Гордые времена

Л.Володимерова, Амстердам, для CHECHENPRESS, 29.11.06г.

Два вопроса с ответами заставили взяться меня за статью. Позор дискредитировавшей себя окончательно и бесповоротно ПАСЕ, закрывшей глаза на Чечню – и господин Березовский, заподозренный, видимо, в том, что из ГУЛАГа вез в Лондон полоний, – взорвать самых близких и... Кремль.

Депутаты Парламентской Ассамблеи остались довольны визитом на фронт и на кладбище. Сладкие речи заглушили разрывы бомб и свист пуль, глаза – не глядели и сквозь очки (что особенно было заметно по телевидению, освещавшему турпоездку). Какой летописец отсылает сводки в ПАСЕ, я не знаю, – но один такой был на Руси, и он тоже катался в ГУЛАГ. – Буревестник революции, Максим Горький. За потемкинскими деревнями и он  не заметил пытаемых, погибающих, протягивавших к нему руки. Имя Горького навсегда теперь связано с той пароходной поездкой (см. Солженицына).

Парламентарии Запада выразили пожелания, чтобы Чечня выглядела еще более «мирно и цивилизованно». Мы так на века и запишем!

Прежде всего, ГУЛАГ в России не закрывался еще никогда. Это иллюзия, будто рабский труд заключенных, избиения, пытки не использовались со времен Сталина. Они были при КАЖДОМ последующем правителе. Тому много живо свидетелей.

Да, ослаблялась цензура. Возвращаются гордые времена, когда так ценится слово: за него опять убивают. Как слово «отзовется, – это нам уже объяснили; теперь нужно, чтоб его повсеместно услышали, поняли. Важно, КАК прожить, а не сколько. И особенно это существенно 4 декабря, – в день рождения А.Литвиненко.

Что такое повсеместное внедрение стукачей в СССР и России? Как случилось, что Запад проморгал и недооценил паутину кгб, почти полностью поглотившую Европу?

Пара житейских примеров из совсем недавнего прошлого. Любая администрация (фабрик, войск, больниц, вузов, кинотеатров) была пронизана стукачами. Например, в любой интуристовской гостинице рядом с портье помещалась комната номер 1 с персональным гэбэшником. Я работала в питерской «Пулковской», сауна которой представляет 4 кабинки, и если одну кабину снимал дипломат, то другую требовалось оставить «свободной»: там плескалась гэбня с микрофонами. Дипломатов исторически селили в напичканные аппаратурой спецномера, и никакой «прайвэси» не существовало в помине. Вынужденно (и почти поголовно) стучащий друг на дружку персонал связывала круговая порука. Например, в питерской Дирекции иностранной выставки, где я также работала, опасавшийся доноса начальник требовал от подчиненных... брать взятки. Наравне, желательно, с ним. Такой же дележ соблюдался в таможне и любой подобной структуре, имевшей доступ к иностранцам, товарам, валюте.

Многократно мне приходилось ночевать в правительственных домах, – там занавески отсутствуют, а с соседней крыши ведется постоянное наблюдение, о чем хозяева знают. Слежка – это часть быта.

Уже в эмиграции я сблизилась с тогдашним послом А.Бовиным, умным, добрым, душевным. Он показательно проводил для меня экскурсии по ресторанам, гостиницам, виллам для дипломатов, набитым аппаратурой, теперь с обеих сторон.

Еще раньше я училась в университетской группе с тем самым Сечиным, разворовавшим ЮКОС; на четвертом курсе наши мальчики были оприходованы и распределены: кто хотел продвижения, тот соглашался на все. Кто попал в Анголу, а кто в пулковскую таможню, – но наш одногруппник, сечинский друг Богданов лет через десять рассказывал, как стучали друг на друга озверевшие от тоски дипломаты в Анголе и Мозамбике, как подстрекалась агрессия, ненависть к чужим и своим: расизм – воспитуем.

Я хочу сказать, что привычная система, обыденная и потому незаметная во внутрироссийской жизни, оказалась чужеродной и непредставимой на Западе, где кгб и полиция работают профессионально, но не на «местах». Показательные суды жилконтор, общественные обвинители – все это за гранью понимания той принципиально иной цивилизации, которую представляет центр Европы.

Первая мысль бывалого русского (тем более – израильтянина), видящего атомную станцию на обочине автострады, – та, что ведь можно взорвать. Незащищенность открытых водоемов (и потенциальная техническая элементарность отравить, к примеру, Гудзон)... Разве мы не писали долгие годы статей о разработке в России биооружия? Об испытаниях газа в Чечне, когда омоновцы оставляли на месте защитные костюмы и убивали свидетелей. Разве не предупреждали мы стройным хором Европу-Америку, что российские тюрьмы – это фабрика изучения биооружия, распространения туберкулеза, гепатита и неизвестных болезней?

Россия ускоренными темпами готовится к холодной войне, что для Запада будет спасением, а для россиян – катастрофой. Но и после закрытия внутренних границ, кгб будет Западу мстить: цепная реакция терактов слишком трудно остановима. Туберкулез и гепатит, насильно насаждаемые в тюрьмах, легко перекинутся самолетом и той же диппочтой на территории других стран. Методы заражения и распространения Кремль десятилетиями проверял «на своих», а теперь он  расценивает Европу как собственную тюрьму. Почему не заразить население внешних застенков?! Кремлю это ничем не грозит. Разве что упрочением власти.

Характерно рождение нового термина – «суверенная демократия». Легализация рабства. Американцы, планирующие провести в России оранжевую революцию, вероятней всего, опоздали. Народ, оболваненный пропагандой и отсутствием образования, за год воспитать невозможно. Не разумней ли Западу задуматься о своем будущем, о прямой угрозе себе?..

Российские посольства-консульства должны быть выдворены из Европы-Америки, и это всего лишь полдела. Большинство новых русских должно быть выслано также; арестованы и закрыты счета. Бизнес с Россией и вообще невозможен по названным выше причинам: Россия захлопнет границы. Спасибо, если закроет, не отравив напоследок весь мир! Третий мир «совка» – завистлив, озлоблен. Той «старой России», культуру которой мы не смогли унаследовать, нет и в помине. Теперь это рабское оболваненное поколение, жрецы гламура, прихожане партийных церквей. И насколько интересна и глубока может быть русская эмиграция – ученые, философы и деятели искусств, наводнившие мир (особенно в Штатах), – настолько же примитивны, обделены, ограничены в абсолютном своем большинстве россияне внутри своей клетки. Иное время, иные строй и эпоха, – феодализм. Речи нет о былом философском интеллекте, прорывах в науке. Для отставших от всего развитого человечества россиян бессмысленно создавать произведения искусства: культура ушла так далеко вперед, что ее из России не видно. Это одинаково касается музыки, литературы и живописи, основных человеческих ценностей. России придется вариться в собственном соку, в отрыве от главного. Эта искусственная «самодостаточность» уже приносит плоды, они гнилые, зеленые. Искренне жаль.

Мир вынужден и должен отсечь от себя Россию: кто мог и хотел – тот уехал. «В плену» остались, как это бывает в войну, следующие категории населения: старики и больные, не способные двигаться, но, как правило, и не оценивающие происходящего (т.к. все ясно было в 73-м году, затем в 84-м и в 90-м условно, об этом писали Зиновьев, Солженицын, Максимов из разных точек планеты). Не уехали частично и те, кто мог это сделать легко по национальным или военным (беженским) причинам, – эмигранты горячих точек и немцы, евреи. Не уехали воры, понимавшие, что в России есть что грабить и дальше. И также остались глупцы, среди них – «патриоты». Все, кто не понял давно, что границы в итоге закроются (о чем я пишу десять лет), и что Свободы не будет по определению, потому что власть кгб подразумевает тюрьму и тоталитаризм.

Тонкая прослойка оставшейся интеллигенции так же делится на категории, и каждый из нас назовет пару очень достойных имен, – но если в брежневские времена ее лучшие представители выходили на площадь, то теперь не выходит никто, включая родственников политзэка. Что говорит за себя: времена и нравы изменились, – точней, законсервировались. Мир велик и многообразен; мне Россия неинтересна, бывшие друзья не внушают уважения, так как попустительство и молчаливое соглашательство с властью неестественно и подозрительно. Будущее просчитывается легко. Зато мне интересны другие славянские страны (новая Польша), а также освободившиеся – страны Балтии.

Очень важна ситуация на Кавказе и в мусульманском мире, т.к. в будущем ожидает потомков противостояние мусульман (включая Африку) и китайцев. Интересны духовно Индия и Китай, – как было всегда. Но никак не Россия, стертая революцией, после которой еще Зинаида Гиппиус произнесла: «... нынче и последняя кухарка карандаш слюнит, чтобы что-нибудь написать...».

Сейчас, когда Блэр договаривается о тактике поведения с Бушем, еще чаще и дружественней обнимавшем прилюдно мафиози Кремля, а ПАСЕ уже определилось и «сдает» всю Европу, – неминуема  угроза политбеженцам, эмигрантам. Под шумок и совсем перестанут впускать, несмотря на Конвенции. Есть риск того, что не новых русских и воров госмасштаба – вроде Дьяченко, Юмашева, Абрамовича – выдворят из Альбиона, – а именно тех, кто имеет полное право спасаться там от преследований.

Из этических соображений я думала никогда больше не цитировать приватные разговоры, – но вот пришлось. Они легко доказуемы. С А.Литвиненко говорили мы еще вот о чем. 31 октября я сказала, что считаю безукоризненным стиль статей, дипломатию Ахмеда Закаева, а вот  Березовскому симпатизирую меньше. Саша был поражен совершенно по-детски. Массу добрых слов повторял он и о втором своем друге, вспоминал благие дела. И хотя Саша радовался тому, что независимо зарабатывает и сам становится на ноги в Англии, но Бориса Березовского он считал прежде всего, безусловно, непререкаемо именно своим ДРУГОМ, а не бывшим коллегой.