Усман Ферзаули: «Мы никогда, ни на одну минуту не остановим свою работу!»

Интервью провел Майрбек Тарамов,
Копенгаген – Стокгольм,
для ГИА CHECHENPRESS, 26.07.06г.

Я  встретился  с заместителем министра Иностранных Дел Чеченской Республики Ичкерия Усманом Ферзаули в Копенгагене, где он согласился обсудить со мной наиболее острые, с моей точки зрения, проблемы, связанные с ситуацией в Чечне. И не только об этом.

Майрбек Тарамов: - В последнее время наряду с действительными правозащитниками появились «правозащитники» – в кавычках. Твое видение проблемы, связанной с правозащитной деятельностью, ведь она напрямую связана с политикой, хотя некоторые из них утверждают, что от политики далеки.

Усман Ферзаули: - Необходимо рассмотреть этот вопрос в аспекте того, что ныне происходит в России, где все подчинено высшей власти.

С началом диссидентского движения появились правозащитные организации не только в Европе, но и в Советском Союзе. Давайте вспомним Сахарова. Он несколько раз удостаивался звания Герой Социалистического Труда, был лауреатом Нобелевской премии, у него были огромные гонорары за свои труды. Он в действительности заслуживал эти высокие награды. Однако, когда встал вопрос о его приверженности к правозащите, либо отказаться от этих благ, он выбрал первое. То есть он отказался от всех благ только лишь потому, что у него была гражданская позиция. Он сказал, что человеческое право не может быть предметом торга.

А что же мешает сегодняшним россиянам, тем организациям, которые занимаются правозащитой, сделать свой выбор? Дело в том, что режим, который есть сегодня в России, пытается заглушить правозащитную деятельность или подмять ее. Люди, обслуживающие российскую власть, утверждают, что не надо говорить неудобные для высшей власти слова, не надо говорить, что в Чечне происходит геноцид, что там пропало без вести 30 тысяч человек, что там погибло более 40 тыс. детей, что там гуманитарная катастрофа, что там появились непознаваемые, не идентифицируемые болезни, которые кто-то стимулирует.

Почему они это говорят? Потому что политическое руководство России задалось целью раз и навсегда решить вопрос свободолюбия чеченцев – все это сокрушить в них, сломать как народ, поставить на колени, чтобы долгое время чеченцы не думали ни о свободе, ни о независимости.

Мы затрагиваем эти вопросы потому, что они  в первую очередь касаются населения Чечни. Ущемлены наши права, гибнет наш народ, разрушена наша страна. И когда мы ставим эти вопросы перед правозащитниками, они как-то неуверенно в свое оправдание заявляют, что мы, мол, об этом говорим, пишем обращения и т.д.

Я задаю такие же вопросы в отношении ущемления прав гражданского населения в Ираке, гражданского населения в Афганистане. Я задаю такие же вопросы, например, когда есть проблема прав человека в Саудовской Аравии, в Арабских Эмиратах, в Сирии и скажем в других европейских странах. Речь не только в чеченцах. Я хочу сказать, что я имею право требовать соблюдения прав человека, где бы то ни было. Но более всех об этой проблеме обязаны говорить организации, которые функционируют как правозащитные, несмотря на то, что там власть давит и т.д.

Есть такая постановка вопроса: отказаться от каких-то благ ради защиты прав человека. Этого сегодня в России нет.

- А за рубежом как?

- Я однажды был в Хельсинском комитете – не буду, конечно, называть имена – но факт остается фактом. Я сказал об ангажированности правозащитных организаций и привел в пример академика Сахарова. Я рассказал, что он и его сторонники отказались от всего: что их бросали в тюрьмы, что над ними издевались, помещали в психбольницы, однако Андрей Дмитриевич и его последователи не отказались от своих идей и убеждений. А сегодня в правозащитные организации люди идут делать карьеру. Это не тенденция, это уже процесс. Это уже реальная действительность.

В итоге я хочу сказать, что очень много правозащитных организаций, которые политически ангажированы, чем и пользуются власти. Это все означает, что такая категория как «права человека» выставлена на продажу.

- В разгар первой чеченской войны Швеция пошла на то, чтобы провести в своей стране заседание Общественного Трибунала по преступлениям в Чечне. Однако в настоящее время о преступлениях Кремля в Чечне здесь никто не хочет знать и говорить. Как вы объясните этот парадокс? 

- Дело в том, что в мировой практике принято связывать события, происходящие в той или иной стране, и как-то это обозначать. Имеются в виду, например, трагедия 11 сентября в США, события в Англии, когда там что-то взрывали и т.д. Следует понимать, что эти самые высокоразвитые страны задают тон в борьбе с терроризмом. Естественно, эти события пришли в унисон с той ситуацией, которая складывалась в России, хотя бы декларативно.

Я не хочу вдаваться в подробности, связанные с этими вопросами, потому что это займет массу времени, но хочу отметить, что в такой ситуации политических оппонентов было принято называть бандитами, террористами, экстремистами. Это делалось всегда, и это очень удобно для власти, потому что это самый удобный политический инструмент, с помощью которого можно сокрушать политических оппонентов.

Возвращаясь к нашему вопросу, я хочу сказать, что помимо того, что Швеция готовилась к проведению заседания Общественного Трибунала, она заявила, что примет в своей стране 10 тысяч чеченских беженцев. Это было в 1996 году. Другое дело, что чеченцы с трудом покидают свою родину – никто из них тогда туда не приехал.

Во вторую войну, как я уже выше говорил, акценты сменились. Политические и национальные интересы превалируют, и Швеция просто не может не прислушиваться к тому тону, который задается высокоразвитыми державами, составляющими антитеррористическую коалицию. Иначе она рискует оказать в числе так называемых изгоев. Нельзя лидеров каких-то стран обвинять в том, что они отстаивают национальные интересы своих стран. Их политическая программа планируется долгосрочно: на 50, на 100 и более лет – настолько, насколько это можно прогнозировать, исходя из людских, энергетических и прочих ресурсов.

Швеция – традиционно нейтральная страна, она не входит в НАТО, здесь в период Второй Мировой Войны не было гитлеровских солдат. Так вот, что касается поведения сегодняшней Швеции, то оно продиктовано ее личными политическими и экономическими интересами. А Россия, будучи соседом Швеции, обладает колоссальными ресурсами. Делайте сам выводы.

С другой стороны, когда Россия, посредством своих энергоресурсов, стала диктовать свою волю на примере с Украиной, Европа в спешном порядке стала искать альтернативные источники энергии.

- Да, я это все понимаю. Между тем, Усман, вы посмотрите – старейшие шведские правозащитные организации своим молчанием подрывают свой, когда-то заслуженный, авторитет…

- Мы уже говорили об этом в начале нашего разговора. К сказанному добавлю, что некоторые нынешние правозащитные организации, не только шведские, на потребу дня переориентировали свою деятельность. Чтобы уж совсем не обвинили их в бездеятельности, они занимаются второстепенными и третьестепенными проблемами. Например, если есть угроза выдачи какого-то чеченского беженца в Россию, эти организации могут принять участие в его судьбе. Могут, но и это не всегда делают.

Когда же вопросы касаются деятельности руководства России, то они «держат нос по ветру». Я объясню почему. Эти правозащитные организации не являются независимыми, потому что государство платит этим организациям. Это касается не только правозащитных организаций, но даже бизнес-компаний, потому что те являются как бы подрядчиками государства, пополняя его бюджет. Естественно у государства есть адекватные отношения к этим компаниям. Так вот эти компании делают пожертвования в адрес гуманитарных организаций и естественно, используя эти деньги, правозащитные организации практически не могут поднимать политические вопросы, наносящие ущерб им, спонсорам – тем компаниям, которые покупают ресурсы у России. Здесь все взаимосвязано.

- А мне последовало другое объяснение со стороны руководителя одной из шведских правозащитных организаций, чьего имени я не хочу называть по известным причинам. Он сказал, что шведские гуманитарные и правозащитные организации не могут сотрудничать с правительством независимой Ичкерии из-за того, что в его состав введены террористы…

- Вы наверное помните содержание интервью Шамиля Басаева (Дала геч дойла цунна), которое он дал Радио Свобода через Бабицкого. Там он сказал типа того, что он «плохой мальчик» из-за того, что его действия адекватны действиям России.

Когда же нам, официальным органам, задаются вопросы относительно действий Басаева, то мы отвечаем, что у каждого человека свое видение разрешения той или иной проблемы, но это не значит, что правительство Ичкерии поддерживает адекватные методы ведения войны чеченского командира. В чем заключается адекватность Шамиля? Это в принципе справедливое решение проблемы: «Око за око, зуб за зуб» – ведь преступники должны нести наказание. На вопрос о невинных жертвах Шамиль отвечает: «Невинных – за невинных!»

Другими словами, когда в нашем правительстве есть такой человек, то мы даем этим политикам повод. А они рады его иметь. Почему? Потому, что имея такие экономические взаимоотношения с Россией, им нужен повод не акцентироваться на проблемах Чечни. Они просто искали причину отмежеваться от чеченцев, не судить Кремль так сурово, не изолировать Россию, не говоря уже о санкциях против нее. Мы сами даем им козырную карту, предоставляем платформу для подобных действий и суждений.

С другой стороны, вы посмотрите. После Норд-Оста Шамиль был снят со всех своих постов. И что же? Спустя некоторое время случился Беслан. То есть, каков вывод? Наверное, следовало бы оставить его в правительстве, ужесточив над ним контроль, не допуская к подобным акциям, хотя справедливости ради следует сказать, что Шамиля в Беслане не было. Зато после того, как президент Садулаев ввел Шамиля снова в правительство, никаких терактов со стороны чеченцев не последовало.

Зато в упрек европейским структурам я напомню, что они в самый разгар первой чеченской войны, в январе 1996 года, ввели Россию в Совет Европы. Так вот когда мы задаем Совету Европы вопрос – почему вы ввели в свой состав страну, находящуюся в состоянии войны, то нам отвечают, что Совет Европы поставил перед Россией условие об окончании военных действий в Чечне, что, мол, Россия, войдя в европейское пространство, адаптирует общечеловеческие ценности.

И вот сравнивая эти две ситуации, я заявляю европейцам, что наш, чеченский опыт, с введением в правительство Шамиля Басаева более успешен, чем ваш, потому что лидером ЧРИ Садулаевым были поставлены Шамилю жесткие условия. А что получилось у Евросоюза с Россией? Получилось хуже, чем было. Им не понять, что Россия просто не созрела для восприятия общеевропейских ценностей.

- Сильная параллель! Теперь коснемся наших внутренних проблем. Очередной документ под названием «Манифест», в котором заявлено, что независимость Ичкерии не может быть предметом торга, в котором содержатся здравые суждения, подвергся, как это часто бывает в таких случаях, очередной атаке оппонентов. Твое мнение на этот счет?

- Любая война, сколько бы она не продолжалась, кончается за столом переговоров. Так бывает всегда – это принцип жизни. Отрицание этого момента является идиотизмом. Невозможно закончить войну и найти мирное решение, не входя в переговорный процесс с противником.

У нас есть сотни документов, и прошлой, и этой войны, исходящих от нас, где говорится о том, что проблема не имеет военного, силового решения, а конфликт должен закончиться мирными переговорами. Однако в этих документах есть такие моменты – «без каких-либо предварительных условий».

- Поясни эти моменты.

- Вот наши оппоненты, которые сами ничего не делают и мешают другим, задаются вопросом – Что вы имеете в виду, говоря о мирных переговорах без предварительных условий? Мы на подобные выпады отвечаем, что обговариваемые условия и должны стать предметом переговоров.

Пойдем дальше… Мы все прекрасно помним, что даже закончив военные действия, какие-то военные силы противника на определенное время оставались в пределах Чечни. Потому что для организованного вывода войск противника нужно какое-то время, нужна толерантность местного населения, последовательность в действиях политических лидеров. Это и есть завершающая фаза войны, когда разводятся военные силы, а затем противник выводится за пределы захваченной страны.

А вот когда наши оппоненты пытаются нас провоцировать, вынося наши решения на публичное обсуждение, то этому есть очень простое объяснение… Для этой категории людей состояние «ни войны, ни мира» – это самая благоприятная среда, потому что:

Во-первых, кто-то из таковых совершил преступление, за которое придется нести наказание;

Во-вторых, кто-то, как член правительства или бывший член правительства, совершили деяния, которые поставили под сомнение независимость Чеченской Республики Ичкерия, проводили эксперименты над собственным народом. Ведь они прямо или косвенно должны нести ответственность;

И, в-третьих, они как политики мертвы.

В итоге они боятся всех этих фрагментов, которые мы перечислили. С другой стороны только при условии продолжения войны они могут быть еще востребованы, так как создают видимость борьбы.

Есть еще один немаловажный момент… Мы воюем с Россией, со страной, которая является одним из самых значимых экспортеров энергоресурсов. Как мы знаем, в мире происходят процессы, влияющие на падение и рост цен на эти самые энергоресурсы. По нашим сведениям эти люди занимаются этим тоже, имеется в виду совершение террористических актов, которые влияют на балансирование цен на нефтепродукты. Это также в немалой степени связано с обострением конфликтных ситуаций в мире. Вот, например, про США говорят: - если цены на нефть и доллар поднимаются – это к войне. Нельзя отрицать параллели, которые политикам хорошо известны.

Другими словами, те люди, которые выносят наши, внутренние проблемы, на публичное обсуждение, они делают негативную работу. Это, поверьте мне, не нормально. Они сами это осознают, но у них есть дирижер, из-под влияния которого они не могут выйти. Этот дирижер находится под охраной, он чувствует себя вполне комфортно и манипулирует тысячами людей. И это как раз один из тех, кто проводил и продолжает эксперименты над чеченским народом.

- Подождите, но ведь у нас есть ведомство, которое должно было бы публично заниматься защитой интересов ЧРИ прежде всего в информационном пространстве…

- Ну, ты же сам видишь, чем это ведомство занимается…

- Но в таком случае следовало бы обратиться к руководству ЧРИ. Ведь любому, здравомыслящему человеку должно быть ясно, что у нас должен быть единый внешнеполитический курс, который мы должны пропагандировать и проводить.

- Естественно. Видишь ли, в июне, июле, августе 2005 года у нас были соответствующие консультации с президентом ЧРИ Абдул-Халимом Садулаевым (Дала геч дойла цунна) и другими членами нашего правительства относительно единой внешнеполитической концепции и информационного освещения и обеспечения. Так вот, когда эти вопросы были подняты, и вроде бы мы ожидали нормального логического разрешения, то оказалось, что кого-то из наших людей затронула их собственная невостребованность, что, конечно же, имело влияние на принимаемое решение.

Этим людям все равно – что о них думают граждане Чечни, которые проклинают их. А проклинают их за то, что эти люди задали тон религиозным и прочим разногласиям в нашей стране. То есть, речь идет о тех людях, которые пошли на поводу тем самым зарубежным дирижерам. И делали они это вовсе не бескорыстно.

Да, есть еще один момент. Когда меня назначали Министром Иностранных Дел ЧРИ, мы условились, что наша работа не станет объектом публичных разбирательств. К сожалению, нам не удалось выполнить эту договоренность, в результате чего у нас появились критики, которые стали задаваться вопросами: - а что они там делают, а с кем они разговаривают, а какая у них программа, а что за хорошие предложения имеются у Ферзаули к российской стороне и т.д. Я не обязан перед этими людьми отчитываться, так как у нас есть президент, перед которым я подотчетен. Министр Иностранных Дел работает в тесном контакте с Президентом ЧРИ, чьим собственно институтом и является МИД ЧРИ, то есть министр ИД – носитель программы лидера страны за рубежом, и, представляя его за рубежом, министр говорит устами Президента и проводит, намеченную им внешнюю политику.

С какой же стати министр должен отвечать перед другими лицами, имеются в виду все эти псевдокритики, которые где-то и как-то попрятались? И что характерно, все эти люди какие-то безликие, как евнухи. И с них нет спроса, потому что они подписываются чужими именами, не брезгуя и женскими. К тому же они далеки от элементарной этики и порядочности. В итоге получается как бой с тенью.

- Все это так, но в то же время – разве все ладно в самом нашем внешнеполитическом ведомстве? Я имею ввиду назначение представителей в тех или иных странах – по каким критериям они назначаются, кто и как предлагает их кандидатуры…

- Скажу так. Кадровая политика в нашем МИДе оставляет желать лучшего. Имеется в виду то, что известно всем нашим гражданам – наши представители не заканчивали дипломатических ВУЗов, у них, кроме горячей любви к своей истерзанной Родине, нет порой даже законченного среднего образования. Всему этому есть свое объяснение – бесконечная война, которая не дает чеченцам встать на ноги.

У меня есть предложение, которое я вынесу на обсуждение нашему Президенту. Как известно, население нашей республики составляют люди самых разных национальностей. И я думаю, что представителями нашей страны за рубежом могут быть люди самых разных национальностей, населявших нашу страну, те которые не на словах а на деле доказали приверженность свободе и независимости ЧРИ. Ведь не является секретом, что на стороне чеченцев воюют сегодня граждане ЧРИ других национальностей, среди которых много русских.

Нельзя также забывать, что правовой статус чеченцев за рубежом, к сожалению, не всегда и всюду определен. Пока они не являются гражданами стран проживания и многие из них проходят интеграционный процесс, они не являются самостоятельными, так как их содержит государство. Соответственно у этих чеченцев очень мало времени и средств, чтобы заниматься хоть какой-то дипломатической деятельностью. Есть и другой аспект. Когда ты платишь тому или иному представителю, то есть и резон спрашивать с него за работу. Но всем известно, что у нашего ведомства нет денег для выплаты зарплаты, поэтому наши представители работают на своем энтузиазме: у кого это получается хорошо, у кого-то плохо.

Дипломат, как известно, должен уметь контактировать со своими коллегами из разных стран, не говоря уже о том, что он должен уметь контактировать с прессой, с простыми гражданами и прочее. К сожалению, как я говорил выше, у нас в этом плане ресурсы ограничены.

- Почему же наши оппоненты избегают критики в адрес тех личностей, которые стоят на позициях упразднения государственности ЧРИ, чья деятельность порой прямо противоположна курсу нашего официального правительства?

- Эти личности не являются членами нашего правительства, разве что господин Удугов. Кстати, если ты откроешь сайт Кавказ-Центр, который находится под содержанием и контролем Мовлади Удугова, там внизу написано: «Перепечатка без ссылки является нарушением международного законодательства». Так вот, когда мы апеллируем, что есть мировое сообщество, международное законодательство, то Удугов как раз из тех самых людей, который критикует нас за то, что мы обращаемся к международному праву. И у меня появляется очень объективный вопрос: неужели реальная беда нашего народа по своей значимости ниже чем веб-сайт господина Удугова, на котором он критикует нас за то, что мы апеллируем к мировому сообществу, показывая страдания нашего народа. А ведь эти страдания чеченского народа являются, как я раньше говорил, результатом экспериментов этих самых личностей.

Вот этим личностям и выгодно упразднение нашей государственности. Почему? Потому что собрались там двенадцать личностей и заявили – вот ты теперь пожизненный лидер, которому должны все поклоняться. То есть им не нужны никакие выборы, никакая там Конституция и государство. Но ведь это бред, так невозможно.

Это их программа, но это никак не наша программа. Наша Конституция не может быть упразднена двенадцатью лицами. Изменения, дополнения в ней возможны, но только путем референдума. А разве 12 человек могут выносить решение за весь чеченский народ? Никто не вправе навязывать чеченскому народу свое мнение. Хватит экспериментов!

- Но ведь они заявляют, что выполняют волю Всевышнего…

- Да, но воля Всевышнего претворяется в жизнь прежде всего через людей, которых эти личности не ставят ни во что, и не считаются с их мнением. А это значит, что эти их заявления абсолютно беспочвенны и имеет место спекуляция исламскими ценностями.

- Какой вопрос для тебя, как официального лица, самый насущный, самый, скажем, болезненный?

- Ты знаешь, я много думал над этим. Нет более опасного врага, чем свой, домашний, враг. Представь себе такую ситуацию. Сейчас в Европе находится от 50 до 70 тысяч чеченцев. Представь себе, если бы между ними не было разногласий! Ведь это была бы такая сила! А какой мощной поддержкой мы, официоз ЧРИ, обладали бы за рубежом! Помяни мое слово, через несколько лет, когда наши беженцы за рубежом получат образование, когда они станут понимать в политике, они придут к согласию. А сейчас часть наших беженцев многих вещей не понимает, а указанные личности этим пользуются, внося раскол. Время расставит свои акценты – чеченское общество прозреет и не даст себя дурачить.

Другой вопрос, связанный с нашими беженцами. К примеру, здесь в Европе, находятся чеченские беженцы, у которых убиты, похищены, искалечены родные и близкие; у них разрушены дома, разворовано имущество, разбиты семьи, их лишили работы, их лишили Родины. Представь себе, если хотя бы половина из них обратилась в суды тех европейских стран, где они находятся и потребовали восстановить справедливость. Ведь каждый чеченец должен сделать это, потому что ничто ему здесь, в Европе, не угрожает и никаких расходов он не несет. Таким образом, они получили бы значительные компенсации и помогли бы не только себе, но и своему народу. А во-вторых, такие меры навсегда лишили бы российское руководство возможности решать проблему национальных меньшинств силовыми методами.

- Вернемся опять к взаимоотношениям стран мирового сообщества и месту в нем чеченского государства. Заявляя о поддержке так называемой борьбы с терроризмом, Россия проводит совершенно противоположную внутреннюю политику. С приходом Путина во власть, Кремль означил свои приоритеты для внутреннего пользования, согласно которым страны Запада, перво-наперво США, являются врагами, такими же какими они были во времена СССР.

За счет прибылей от продажи энергоресурсов в полный рост идет милитаризация России, стратегические ракеты вновь нацеливаются на Запад. И здесь, казалось бы, Запад должен был увидеть в чеченцах своих союзников. Однако этого не происходит, а имеет место все то же «внутреннее дело России» – чеченцев по инерции продолжают называть бандитами, террористами, сепаратистами. Где же логика, неужто Запад совершенно «нюх потерял»?

- Я думаю, что спокойный, блаженствующий Запад может разбудить только какое-то сильное потрясение, стресс…

Надо помнить и о другом. Ни одно государство не может жить без образа врага, тем более такие большие державы, как Россия. Почему? Потому что, скажем, на примере маленькой Дании, как они говорят – у них нет врагов. Эта страна не представляет угрозы для внешнего мира и их это устраивает. У них нет имперских амбиций. Хотя в своей истории они вели войны, но в один прекрасный момент эта страна обозначила себя в границах и отказалась от той политики, которую вела раньше. Это ментальность, это образ жизни, который передавался из года в год, из века в век. Теперь о том, что Россия видит своим врагом Запад. Это две системы, которые как бы конкурируют между собой, конкуренция – это двигатель прогресса.

- Так почему бы не ослабить конкурента?

- А зачем его ослаблять? – Во-первых, есть политическая этика, через которую политикам не принято переходить. Бывает даже так, что своему злейшему врагу при переговорах принято подавать руку, хотя это крайне неприятно, потому что ты вступил в контакт со своим противником не на поле битвы, а за столом переговоров. Тот думает о благе для своей стороны, ты – для своей. Ты уже не частное, а официальное лицо, которое представляет определенную сторону конфликта, ведущую переговоры.

Ты спросил – почему бы им не использовать чеченцев? А зачем им это надо, их устраивает то, что они не критикуют Россию за чеченцев, за что они получают свои ресурсы, обмениваются товарами, у них хорошие отношения, хотя они видят врагами друг друга. Знаешь в политике все намного проще: - любое действие любой страны слишком примитивно, оно обусловлено исключительно интересами собственной страны, не более. Мы, чеченцы, им не нужны, и они были бы рады нас забыть, однако, мы не даем им себя забыть. Естественно, есть еще люди, которые в действительности еще активны и продолжают работать, несмотря на запреты, на ангажированность других.

А в политике, как я уже сказал, есть политическая этика. Так вот Запад отстаивает свои интересы без учета мнений чеченцев. Они не хотят отстаивать свои интересы через чеченцев, потому что, во-первых, чеченцы показали себя воинственным и непредсказуемым народом, во-вторых, нельзя забывать, что наша страна не признана юридически, по законам ООН.

Они говорят о территориальной целостности и тут же о праве народов на самоопределение. Но эти две трактовки приходят в противоречие, однако первая все равно имеет приоритеты, хотя и потеряла свою актуальность, потому что две Германии объединились, Югославию они разрушили сами, Чехословакия разделилась, распался Советский Союз, который ратифицировал, кстати, это соглашение в 1979 году.

- Заканчивая интервью, чтобы ты сказал нашему страдающему народу?

- В силу объективных причин, мы поставлены в тяжелейшие условия. Я очень сожалею, что мы не смогли защитить наш народ, который рассеян сегодня по всему миру. Я очень сожалею, что наш народ довели до такого унизительного состояния. Я очень сожалею о том, что кто-то позволил в нашей стране ввести такие фрагменты, которые разобщили чеченский народ, раскололи.

Однако это – действительность. Это произошло не по моей вине, но я сожалею, что это произошло. Поэтому, не получая ни зарплаты, никаких дивидендов, работаю я, работаешь ты, работают наши соотечественники. Я просто хочу заверить наш народ, наших сражающихся братьев, что пока мы живы, мы никогда, ни на одну минуту не остановим свою работу, до тех пор, пока мы не придем к логическому завершению. Имеется в виду мирное разрешение этого конфликта. Это я хотел бы сказать нашему народу.

Есть другая категория людей в нашей республике, которые сотрудничают с нашими врагами. Я понимаю их, поскольку легитимная власть Ичкерии не способна обеспечить их работой, я понимаю тех людей, которые сотрудничают с этой властью только для того чтобы накормить свою семью. Почему, потому что ребенок просто хочет кушать. Когда ребенок голодный, ему не интересно где ты эту пищу достанешь. Ребенка надо накормить, иначе не надо рожать детей. Ребенку ты не объяснишь, что нет политической актуальности работать и добывать ему пищу.

Но, естественно, я бы хотел сказать отдельным чеченцам, чтобы они не усугубляли свое положение, подумали о своем будущем, подумали о своем народе. Большинство из них, я более чем уверен, их сотрудничество сегодня базируется чисто на экономических интересах. Я понимаю, что в душе каждый чеченец остается чеченцем, тем более, что горе, которое есть в Чечне, коснулось всех. Нет ни одной семьи, которой бы это не коснулось.

Ну и естественно, у меня есть что сказать президенту. Какой бы он ни был – президент есть президент. Я уважаю этот выбор. То же самое я могу сказать нынешнему президенту, я его кстати знаю лично. Я хочу сказать, что мы будем продолжать свою работу, не важно на каких должностях. Я никогда не горел никакой должностью, у меня не было болезненных амбиций. Дала геч дойла царна, я раньше и Аслану, и Абдул-Хьалиму говорил, что буду работать в любом качестве. Если прикажут – отставить, то я оставлю. Где смогу – буду помогать простым чеченцам и буду просто заниматься своей семьей.

Резюмируя все это, я хотел бы сказать – это очень трудное время, но я даю слово людям, которые ненавидят нас, что эта история не завершится так, как они хотят.

Я бы хотел еще вот что сказать лидерам наших кавказских республик: - они не должны забывать, что Кавказ – единый организм, мы никогда не смиримся с тем, что Кавказ разделят на две сферы влияния, мы никогда не смиримся с тем, что на Кавказе будут два гегемона: один гегемон на севере Кавказа, другой на юге, по той простой причине, что это предпосылки нестабильности на Кавказе. И мы  рассматриваем будущее через призму, скажем так, Пакта Стабильности на Кавказе, который в свое время предложил президент Турции Сулейман Демирель. Вот это пища для размышлений.