раз милиционеры ворвались в его квартиру, провели незаконный обыск. Отца оскорбляли нецензурной бранью, говорили, что его сын – предатель. Таскали на допросы мать, сестру, тёщу. Когда вызвали в прокуратуру мать, потребовали адрес отчима. Мать сказала, что он больной человек, просила его не трогать. Но отчима всё-таки вызвали на допрос, требовали компромат на меня. Он ответил: "Я знаю Александра как порядочного человека, без вредных привычек".

На следующий день после допроса у него случился инсульт, отнялась левая сторона. Через несколько дней его отвезли в больницу, где он и скончался.

Никто за это не понёс наказания. В больнице поставили диагноз, что он умер совершенно от другого. Человека положили с инсультом, а умер он от другой болезни. Такое может быть только в России.

Мать заставили что-то подписать. Она испугалась и подписала. Мать вообще боится со мной по телефону разговаривать. Короче, моя семья находится сейчас вне закона. Права человека и Конституция на них не распространяются (стр. 191).
Угостили бомбой с полонием, заразили такое количество иностранцев (число стран растет); чашка в посудомойке крутилась сто раз, – это сколько ж должно быть отравленных, обреченных на онкодиагноз!.. А до сих пор никто лично не виноват. Скотланд-Ярд берет показания и работает мощно. Но как себя чувствует господин Блэр?.. Когда он и коллеги ответят на письмо Литвиненко ? Господин Блэр, Ваше законодательство обязано было А.Литвиненко защищать, вплоть до того, чтобы взять под охрану. Когда Вы ответите правозащитникам мира, почему упустили нашего соратника и героя, который Вас лично предупреждал о готовящихся терактах, об угрозе жизни для любого британца? Вам мало взрывов в метро?

............................................................................

— В одном из интервью ты обратился к бывшим коллегам по ФСБ последовать твоему примеру, покаяться, рассказать правду о взрывах. Неужели ты думаешь, что тех, кто это сделал, может мучить совесть?

— Я не знаю, я домов не взрывал и не могу сказать, что эти люди могут чувствовать. Но я обращался не к ним. Должна быть масса сотрудников, которых использовали втёмную, – установщики, водители, даже взрывники, которые бомбы готовили. Ведь их не предупреждали заранее, для чего всё это нужно. А те, кто прятал концы после провала в Рязани? Там десятки людей были задействованы. Вот кто-то из них и должен проявиться. Хоть один человек! Я верю, что он появится.

— Но этот человек будет рисковать головой.

— Напротив, он рискует головой, пока молчит. Я ведь живой хожу.
Месть воспоследовала, Литвиненко ее не боялся. Человеку требуется время для роста и осознания происходящего. Пример личного мужества поднимает других. А слабые и тираны – коптят небо во все времена.
— Это не наши люди. Для них Судоплатов гораздо выше как личность, нежели Сахаров. Кто для них Сахаров – диссидент, предатель. Помнишь, когда академик заявил, что спецслужбы расстреляли наших солдат, попавших в плен в Афгане? Сумасшедшим назвали. Потому что: ...наши люди на это не способны. Вот и про взрывы то же говорят.

— И тебя называют сумасшедшим. Может быть, поэтому ты выглядел каким-то лишним в Конторе.

А оказался не лишним. Потому, что благодаря Литвиненко, Трепашкину и их бывшим друзьям-коллегам мы можем теперь говорить, что везде есть настоящие люди, – в том числе в КГБ.

Иногда оттуда раздаются здравые реплики... Например, вот мнение бывшего генерального прокурора России Ю.И.Скуратова, высказанное им в интервью парижской газете «Русская мысль» (публикация 29.10.99): «Меня очень сильно смутило и насторожило произошедшее в Рязани. Здесь действительно можно выстроить схему: сами спецслужбы были причастны к подготовке взрыва в Рязани, а когда их прихватили, они очень неуклюже оправдывались. Меня очень удивляет, почему прокуратура так до конца и не разобралась с этим эпизодом. Это её задача».

Удивляться тут нечему. Вот цитаты из "ФСБ взрывает Россию" в приложении к «ЛПГ».

Проведение террористами операции на угнанной машине – классический для теракта случай.

Путин о взрывах – как и о «Курске», «Норд-Осте», Беслане – всё лгал:

«Мы в неоплаченном долгу перед людьми и за то, что не уберегли, кто погиб, и благодарны им за ту реакцию, которую мы наблюдаем. А эта реакция очень правильная. Никакой паники, никакого снисхождения бандитам. Это настрой на борьбу с ними до конца. До победы. Мы обязательно это сделаем».

Иными словами, на 23 сентября премьер-министр России – Путин ... считал, что в Рязани предотвращена попытка террористического акта.

...24 сентября, выступая на Первом всероссийском совещании по борьбе с организованной преступностью, министр внутренних дел Рушайло говорит о предотвращённом в Рязани теракте... «Есть определённые сдвиги, например, предотвращение взрыва жилого дома в Рязани» ...

Спустя полчаса на том же совещании Патрушев делает заявление, что в Рязани проводились учения, в мешках был сахар, а взрыватель – это муляж.

... в момент, когда готовилось задержание террористов, из Москвы последовал приказ террористов не задерживать, поскольку теракт в Рязани – «учения» ФСБ (стр. 229).

Действительность была совсем другой. Террористы разбежались по конспиративным квартирам. Но в тот момент, когда руководство рязанского УФСБ сообщило по долгу службы в Москву о неминуемом задержании террористов, Патрушев отдал приказ их не арестовывать и объявил предотвращенный в Рязани теракт «учениями». Можно себе представить выражение лица сотрудника рязанского УФСБ, а скорее всего Патрушеву докладывал сам генерал-майор Сергеев, когда ему отдали приказ отпустить террористов!

Как в России плюют на своих, общеизвестно. Зараженный полонием  самолет проверять в России никто и не думал: еще долгое время после отравления Литвиненко самолетом не занимались. «По-прежнему, проводятся следственные действия в отношении Ковтуна. В Москву была послана просьба проверить самолет, на котором прилетел Ковтун, передает «Фокус».  

Ни одно западное издание не сообщило, что Онищенко заявил в четверг вечером, что самолет «уже проверили», еще в среду. Возможно, эта информация предназначалась только для внутреннего пользования, для успокоения русских авиапассажиров».

Так называемое «российское общество защиты потребителей» сообщило, что немцы попросили проверить несколько самолетов Аэрофлота, а оно, общество, «не видит в этом необходимости»... Спикер гамбургской полиции подчеркнул, что речь шла только об одном самолете. А что касается возможной проверки нескольких других самолетов, то германская сторона попросит об этом Россию только в том случае, если выяснится, что Ковтун летал из Москвы в Германию также и после 1 ноября.
- Не «попросить» ли Россию еще кое о чем? – Выдать своих палачей.
Президенты дружественных Путину стран должны выдать народам своих министров, заключавших с Кремлем неправедные сделки и закрывших глаза на фашизм, геноцид, наличие концлагерей.
Скорей всего, это коснется самих президентов. Но чтобы спасти от угрозы Русского Террора весь мир, население Запада, – правозащитники и суды должны добиваться ответа!
Россия сама осудит своих растратчиков и предателей – Коржакова, Гайдара и прочих. О последнем, еще до трагедии Саши, хорошо упомянул в рассказе А.Розов: «...она увидела на экране известного, хорошо откормленного политика, потомка знакомого с детства писателя, который горестно, с неподдельной искренностью возмущался тем, как много матерей бросают своих едва родившихся младенцев. О том, что он обездолил всю страну, почему-то и не вспомнил... «Гнусный, провинциальный трагик!».

Плохих актеров оставим на растерзание ближним. Да и Путина сожрут не свои – так чужие. А вот Литвиненко – останется. Алтайская правозащитница Г.Литау, переписывавшаяся с Александром, прислала путинский гороскоп: «В прошлой жизни человек превысил меру власти, был детоубийцей, эгоцентристом, нарциссом, позёром. Он мог быть человеком, прививающим людям пороки, развращающим их, обольстителем детей. В этой жизни, повторяя прежние ошибки, человек может иметь болезненное влечение к детям, неудовлетворенное тщеславие, зависть ко всем, кто талантлив. Его влечет карточная игра, это выскочка, самозванец, зацикленный на себя. На пути искупления человек будет страдать от сильных мира сего, коварных и мстительных противников. Следует опасаться: огня, оружия, солнечных ударов».

- ВВП служит злу, он не встал на путь исправления (искупления). Нарушив заповедь, он стал известным человеком, в руках которого сосредоточена огромная власть. Эту власть он использует для возвеличивания себя любимого и жестокого подавления противников, «врагов». Зависть к тем, кто талантливее его, наиболее ярко проявилась в случае с Михаилом Ходорковским.

В случае с А.Литвиненко. С Россией и миром.