Несыгранная роль Германии

Лариса Володимерова, Амстердам, для CHECHENPRESS, 20.10.06г.

Статья войдет в резонанс с повседневной тематикой, – но я, пользуясь гостеприимством ЧП, рассчитываю не на интерес публики, а на внимание организаций, то есть защищаю читателя в более широком плане – по мере сил.  

Многократна произнесена, – требует максимального сбора документации, а не повторов, – истина, что президент России – убийца умышленный, геноцид произвел преднамеренно, виновен лично – и вкупе с министрами и верхушкой, с ФСБ, «Единой Россией» и прилегающими партиями, с подпевалами Думы и лизоблюдами, как то кумовья тоталитарных республик (все – в мире общеизвестно). 

Путин, по массе злодеяний – и широте страны моей родной (а не по персональным качествам «деспота»), правомерно сравним со Сталиным и Гитлером: многомиллионное сокращение численности населения России напрямую зависит от срока его правления. Документально доказан и (sic!) обнародован на Западе факт существования пыток и концлагерей на территории СНГ, в Средней Азии, на Кавказе – сегодня, сейчас.

В сложившейся ситуации мысленно обращаюсь к Европе – и вот почему.

Ряд свидетелей Второй мировой – исследователи, писатели – продолжают работать. Эйфория Победы и личное горе утрат расставили акценты, в первозданном виде так и замороженные на полвека: «Нюрнберг» состоялся, фашисты осуждены и казнены, антисемитизм и расизм в цивилизованном обществе караются юридически. Участники Сопротивления заслуженно вознесены на пьедестал (те, чьи имена нам известны). Законно. А что все же было не сделано?..

Глубоко спрятаны предательство в целях наживы, личная (часто – едва ли не общенародная, несмотря на геройство подполья) трусость и выгода, молчаливое попустительство палачам и спасание собственной шкуры.

Отдавая дань персональному мужеству тех, кто прятал евреев, и сознавая живучесть массовых человеческих пороков (низко ставя людей вообще, но высоко – Человека, духовного лидера, личность), я невольно сравниваю народы и страны: даже маленькие – они все самобытные, разные.

О том, что дружно скрыли от себя и соседей голландцы, свидетельствуют такие писатели (потерявшие близких в концлагерях), как Марга Минко, Харри Мулиш (издавались также на русском), другие. Повторю: еще многие живы. Чувство такта не дает им сказать во весь голос все то, что подразумевается, оставаясь прозрачным укором, в их же книгах, статьях. «Война была всегда и всегда будет», – следовательно, мы обязаны сопоставлять, проводить параллели, предвидеть. Потому, что бурный когда-то всплеск и последующее затишье Нюрнберга человечеству грозит катастрофой, – и это не казенные слова, а то, что каждый понимает обычно с таким опозданием, когда свой мирок менять уже поздно. С международными Конвенциями, Судами Гааги и Страсбурга Россия не слишком считается; еще пара лет – и Запад утратит влияние. Не видит – только слепой. Как писал Мулиш, «Мало сказать – я пережил войну. Я сам и есть Вторая мировая война». Для этого не нужно было быть современником. Я стараюсь не ездить в Германию: там пахнет дымом. – Я не забыла. Все вспомню.

И то, что упадок морали был в Европе почти повсеместным, ничто не делалось даром,  за спасение от душегубок брали натурой – бриллиантами, телом. То, что священники в массе – отказывались помогать, поскольку церковь – продажна (а вера – особняком). То, что забвение преднамеренно, потому что награбленным не хотелось делиться, тем более – возвращать. Почему так богата Голландия?! – изумляет туристов. – Колонии. Войны.

Наблюдая за свертыванием свобод повсеместно на Западе, сознавая моральный упадок Европы-Америки и нынешнего поколения, я, естественно, ищу корни логичных явлений. Неожиданно (для меня) выясняется, что кавказская и еврейская взаимовыручка никогда (!), исторически не имела ничего общего с отсутствием этих же качеств в Европе, где испокон века были приняты за образец меркантильность и скупость, холодность и эгоизм, замкнутость и донос. Улыбаться, конечно, вам будут, – но мы-то по привычке ждем от внешнего «расположения» – проявлений весомых, глубоких. Мы ждем их напрасно.

Тот же Мулиш дал реплику отрицательному герою: «Если бы Гитлер выиграл войну – как ты думаешь, многие голландцы были бы сегодня против него? Не смеши меня, приятель. Только когда он почти проиграл, все эти трусы оказались в Сопротивлении». – Здесь есть о чем думать, хотя национальность может быть заменена на десяток других европейских. Ненависть к коммунизму у многих перевешивала страх перед фашизмом. Но была и эта вот грань: фрицы подняли экономику Голландии, соседних стран. Свои евреи-богачи – недоплачивали, а оккупанты раскачали бизнес, пунктуально платили, – многим шла выгода в руки. Сколько фирм, поднявшихся именно в войну, процветает сейчас! (На любое «да» найдется «нет». И среди знакомых голландцев – те, что спрыгивали с поездов, не желая работать на немцев ни за какие блага, – но речь о других).

В Амстердаме есть музей пыток – про фашистов «своих» (Индонезия) и чужих. Не трудно прочесть документы – но сложно понять: кто из евреев шел добровольно в пересыльный лагерь Вестерборк – тем давали бесплатно паек и билеты!

«Подъехал поезд, ничем не отличающийся от поездов мирного  времени. Как только все заняли свои места, двери вагона заперли на замок. Но семья Франк отнеслась к этому  равнодушно. Отто: «Мы были вместе, и нам даже дали еду на дорогу. Мы знали, куда едем, и в то же время казалось, будто мы отправляемся на прогулку. Настроение было приподнятым, во  всяком случае, если сравнивать со следующим  переездом... Ведь возможно, что русские уже в центре Польши! Так или иначе, но мы надеялись на лучшее. Анна, не отрывая глаз, смотрела в окно». К вечеру поезд подошел к месту назначения. Лагерь Вестерборк  находился  в центре провинции Дренте, недалеко от немецкой  границы» (Карол Анн Лей).

Русские давно уже в Польше, – с тех пор и остались... В Германию семья Анны добиралась в товарных вагонах, – как все. Отец Франк был из тех, кто так и не смог расстаться с деньгами: хозяин процветающей фирмы, богач, он тянул до последнего. Не только голландцы (и немцы) традиционно считают, что деньги дороже жизни, что за миллион можно есть червей и грызть землю.

Только растревоженная память помогает понять, какова (несостоявшаяся) роль Германии в мире. Той Германии, по которой разгуливает неохраняемый Путин, заигрывая с детьми, как простой педофил, на глазах у Ангелы Меркель.

Все мы в Европе в основном одинаково безразличны, – но, будучи поставлены перед лагерем, личной трагедией, мы растем, возвышаемся. Познав свою боль, внимательней относишься к ближнему. Как тогда, во время Второй мировой, нам нужен ЗАКОН ПРОТИВ ПЫТОК И КОНЦЛАГЕРЕЙ. Дальнобойный, долгосрочный механизм, регулирующий наши права.

Фотографии и брошюра «Матерей Чечни» говорят за себя. В ближайшее время мы рассчитываем опубликовать книгу Мадины Магомадовой – столь же важную, как «Преступения века в Чечне» Майрбека Тарамова. Уничтожение чеченских семей ни планомерностью, ни методами не отличается от действий фашистов Второй мировой, – от фашизма во все времена.

Условия содержания и само наличие политзаключенных, применение пыток на территории бывшего СССР – отголоски недоговоренности Нюрнберга. Остановки на полпути.

Можно по-разному относиться к почти добровольной посадке и (мне лично) внушающему недоверчивый ужас решению МБХ, Трепашкина, Стомахина и всех тех, кто знал – не уехал. Может быть, в сельской России так выглядит патриотизм, – но отсюда понятно, насколько больше можно сделать для родины – где бы она ни была – за пределами зоны огня. Смерть (другой Анны) расставляет акценты, – но я желаю арестантам и свободным пока еще правозащитникам жизни, здоровья. К девяти дням Политковской, так же горько вошедшей в историю, как ее голландская тезка, известный журналист Роман Топорков обратился к коллегам (отрывок):

...Они не могут жить, с руки лакая,
Сторонним наблюдателем в тиши, –
Ведь это не профессия такая –
Стиль жизни и веление души.

Очередной мерзавец шелохнется.
Смолчать? Поверьте, силы больше нет, –
И вновь строкой газетной обернется
Сердечной болью сверстанный сюжет.

….............................................

Трагедия высвечивает души:
И средь врагов есть люди и скоты.
В экстазе бесноватые кликуши
Исходят пеной грязной клеветы.

Напрасно верещат поганцы эти:
Она и после смерти их сильней.
Мы ж, стиснув кулаки, стоим в пикете:
Сегодня Политковской девять дней.

После гибели Анны, о созвучии фамилии которой я как-то ни разу не думала, – а ведь у всех на слуху, – из России посыпались письма. Общий смысл их – «мы под угрозой, и еще больше утвердились в своей правоте, в борьбе до конца». Риск внутри страны неоправдан, но оказалось – нас много. И та тысяча, собравшаяся на кладбище, – те, для кого мы работаем. Запад вдруг тоже «восстал»: осмелели газеты, заголосили – какой беспредел творит Путин. Достойным коллегам наконец-то дали в Европе гражданство. Через пару недель будут выборы, и как раз в пересменок можно высказать, что наболело... Ведь по-человечески Путин, как и Кадыров, здесь всем омерзителен.

Коллеги прислали первые прямые доказательства того, что убийца А.Политковской – Кадыров. Предоставлю слово тем, у кого документы, – а сама лишь повторю из прошлой статьи на ЧП, что для меня – несомненно. Кто работал и жил на Востоке, тот не ошибется: психологически стиль убийства – южный, восточный. Стремление подгадать в праздник, удивить широким жестом и «любезным подарком», – оборотная сторона гостеприимства и понимания дружбы – смекалка, желание лизнуть руку хозяина, забегая вперед. Русские просты: они так не умеют. А «на круг» – А.Литвиненко прав в том, что Путин – убийца, – но я о прямых исполнителях.

Галич писал о переселении душ – и работниках лагерей: «Пусть ему – отчаянье мое Сдавит сучье горло черной лапою!». Он предупреждал нас, что делать: «Мы поименно вспомним всех, Кто поднял руку!».

Мы познали сегодня, к чему приводит – «не вспомнить».

История повторяется, часто – зеркально. Самая светлая для меня пора перестройки – когда замелькали статьи и разговоры о том, что Буковский может стать президентом России. Каким это было бы счастьем!.. Но о последующем, несостоявшемся, можно статей не писать: повторилось, что было, – с другими. В.Максимов в 70-х писал о «носорогах» и о том, как умолял он ПЕН-клуб вступиться «за погибавшего в то время во Владимирской тюрьме Володю. Буковского». Тот же ПЕН бездействует и сегодня, когда мы умоляем не дать убить политзаключенных.

«Мы» – повторю, это много. Кто-то ведет обличающий дневник, как делает Петр Ткалич, или объединяет людей, как готовящийся к юбилею (поздравляем!) В.Пантелеев, – авторов не перечислить.

Всех не убьешь. Всем рты заткнуть невозможно. Поспешный страх России перед Грузией – конец Путина, но не крах деспотии. А я говорю о режиме: о коммунизме-фашизме.