Ярыш-Марды – бывшее село

"Права человека в России" , 24.12.06г.

На столе лежит план села Ярыш-Марды, каким оно было до второй войны. Село - километрах в 60 к югу от Грозного, в предгорьях на подъезде к Шатою. Место для первой войны знаковое - красная тряпка для российских военных - возле этого села небольшой отряд Хаттаба в 1995 году расстрелял значительно превосходящую по численности колонну российских войск.

Во время первой войны село бомбили, но потери не были значительными - жители, вернувшись, дома отстроили. Между войнами в селе жили около 600 человек. Но в 99-м, когда начали опять интенсивно бомбить, люди, наученные опытом первой войны, ушли. Бомбежки закончились, люди захотели вернуться, но сделать этого не смогли - военные, уже разместившиеся на территории села, объявили ее зоной, запретной для проживания. Ярыш-Марды стоит возле Шатойской дороги: с одной стороны река Аргун, с другой - ущелье, с третьей - склон горы. Уж очень удобное место, чтобы контролировать дорогу и быть защищенным со всех сторон. Вот военные тут и расположились, заминировав большую часть территории.

Рассказывает все это Магомед Тураев - человек, возглавивший инициативную группу жителей по возрождению Ярыш-Марды. Говорит, что не знает, что происходило в селе с момента ухода жителей вплоть до 2005 год: "Пока не разворовали все, что можно, нас туда и не пускали".

В 2004 году жителям начали выплачивать компенсации за разрушенные дома. "Да, платили, как всегда - 50 на 50, с откатами. Люди тогда в село вернуться не могли еще, жили кто где - многие в Чири-Юрте, остальные разъехались по республике. Деньги были нужны для съема жилья, и чтобы долги возвращать"...

На въезде в село - военный пост: топится печка, Магомед приветственно сигналит, он рад тому, что теперь разрешается хотя бы заезжать на то место, где провел почти всю жизнь. Довоенную жизнь.

В 2006 году получено письмо от федералов: они, мол, не возражают, если люди начнут возвращаться в село и готовы даже следить за порядком. Фактически, сейчас местная власть сама не может принимать решения по тем вопросам, в которых затрагиваются интересы военных. Пока руководство Чечни не решит что-то сделать, а руководство федеральных войск в республике не будет по этому поводу возражать - решения даже о возвращении нескольких десятков людей на прежнее место жительства не будет принято. Вот и пишут бывшие односельчане в Ханкалу, где расположена военная база Объединенной группировки федеральных войск, и спрашивают как им дальше жить рядом с 42 дивизией, солдаты которой стоят и в их селе.

Глава администрации Грозненского района Жамалдаев направил несколько писем в адрес правительства Чеченской Республики с просьбой помочь в решении проблем жителей села. Несмотря на все это, в Ярыш-Марды сегодня живут всего 4 семьи - бывшие беженцы из Ингушетии, которым УВКБ ООН выделены фанерные домики - бокс-тенты. Тем, кто бежал в Ингушетию, можно сказать, повезло - согласно распоряжению президента России в Ингушетии к 31 декабря сего года не должно остаться лагерей беженцев, вот 4 семьи из 172 и оказались вновь на своей земле.

От всех четырех домиков к нам на встречу выходит только одна бабушка. Все остальные - на похоронах. Бабушке 70 лет и зовут ее Таус. Младший сын погиб еще в первую войну, в 95-м, ему было 27 лет, теперь от него одна фотография только осталась. В селе за первую войну 7 человек погибло, а за обе войны - 20.

По-русски бабушка Таус говорит плохо, но делать это приходится: все лето она копала кирпичи на развалинах своего старого дома - хотела сложить печку у себя в домике. Накопала 700 штук, но разболелась и уехала на неделю к родственникам. Вернувшись же, обнаружила, что от всей кучи добытых кирпичей осталось не больше пары десятков, да колея от колес большой машины рядом. Вот и пошла бабушка говорить с военными, которые стоят, занимая единственный уцелевший в селе дом, метрах в 150 от голубых фанерных домиков. Но только тамошний командир сказал ей, что ничего не знает. Точно сказать, кто это сделал, и правда, сложно - мы встретили двух парней, собирающих металлолом. Но без ведома военных, говорят, на этом пятачке земли ничего не может произойти, это уж точно.

Ходим по тому месту, которое раньше было селом Ярыш-Марды. То, что видим сейчас, язык не повернется назвать селом: встречаются фундаменты домов с несколькими рядами кладки, металлическая миска, остатки детской коляски, заржавевшая сетка-рабица, и между всем этим - зеленые пластиковые боксы из-под военных продуктовых пайков. Другие доказательства некогда существовавшей здесь жизни сейчас, действительно, уже можно только вырыть из-под земли.

"Вот тут у нас школа была, - перед глазами развалины некогда белого каменного здания. - По программе ЮНИСЕФ совместно с министерством образования обещали построить в селе новую малокомплектную школу, но учеников не набралось, и ее построили в другом населенном пункте. Раньше у нас тут и мечеть, и магазин были. Школа очень важна, если бы построили, то люди быстрее бы приехали. Сейчас в выделенных 4 домиках живут только старики - эти же домики от военных и охраняют", - рассказывает Магомед.

Вдруг вспоминаю предупреждение о том, что в селе еще не все разминировано - стараюсь как можно быстрее и аккуратней выбраться из каких-то зарослей к дороге. В придорожной грязи лежат остатки снарядов, которыми бомбили с самолетов. Магомед говорит, что дважды приезжал в село с саперами, и они официально выдали ему бумагу, в которой написали, что здесь теперь чисто, а неофициально сказали, что по склону горы никому лучше не ходить. Склон горы - единственное место, где можно выпасать скот, да и куда вообще можно отойти в окрестностях села. Плюс ко всему, в этих местах люди традиционно собирали черемшу для продажи. Говорят, что в некоторых районах пускают вперед скотину и смотрят, где взрывается, а где - нет, взорвавшуюся пускают на мясо. Получается, что, формально проведя разминирование территории самого села и как бы предоставив жителям возможность возвращаться, военные на деле остаются полновластными хозяевами этого места. Никто не вернется сюда, если не будет возможности выпасать скотину, и не думать каждый день о том, что можно порваться на мине, сделав шаг от околицы чуть не в ту сторону.

Что еще невозможно не заметить - это грязь: совершенно непролазная, несмотря на сухую и теплую погоду. Военные, стоящие здесь, предпочитают передвигаться на автотранспорте с весьма внушительным весом и большими колесами - дороги разбиты абсолютно. На въезде в село видели, как большой военный грузовик отъезжает от источника питьевой воды, бьющего из-под земли: некогда заботливо обустроенный жителями родник разворочен полностью. "А так с военными мы живем мирно, но несколько беспокойно - постреливают они ночами, да все время ездят куда-то", - констатирует наш сопровождающий. Вообще, присутствие военных здесь в предгорьях еще более заметно, чем на равнине: над головой летают пятнистые вертолеты - говорят, на Ханкалу возвращаются. А за те несколько часов, что были в Ярыш-Марды, мимо по трассе проехали несколько колонн военной техники.

Проходив часа полтора, я насчитала не больше двух десятков фундаментов, а ведь до начала военной кампании в селе было 65 благоустроенных дворов по 2-3 хозяйства в каждом. Возникает странная мысль, что Ярыш-Марды сейчас впору размещать уже не на картах, а на страницах учебников истории - в тот раздел, что посвящен археологическим памятникам. При этом Ярыш-Марды - одно из самых близко-доступных так называемых "горных сел", по поводу него и регулярно пишутся письма президенту Чечни, и предпринимаются попытки сотрудничества с международными гуманитарными организациями.

24 ноября жители села снова, съехавшись отовсюду, собрались на сход. Приехали к ним и представители Правительства Республики, и администрации Грозненского района, а также правозащитники из местного отделения "Мемориала". Вновь были озвучены требования к властям, и отправлен официальный запрос - теперь ждут ответа. Люди очень хотят знать, что же на самом деле делается в ходе реализации заявленной программы по восстановлению горных сел, о которой регулярно рапортует Правительство Республики.

Пока достигнутый результат - 4 фанерных домика.

Идем по улицам бывшего села. "Вон, видите, груша растет, там мой дом был", - говорит Магомед. Почти у края ущелья стоит огромная зеленеющая груша. Нынешний теплый декабрь - просто подарок для всех. Особенно для тех, кто живет сейчас в фанерных домиках лагерей для беженцев и не отапливаемых квартирах Грозного. И для бабушки Таус, которой так и не удалось в этом году сложить печку.