Транскавказская Ичкерия

Андрей Новиков, независимый аналитик, для CHECHENPRESS, 18.11.06г.

Кавказ не могла завоевать не только ни одна империя, но и объединить его не смогла ни одна крупная  кавказская сила. К девятнадцатому столетию на роль объединителей Кавказа, – точнее отдельных кавказских ареалов – Северного и Южного, – претендовали три-четыре силы.

Одна из них – Россия, распростершая свои щупальца в Грузию и Армению и завоевавшая половину Северного Кавказа. Итогом ее союза с Грузией стала военно-грузинская дорога и первая попытка создать единый транскавказский геополитический ареал по обе стороны хребта. На пути этого проекта стали тогда чечено-дагестанские народы под руководством Шамиля.

Второй силой была сама Грузия, завоевавшая Абхазию и прилегающие к хребту кавказские народы. Если бы не отсталость грузинского народа, то Великая Грузия могла бы перешагнуть хребет и начать свою экспансию уже на Северном Кавказе. Этому мешала также начавшаяся к тому времени экспансия Росси на Северном Кавказе. Грузины так и не продвинулись в Северный Кавказ и даже не сумели поставить под контроль «сердце Кавказа» – Кавказский хребет. Их произвольная интеграция Абхазии и Южной Осетии  создала для них проблему аналогичную той, с которой столкнулись русские, присоединив к себе северокавказские народы. Проще сказать, грузины получили в виде Южной Осетии и Абхазии «свой Северный Кавказ», – свою зону нестабильности.

Третьей силой была Турция и неудачный опыт создания Великого Азербайджана. При   более благоприятном развитии событий не менее трети Кавказа могла бы стать турецкой.

Древняя Великая Армения к тому времени уже давно не была великим царством и не  претендовала ни на какую экспансию, за исключением территориальных споров с Азербайджаном. Да, кроме того, она находилась слишком  далеко от Кавказского хребта, чтобы простереть в Северный Кавказ свои военно-административные структуры.

И вот в этих условиях оформилась еще одна сила – Чечня, вернее, тот конгломерат чеченских и дагестанских народов, которых имам Шамиль в первой половине ХIХ столетия под знаменем ислама поднял на борьбу с Россией. Эти народы тогда переживали  пассионарную стадию. Шамиль имел статус имама Чечни и Дагестана одновременно. Это и было началом формирования Северного Кавказа как единого целого. 

Длительное пребывание Северного Кавказа в составе Российской Империи не привело к его интеграции. Напротив, северокавказский регион был дезинтегрирован. Часть его отошла южнорусским областям, – горы как бы оказались «приписаны равнине». Часть осталась за северокавказскими республиками, которых старалась превратить в «малые народы» вроде якутов или ненцев. 

Надо сказать, что это дурацкое восприятие кавказских, особенно северокавказских, народов как «малых» народов осталось у русских до сих пор. Наши русские негодяи-расисты их приравнивают почему-то  к «черным» (хотя на Западе белую арийскую расу называют «кавказской»), а их обычаи – к каким-то архаичным пережиткам. Логика этого отношения сыграла свою роль в развязывании русской империей новых кавказских войн, из которых Россия не может выбраться до сих пор.

В советское время Северный Кавказ подвергся усиленной русификации, – намного, между прочим, большей, чем Южный Кавказ. Если за последним была признан союзный статус трех основных  кавказских республик (Армении, Грузии и Азербайджана), то ничего подобного с северокавказскими республиками не произошло. Ни одной союзной северокавказской республики создано не было. Они находились в составе Российской Социалистической Федерации. Видимо, считалось, что Северный Кавказ является приложением к Великой русской равнине. Значительная часть Кавказа отошла к Краснодарскому краю, – тем самым равнина вторглась и «расщепила» Северный Кавказ.  Так что, ни о каком едином Северном Кавказе речи идти не могло. Самого термина «Северокавказье», аналогичного «Закавказью», не существовало.

Дошло до того, что Северный Кавказ вообще не признавался за «настоящий» Кавказ, в то время как Закавказье (то есть азиатский регион, который географически располагается за Кавказом) считалось синонимом всего Кавказа в целом. Кавказ у наших имперских геополитиков начинался по ту сторону  хребта, что является географическим нонсенсом. Многонаселенный Северный Кавказ (то есть фактический Кавказ в точном смысле этого названия) не признавался русскими как отдельный мир.

Возможно, русская империя считала кавказский хребет своей «великой стеной», наподобие китайской, отделившись ею от остального мира, – то, что находилось по эту сторону Великой стены русских просто не интересовало.

Когда в перестройку Северный Кавказ взбунтовался, и в нем начали происходить те же процессы, что и в Закавказье, для русских это было полной неожиданностью. Они попросту не поняли серьезности этих процессов. Погомонят, мол, и опять возвратятся в  лоно России: кто, мол, такие эти чеченцы, эта кабарда, эти дагестанцы? Мы их растворим! Мы загоним их как обезьян в резервации. Никаких прав на самоопределение не давать, никаких послов не принимать, давить имперской силой! Такой была установка.

Результатом этого идиотского отношения к Северному Кавказу и прямой предпосылкой новой кавказской войны стало внедрение в Федеративный договор новой демократической России всех республик, ранее входивших с состав РСФСР. Не учли лишь одного. Российская Советская Федеративная Республика не была самостоятельным государством. Она принадлежала Советскому Союзу. Распад последнего означал автоматически и распад этого квазигосударства. Во всяком случае, легитимность РСФСР была поставлена под сомнение после 1991 года. Впрочем, в отличие от других республик, чеченцы не подписали с Россией даже этот фиктивный «федеративный договор».

Что же предпринимают кремлевские демократы? Они создают прокрустово ложе в виде нового Федеративного договора и начинают запихивать в него все те республики, которые входили когда-то в РСФСР. Итогом этого запихивания и стало Чеченское Восстание. Оно подняло за собой весь Северный Кавказ. Дагестанцы, чеченцы, ингуши, другие народы объединились в одно целое.

Война, развязанная кремлевскими демократами, стала прологом объединения Северокавказья и его отделения от России. 

Конечно, первостепенную роль в этой северокавказском восстании сыграли чеченцы. (Чечня – как самопровозглашенная республика Ичкерия и чеченцы – как горные командиры, вступившие в бой с русской империей). Но не следует думать, что одними чеченцами все ограничивается. Это – северокавказское восстание в широком смысле. Это начало отделение Северного Кавказа от России.

Известен давний план Шамиля Басаева создать северокавказскую конфедерацию от моря до моря – то есть от Черного моря до Каспийского. План этот, очевидно, не утерял для повстанцев своей политической актуальности с гибелью Басаева. Но чтобы создать столь большой геополитический организм, чеченцам и их союзникам-северокавказцам необходимо взять под свой жесткий контроль Кавказский хребет – «сердце Кавказа». Только контролируя его, можно говорить о Великой Северокавказской Республике.

(Она, кстати, может напоминать конфедерацию Швейцарии, объединяя разные кантоны в одно целое, ибо слишком большой централизации в условиях гор, населенных свободолюбивыми народами, понятно, добиться невозможно. Да и значение здесь будет иметь вовсе не чеченский политико-административный фактор, а исламский, духовный фактор.)

Напомню, что известный завоеватель Тамерлан, покоряя народы, обращал их в ислам, и после этого уходил, не оставляя никаких административных структур власти.  Объяснялось это одним – ислам как всеобъемлющее религиозное учение содержит в себе все компоненты, необходимые для интеграции народов и их эффективного управления. Ислам как источник и регулятор социальной дисциплины в многонациональных обществах превосходит все империи. По этим причинам, административная империя на Северном Кавказе вряд ли возможна – только исламская.

Тем самым, объединив все Северокавказье, чеченцы создадут новую кавказскую империю, аналогичную той, которая некогда создавалась Грузией за кавказским хребтом. Главной задачей чеченцев станет тогда сам Кавказский хребет и превращение себя в транскавказскую силу.

Не контролируя  Сердце Кавказа, невозможно в полной мере контролировать Кавказ, как Северный, так и Южный. На этой территории смыкаются сейчас три соперничающих силы – российские оккупационные войска, Грузия и чеченские боевые отряды, к которым примкнули повстанцы других северокавказских народов. Даже сегодня у этих отрядов достаточно военного потенциала, чтобы перенести боевые действия на юг – за Кавказский хребет. Необходимость в этом – при нынешней российской политике в Абхазии и Южной Осетии – рано или поздно может возникнуть.

Невозможно контролировать хребет Кавказа только по одну сторону. Это показала российская война на Северном Кавказе. Это показывает и драматический опыт пребывания в составе Грузии Абхазии и Южной Осетии.

В четырнадцатилетнем возрасте, в 80 году, проходя в туристическом походе в 1980 году  из Красной поляны, я убедился в прозрачности границы между Северным и Южным Кавказом. Небольшой перевал, покрытый снегом, и из РСФСР мы попадаем… в Грузию, то есть Абхазию. Вот я стою на этом перевале, размером с проселочную дорогу, и не верю, что «Кавказ подо мною». Что я – на вершине «великой русской китайской стены». Что дальше там – Грузия. …Таких перевалов еще несколько, и все они напоминают Панамский канал, соединяющий Тихий и Атлантический океаны, – только здесь соединяются Закавказье с Северным  Кавказом.

Между прочим, положительным итогом имперской русской власти на Кавказе стало строительство многочисленных транскавказских магистралей, включая тоннели,  железные дороги, обычные дороги. Если раньше эти дороги контролировались   разбойниками-абреками (говорят, там виде даже самого Сталина-Джугашвили), то теперь  там появились имперские войска.

Эти дороги можно сравнить с пустынными или лесными путями, контролируя которые,  создается маленькая империя – контроль власти над горными коммуникациями. Россия в девятнадцатом веке начала войну с Чечней только потому, что та закрывала ей дорогу в Грузию. Можно сказать, что Северный Кавказ – это вообще как один большой перевал. Это своего рода Степь, вознесенная в горы, пройти через которую невозможно, не встретившись с волками. В Закавказье нет ничего подобного тому  разбою (хотя можно сказать и так – бою), который веками существовал на Северном Кавказе. Этот бой-разбой представляет собой особую разновидность северокавказской транскавказской  действительности.

Подумаем над тем, что будет, если Россия придет в Закавказье, – в Южную Осетию и Абхазию. Она создаст там  второй Северный Кавказ.

Сейчас там находятся «миротворческие войска», которые мне напоминают больше не врача, а цирюльника, отворяющего кровь у больного – поистине, задача у них совершенно другая, не миротворчество. Но совсем иначе будет, когда в Абхазии и Южной Осетии, опрометчиво просящихся в состав России, установится российский милицейский контроль. Начнется «разоружение незаконных вооруженных формирований» и многое другое, – то есть все то, что Россия пытается проделать в Чечне.

Ни абхазцы, ни осетины, не пойдут на добровольное разоружение. В итоге мы получим еще одну Чечню. Южный Кавказ станет продолжением Северного. С учетом же еще грузинского и американского факторов, это может вылиться в головоломку для России. Таким образом, «закавказская Чечня» может еще больше активизировать  транскавказские отряды боевиков. А реальная Чечня, получив новых союзников, вполне сможет открыть еще один антироссийский фронт – в Закавказье.