Байрон как международный террорист

Андрей Новиков, независимый аналитик, для CHECHENPRESS, 22.11.06г.

1.

Борьба с терроризмом принимает уже масштаб психоанализа, и касается не только социальных и этнических, но и психических предпосылок к терроризму. Она стала касаться антропогенных, душевно-человеческих мотивов к протесту, к инакомыслию, к диссидентству.

Соответственно, и клиническая психиатрия, и «психиатрия для остальных» – так называемый психоанализ, в последнее время все больше соединяемый со средствами массовой информации и превращаемый в метод промывки мозгов, подключаются к выискиванию в обществе потенциальных экстремистов и террористов. Мало ли что от них можно ожидать...

Такой подход российского системного государство можно легко объяснить.

В самом деле, трудно обеспечить стратегию антитеррора в российском обществе, не устранив предпосылки в виде склонности человека к протестным поступкам и интенциям.

Например, склонность людей к инакомыслию, к самолюбию, даже к некоторому самолюбованию и индивидуализации.

Самолюбию – в самом  широком смысле слова. В том числе к национальному самолюбию, к осознанию себя национальной личностью, не подчиняющейся имперской логике.

Ибо любая личность внутри России стирается имперским государством так же, как стирается непокорный народ. Она стирается с не меньшим остервенением, чем стирается восставшая Ичкерия. 

Каждый ощущает себя горцем, – на своих невидимых высотах.

2.

Такие люди – революционеры, протестанты, экстремисты, террористы – всегда составляли   головную боль для правителей. Их объявляли сумасшедшими, юродивыми,  преступниками. Их подвергали изощренной диффамации, какую осуществил в своем плохом романе Достоевский, оклеветав молодого независимого человека. Превратив его – Раскольникова – в преступника-убийцу, в скинхеда, террориста. Эта изощренная клевета, искажение образа – преступление самого Федора Достоевского.

Я часто спрашиваю: может ли молодой человек, вроде Раскольникова, вообще рассуждать так: «Убью-ка я кого, али право имею». Достоевский, изображай он Шамиля Басаева,  написал бы его портрет с такой же степенью искажения. «Подорву я кого, али право имею». А Спартак? И он  зарежет римского легионера, а то право имеет. А Зоя Космодемьянская? Она – вообще поджигательница. Хотелось поджечь чего-нибудь, чтобы право иметь.

Подобная диффамация мне знакома по моей  прошлой  деятельности в Рыбинске. Мне мой отец говорил во время семнадцатилетия: «Сегодня ты антисоветские статьи пишешь, а завтра фонари бить начнешь». Подходила женщина и била меня в грудь, как пьяницу. Меня изображали подонком общества.

Что же, извините, удивляться этой диффамации великих людей, если Достоевский изобразил главного героя своего романа обычным скинхедом?

3.

Сведение диссидентов к душевнобольным, пьяницам, подонкам, всякому отребью общества, – то есть перенесение на них худших черт, свойственных самому русскому обществу, – не новость. Преступниками и отребьем пытались изображать когда-то советских диссидентов.

Из них делали пугало. Их образ искажали. Но только теперь их начали объявлять  террористами и экстремистами, подключив к искажению их образа средства массовой информации, изощренную клевету, психоаналитическую диффамацию, передергивание, опирающееся, что особенно грустно, на равнодушие и подлое соучастие тех, кто потребляет массовую информации.

На  граждан России. Моя бабушка – честный человек, но будучи воспитанной в маленьком городке, в воинствующем презрении к интеллигентам, ходила по роще и пела – с другими, конечно, – поганую песню: «Интеллигентные нас больного одолели». Она искренне считала, что антисоветчики – зло. В этом была узость ее сознания.

Узость современных российских людей проявляется в том, как они клеймят моджахедов, не понимая даже, за что эти парни воюют. Они с равным ожесточением называют их и «наемниками», и «фанатиками», не углядывая очевидной несовместимости этих двух психологических типов. Мой знакомый Игорь Крылов, отличный человек, способный даром помочь, начал угрожать мне «тюрьмой» за высказывание моих идей, и, как я недавно узнал, включился в разработку путинской идеологической доктрины.

Знаменитый писатель, актер, дирижер, врач лгут и фарисействуют, изображая людей типа Стомахина подонками общества.

А простые люди умывают руки… Их ведь «политика не интересует». Они гордо идут и гремят в  российские барабаны, не понимая, что барабаны те сделаны из шкуры баранов.

Дело в том, что мы живем  в ПОТРЕБИТЕЛЬСКОМ обществе, выдающим себя за общество СВОБОДЫ, хотя в действительности это общество жуликов и проституток, готовых смириться с уничтожением целых народов, если им обеспечат комфортную жизнь.

4.

Результатом демократизации стало возникновение «среднего класса» – правильнее сказать, ПОСРЕДСТВЕННОСТИ. Посредственности – значит среднего обывателя, цена комфорта которого – конформизм. Неспособность жить «сверхценными» или  «бредовыми» идеями, которыми жили до него советские люди, по меньшей мере – лучшие из них. Разоблачение советского прошлого привело к оплевыванию этих людей, к оплевыванию Зои Космодемьянской, террористки, совершившей дерзкий террористический акт. Дереволюциониризация прошлого привела к диффамации революционеров, которых сейчас пытаются выдать за психически ненормальных.

Моя удивительная знакомая Татьяна Резепова заявила, что ей не нравится сеньор Риварес, герой романа Этель Войнич «Овод». С подобным неприятием революционеров приходится встречаться, к сожалению, все чаще. Одна из них – диффамация Ленина. Но не Ленина-тирана, а Ленина-революционера. Человека, способного жить идеей за счастье всего человечества. Искажение личности Ленина идет параллельно исправлению памяти Сталина. Чем больше издеваются над революционерами – тем сильнее возвлечивают тиранов и деспотов.

5.

Демократизация  в России – самое странное явление. Несмотря на то, что она осуществлялась лучшей российской интеллигенцией, на деле оказалась «мещанизацией» сознания советских людей. Закончилась же она соблазнением этой интеллигенции и  политическим доминированием именно мещанского конформистского типа,   политического потребителя, политического идиота,  воссевшего на свой частный унитаз,  точно на трон потребительской цивилизации…

Обыватель не понимает, что он только овца, с которой власть рано или поздно сострижет шерсть.

Овца – это еще слабо сказано. Чаще всего он – свинья, которую режут потом на куски мяса, во время контртеррористических мероприятий. Напоминаю, что моджахеды  Свинину не едят и уничтожают ее только по нужде…

Удивительно, но в потребительском обществе обыватель, конформный человек, сам   становится объектом потребления государства. Его присваивают путем чрезвычайных происшествий и делают из него шашлык для президента Шарикова. Иногда его присваивают путем отнятия у него собственности, постоянного повышения «налога за жизнь», платы за все. Путем бессмысленной работы или образования. Путем военных сборов.

Такой человек  легко становится невротиком и легко поддается психоаналитическо-политической обработке – удобной трансформации массового обывателя в ядро фашистского режима. Самое удивительно, что такие люди становятся потом «правовеющими» экстремистами. (Термин «правовеющие» – неологизм моего в прошлом знакомого Андрея Фадина, трагически разбившегося на машине в 97 году. Он говорил о «правовеющем» режиме Горбачева. Я познакомился с Фадиным именно в тот момент, когда он сказал эту фразу. Боюсь, что сегодня он сказал бы то же о «правовеющем режиме Владимира Путина». Не об ультраправом, или правом, а именно о правовеющем).

6.

Основу «прововеющих» режимов создают отнюдь не  лимоновцы, баркашовцы, а люди либеральные, правые. И результатом их бывает не радикальный строй, а гибкий либеральный фашизм. По итогам ничем не уступающий радикальному строю.

Кто обслуживает «управляемую демократию»? Политические технологи, психоаналитики, менеджеры, писатели.

Они вводят всех нас в «правильный формат».

Что же они нам хотят сказать?

То, что ИНАКОМЫСЛИЕ – ПЛОХО (за исключением постмодернистской игры в инакомыслие, конечно, – она приветствуется сегодняшними властями). Но настоящее инакомыслие, акт диссидентства, способность личности стоять – болезнь. Оно – ненормальное развитие личности...

Вообще, говорят нам психиатры, не существует никакого инакомыслия, но есть только  больные люди, стремящиеся  все время обращать на себя  внимание.

Есть, говорят далее психиатры, сводящие все к бессознательному, неудачники, ничего не добившиеся в жизни и вымещающие свою злобу на других.

Есть душевнобольные, плохие люди, ненавидящие свою родину за то, что она дала им образование и приняла в свои ласковые объятья.

Вот кредо сегодняшнего обывателя. Вот кредо и его инструмента – ПОЛИТИЧЕСКОГО ПСИХОАНАЛИЗА, введенное в последнее время путем соединения врачебного  психоанализа СО СРЕДСТВАМИ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, то есть регулярным оболваниваем радиослушателей, телезрителей изощренной русской пропагандой.

7.

Но что такое, между прочим, вообще психоанализ?

Психоанализ – это глубоко интимное явление,  это метод реконструкции психики  больного, дополняющий субъективный анамнез. Но, увы, доктор Фрейд превратил его антропологическую философию, которой он пытается объяснить все поведение и разум человека некими бессознательными мотивами.  

Это примерно то же, как если бы патологоанатом, который занимается, в силу своей деятельности, специальными исследованиями, стал бы рисовать живую обнаженную натуру и преподавать ее в художественном училище. Тем самым построив на анализе мертвецов философию живых. Но как можно на методе изучения больных строить философию всех? Одно дело анализировать психологию больного человека, а другое – строить теорию поведения всех.

Кстати, последователь Зигмунда Фрейда – Карл Густав Юнг – еще более усовершенствовал психоанализ до масштаба объяснения КОЛЛЕКТИВНЫХ политических процессов. Тем самым  он создал, по сути, психоаналитическую основу для гитлеризма и сталинизма.

Но Гитлеру и Сталину психоанализ не понадобился. Они были магами.

В наши же дни гибкой демократии, гибкого тоталитаризма Психоанализ соединяется уже   с образованием, перевоспитанием  и… со средствами массовой информации, что превращает его в мощнейшее политическое оружие для оболванивания масс.

Лукавые жрецы, эти маги от психоанализа, пытаются уверить в нас, что «нет никакой справедливости». Что все сводится к взаимопониманию и правильной коммуникации. Что нужно сесть просто в ванну и расслабится. Нужно проводить тренинги. (Нужно представлять, что вам горячо, когда вам холодно, и – холодно, когда вам горячо.)

Человек в российском обществе рассматривается как нормализованный (очень точное слово) продукт, выпускаемый общественной системой (семьей, школой, корпорацией, земской общиной, средствами массовой информации и оболванивания).

Из человека  делают  вот такой форматированный, нормализированный продукт. И на него словно надевается маска, которая  заслоняет его лицо. (Тут вспоминается, что Юнг понимал термин «персона» как «маска»; термин же «индивидуация» у него имеет прямо противоположный смысл термину «индивидуализация» и связан с погружением в коллективное бессознательное).

Всякое отклонение от норм объявляется психической патологией. (Любопытно, что психиатрия начала брать на себя роль прежних социально-религиозных институтов. Она выступает в роли духовника. Психиатрия применятся в детдомах, в исправительных учреждениях, и в допросах обвиняемых. Везде мы видим Психиатрию и ее гибкое  ответвление – психоанализ. Систему организованной диффамации сознания.)

В массовое сознание внедряются клише «правильного» поведения, «правильного» разговорного языка, правильных ответов, правильных и клишированных жестов,  правильного политического формата. Слово «формат» – одно из самых распространенных в российском жаргоне.

Одним словом, мы присутствуем при создании нового типа тоталитарного общества. Видимо, целью его должен стать отформатированный человек.

8.

В чем же нас хотят уверить?

В том, что протест против русской поганой культуры, против подлого образования,   циничной медицины и преступной национальной (а также социальной) политики государства, представляют собой проявление только нездоровой психики.

Надо психику сделать здоровой. И тогда культура перестанет быть лживой. Подлейшее образование перестанет быть подлым. Преступная медицина перестанет быть преступной.

А на Кавказе русских начнут любить.

«Руки в боки, три-четыре. Начинаем о-б-тирание».

Песенка Владимира Высоцкого – о любом форматировании человека. Мы спорим, что может стать национальной идеей. Да бег на месте. Он же самый примиряющий… Хотели национального примирения – его и получили.

Для борьбы с Экстремизмом и Терроризмом понадобится пересмотреть тысячу лет истории, тысячелетия, во время  которых люди стремились к правде, поднимали восстания против тиранов, не подчинялись оккупантам, стремились к истине, противоборствовали с официальными религиями, создавая свои секты.

Кто такой Байрон, к примеру?

Международный террорист. Байрон – это Лорд  Ненормальный, погибший, как нищий, презираемый своим политическим классом и своим кругом людей, защищая греков в борьбе против турков.

Что заставило его пожертвовать своим положением, обеспеченной жизнью и поехать на чужую войну? Разве это нормально?

Это то же самое, как если бы в наше время какой-нибудь миллиардер Билл Гейтс бросил бы все и поехал сражаться  за свободу Ирака. Где и погиб бы. (Невзирая на свое сорокодвухмиллиардное состояние, которое позволяет ему тратить ежедневно по миллиону долларов). Зачем это нужно Биллу Гейтсу? А зачем это было нужно лорду  Байрону? Незачем.

С точки зрения обывателя такие люди опасны и нуждаются в тщательном контроле. Они бросают вызов людям своего круга. Они дают понять, что есть ценности другого, более высокого плана, чем материальное благополучие. А Свиньям нужно ли знать о небе?

9.

Что может быть безумнее, чем бросить благополучие и жизнь в расцвете сил ради чужой войны? Греки и турки вряд ли оценили поступок Байрона по достоинству. Это примерно то же самое, если бы Михаил Юрьевич Лермонтов перешел на сторону чеченцев и погиб от поручика Мартынова. Идущего, разумеется, в бой за царя и отечество.

Байрон был романтиком и стремился к Истине. То есть к целям идеалистическим, а не материальным.

По представлениям  сегодняшней психологии, это почти клинический случай. Байрона сочли бы душевнобольным.

Лорд Ненормальный обладал «сверхценными идеями», – так это называется в психиатрии, – заставляющими его совершать поступки, не объяснимые нормальным людям.

Если человек способен презреть собственное благополучие во имя достижения Сверхценных Идей, то он способен на все. Он ведь может и взорвать себя посреди улицы.

Такие люди чрезвычайно опасны для общества. Их нужно лечить.

Они наводняют общество неверными оценками, болезненной эмоциональной реакцией, психопатическими листовками, бредом. Этих людей нужно лечить: раз уж не нашлось мудрых педагогов, чтобы перевоспитать в любви к своей великой Родине.

10.

Живи Байрон в наши дни, я думаю, его бы подвергли психиатрическому освидетельствованию. Но что означает быть признанным сумасшедшим среди сумасшедших? Ничто. Это значит стать нормальным.

Моя знакомая Люба Новочеркаская говорит, что таких людей, как Лорд Ненормальный,  необходимо подвергать обследованию и стационарному лечению в психиатрической клинике. Они бросают вызов нормальным людям. Прежде всего ей – плебейке, решившей  стать аристократкой, надеть «чистое белье утром и выпить чашку английского чая». Но кто с ней пьют английский чай? Не президент ли Шариков?

С точки зрения патопсихологии, романтизм – патология. Это принесение собственного благополучия и спокойствия окружающих, норм психологического комфорта и этики круга, в котором живет человек, в жертву непонятным Сверхценным Идеям.

Что заставило меня в шестнадцать лет бросить школу и заявить о выходе из комсомола?

Только сверхценные идеи.

Что заставило меня пойти против режима Путина?

То же самое.

Отличие от Байрона только в том, что я не член палаты лордов. Но для того, чтобы быть лордом, не нужно быть членом палаты лордов. Потому что из-под платья английской королевы давно уже выглядывает собачий хвост.

Они пляшут вместе чунга-чанга – королева Англии и Президент Шариков. Они обнимаются. И хочется на них обоих надеть ошейники.