Правозащитник Майрбек Тарамов: личное – о герое Шамиле Басаеве

CHECHENPRESS, 17.07.06г.

Лариса Володимерова: - У меня есть настольная книга: «Преступления века России в Чечне». Документы о Первой Чеченской войне, о применении Кремлем ракет «Земля-Земля», о спланированном расстреле «гуманитарных коридоров» при молчаливом согласии мира. Книга о государственном терроризме, за который российская власть должна отвечать по закону перед чеченским народом, Гаагским трибуналом, Страсбургским судом.

Предисловие Ахмеда Закаева, призвавшего Кремль к ответу, а нас с вами – к памяти: «Это прежде всего Путин, Ельцин, Патрушев, Сергей Иванов, Рушайло, Грызлов, Шаманов, Трошев, Казанцев, - в общем все те, кто повинны в народоубийстве Чечни... Это нужно для того, чтобы подобные преступления более не повторялись никогда».

Редактор-составитель книги – Майрбек Тарамов, директор Чеченского правозащитного центра, в данное время проживающий в Швеции.

Родился Майрбек в 1949 году в Казахстане, служил в армии в Москве, учился в академии Тимирязева, закончил госуниверситет в Грозном по специальности экономист. Со школьной скамьи занимался литературной деятельностью, в молодости – автор-исполнитель песен. С началом войны полностью посвятил себя журналистской и правозащитной деятельности. Основал газету «Кавказский вестник», в начале 1999 года был избран председателем Союза Кавказских журналистов, штаб-квартира которого располагалась в Чеченской республике. В 2002 в Баку основал Чеченский правозащитный центр. В эмиграции находится с 5 ноября 1999 года. За это время провел массу пресс-конференций, продолжал издавать за рубежом газету «Кавказский вестник» до 2004 года. С 2001 года открыл сайт КВ, действовавший до 2005-го и возобновляющий работу сейчас. В 2005 назначен представителем президента ЧРИ в Швеции.

Майрбеком Тарамовым написаны и ждут публикации три книги, в том числе «Факты и комментарии Второй Чеченской войны». Это сборник документальных сведений, которые велись с самого начала Второй войны. Еще одна книга в нескольких томах – это сборник статей.

Передо мной сидит интеллигентный, думающий человек, - журналист, к мнению которого прислушиваются на Западе. Прошу рассказать о себе.

Майрбек Тарамов: - Это не первая моя депортация, и не первые страдания чеченского народа. Даже на мою долю они выпали второй раз. Я родился в ссылке после того, как чеченский народ был депортирован в 1944-м году. Мое детство протекало в трудных, тяжелейших жизненных условиях. Наверное, все знают, как чеченцев выбросили в голую степь, и каждый выживал, как мог. Хоть я был ребенком, но у меня остались от этого воспоминания на всю жизнь.

Потом наступила новая депортация – с началом Второй Чеченской войны. В 1999-м я был вынужден покинуть свою родину. В связи с этим я хотел бы  рассказать эпизод, связанный с Шамилем Басаевым.

ЛВ: - В эти дни мы отдаем дань памяти и скорбим о гибели Шамиля Басаева, выдающегося полководца. Но не все пересекались с ним лично. Майрбек Тарамов – один из близко знавших Шамиля.

МТ: - Кремлевско-лубянская пропаганда не перестает ставить в вину Шамилю Басаеву Буденновск, Беслан и повторять, будто он террорист. Я-то знаю, что это далеко не так, но другие могут не знать, насколько все это не соответствует истине, если судить по колоссальной лжи чекистов.

Я был свидетелем совершенно иного Басаева, и могу поклясться, что Шамиль как раз любил детей. Пример тому – хотя бы когда он ехал на своей машине, а дети, едва увидев его, вскидывали кулачки и кричали: «Аллах Акбар»! Шамиль тут же останавливал машину, выходил к этим детям. Обнимал их и говорил: «Это наша надежда. Когда я вижу этих детей, то моя печаль развеивается, и эти дети дают силы, чтобы я и мои товарищи продолжали сражаться дальше».

И это не голословные утверждения. У меня есть фотография – Шамиль в окружении детей, - которую я несколько раз публиковал в газете «Кавказский вестник». В Басаеве не было ненависти, но он был непримирим к несправедливым и жестоким людям. К таковым он не проявлял милосердия.

Я бывал несколько раз в доме, где он жил. Видел, что все, кто приходил к Шамилю, садились за стол у него на кухне и ели, а те, кто оставался на продолжительное время – совершали намаз, смотрели телевизор, ночевали у Шамиля, и со всеми он находил общий язык. Он был открытым человеком, это могут подтвердить все, его знавшие.

Посещение людей в доме Басаева привело к трагедии. Это было в октябре 1999-го, точную дату не помню, часов в 11 утра российские стервятники нанесли ракетно-бомбовые удары по району проживания Басаева – у магазина «Луч». Это преступление зафиксировано сотрудниками «Мемориала». В доме Шамиля погибло девять человек – простых людей, которые там находились, ожидая его. В том числе и те, кто разводил костер и готовил пищу. Шамиль был хлебосольным хозяином, и всегда любой голодный мог поесть у него нехитрую еду безо всяких объяснений.

Эти, совершенно невиновные, люди погибли при налете российской авиации. Что это, как не государственный терроризм, когда жилые кварталы обстреливались и уничтожались авиабомбами? Таким вот образом кремлевские террористы охотились за Басаевым.

В тот же день был разбомблен дом Аллы Дудаевой, находившийся почти напротив дома Шамиля. Были уничтожены автомашины на его и сопредельной улице, были убиты таксисты и люди, находившиеся в автомашинах и в соседних домах. Никто не знает сколько жертв тогда было, потому что чеченцы быстро предают земле тела погибших.

Я вспомнил историю, которая связана с Шамилем Басаевым. Она произошла накануне Второй войны. Чтобы не было расхождения между моими словами, теми, что я пишу в своих статьях, и делом, я решил присоединиться к движению Сопротивления. Я и мой товарищ, который гораздо старше меня, надели военную форму и явились к Шамилю. Сказали – так и так, мы хотим воевать: одно дело – болтать, писать статьи, а другое дело – быть участником войны.

Басаев улыбнулся, потом его усмешка сменилась недовольством. Он сказал: «А зачем вы мне нужны? У вас другой фронт – информационный!».

Мы продолжали настаивать. Он тогда нас резко остановил: «Бойцы – это те, кто со мной в отряде. Они прекрасно знают, как ориентироваться в боевой обстановке. Знают, куда, как и когда упадет снаряд. Вы же всего этого не знаете, и я боюсь, что вы станете напрасной жертвой войны. Ни мне, ни вам этого не надо. К тому же у вас возраст не тот, вы не сможете перенести все те трудные походы, которые мы совершаем. Вы не обижайтесь, но я вас очень прошу, чтобы вы без обид занялись своим делом, а именно – писать, говорить людям правду о том, что сегодня происходит в Чечне.

Пока идите, скажите где остановитесь, а в нужное время я вам сообщу, что дальше делать. Вам предстоит работа за рубежом. В газетах и интернете вы должны публиковать обращения, заявления руководства ЧРИ, писать статьи, рассказывая всю правду о чеченской войне. Вы же сами видите, что здесь происходит, как русские спецслужбы взорвали дома в Москве, Волгодонске и начали эту войну».

 Об этом он неоднократно рассказывал журналистам. Итак, нам было сказано, чтобы мы ждали.

Есть замечательная фотография, сделанная во дворе дома Шамиля. И я прекрасно помню этот момент, когда он давал интервью французским и польским журналистам, неизвестно каким образом прорвавшимся в оцепленную российскими войсками Чечню. Мы знаем, что в тот момент наша республика была практически изолирована от всего мира. В этом интервью, как и в других, Шамиль рассказывал, что Путин и его клика стремятся свалить свои грязные деяния на чеченцев. Не знаю, насколько это дошло в тот момент до мирового сообщества, но твердо уверен, что ни Шамиль, ни Хаттаб, никакой другой чеченец не имеет отношения к этим взрывам в российских городах.

Я не знаю результатов этих интервью, но вот теперь уверен, что правдивые признания чеченского командира вряд ли дошли до лидеров мирового сообщества, потому что тогда, с сентября 1999-го, вернее, с того момента, как Путин вошел во власть, и начался террористический психоз. То есть, я думаю, что имеет место постановка под названием «борьба с террором», режиссерами которой являются кремлевско-лубянские спецы во главе с Путиным и Патрушевым. Этот психоз начал набирать обороты и продолжается по сей день.

5 ноября к нам пришли люди от Шамиля и сказали, что на двух джипах нужно ехать в Грузию по горной, проложенной совсем недавно дороге. В первом джипе находились американский фотокорреспондент, французская журналистка и переводчик-грузин. Во второй машине поехали я и мои товарищи – всего четыре человека.

Я хочу рассказать о том кошмаре, который происходил на моих глазах по мере нашего продвижения по этой горной дороге. Собственно, это была пробитая в горах очень узкая и трудная тропа, по которой с трудом мог двигаться легковой автомобильный транспорт. Мы выехали ночью и добрались до селения Улус-Керт. Начался дождь. Днем в этом селении российские «асы» разбомбили мост через речку. На восстановление моста вышло чуть ли не все мужское население. Откуда-то привезли большой толстый железный лист. По нему, светом фонарей и керосиновых ламп освещая путь, пропускали машины. Некоторые машины, скользя, срывались в реку. Покалеченные люди вылезали оттуда, или их доставали со дна. Когда наша машина переезжала, то тоже заскользила и чуть было не сорвалась в реку. Люди вручную помогали, толкали машины, и таким образом мы проехали.

Дальше продолжился наш путь по бездорожью, и мы стали подниматься в гору. В определенных местах водители гасили фары, - объясняли, что здесь бомбят беспрестанно. Когда начинались открытые участки дороги, гасился основной свет. Впереди шел человек с фонариком, поглядывал вверх и прислушивался. В определенных местах мы все останавливались и ждали, выключив свет. Становилось абсолютно тихо, и только раздавалось журчание реки. Все внимательно слушали – нет ли  шума самолетов, российских штурмовиков.

Когда мы ехали к селению Итум-Кале, было не по себе от той картины, которую мы видели: разбитые, сожженные легковые автомашины, от которых остались кузова да остовы. Людей, передвигавшихся на машинах, российские «асы» расстреливали с воздуха прямой наводкой. Расстреливали и пеших людей, пытавшихся укрыться, – ракетами и из пулеметов.

Мы видели брошенные вещи, узелки; было множество раненых. Они поднимали руки, просили их довезти, но мы не могли, так как машины были битком набиты и вереницей тянулись к грузинской границе.

Когда мы проехали село (я не помню уже наименования всех селений), нам преградили путь молодые люди. Они попросили довезти тяжело раненную женщину и ее ребенка, попавших под обстрел российских штурмовиков. Мы опустили эту женщину на переднее сидение, разложив его. Она постоянно стонала. Видно было, что боль ужасная, – вероятно, был задет позвоночник. У девочки лет шести-семи была перебинтована голова. Девочка плакала, хотя стойко держалась до тех пор, пока мать не начинала стонать: боль передавалась, вероятно, друг другу. Я, как мог, пытался успокоить эту бедную девочку и взял ее на руки. Я сидел на заднем сиденье, посадил ее на колени, но она все равно всхлипывала и тянулась к матери. У меня невольно на глазах выступили слезы, мне было больно от того, что я не мог ничем помочь этим страдающим людям. И я зарекся, что никогда не забуду того, что видел на этой дороге, что не перестану писать на тему войны и людских страданий.

Мы приехали в грузинское селение Шатили, через таможенный пост, который располагался высоко в горах. С каждого человека грузинские пограничники взимали мзду – такой своеобразный бизнес был у наших соседей. Многие чеченцы бросали свои автомашины, потому что невозможно было их перетянуть на грузинскую сторону. Но два наших джипа, за хорошую плату, все же трактором вытянули на другую сторону. Так мы переправились... В Шатили была масса чеченских беженцев.

На следующее утро нам сказали, что нужно ехать в Тбилиси. Обычно уже в начале ноября горные дороги там закрывались, так как выпадал снег, и движение было очень опасным. Мы ехали на джипах, но поняли, что можем сорваться в пропасть. Было решено вернуться. Затем пришли два хевсура и предложили нам все же поехать. – Мол, они могут довезти нас, осилить весь этот путь: у них специальная резина на «Нивах». Они запросили высокую плату. Наши друзья, оставив свои джипы в Шатили и уплатив, поехали снова. Дорога действительно была очень тяжелая и опасная. Вот-вот мы сорвемся! Аллах смилостивился, и мы добрались до Тбилиси.

Наше спасение произошло благодаря Шамилю Басаеву, за что мои товарищи и я благодарны чеченскому командиру. Это я говорю в пику тем нашим «доброжелателям», которые утверждают, что мы якобы испугались войны и удрали из Чечни. Из Тбилиси мы взяли билеты на Стамбул, и мы с товарищами уехали в Турцию, где продолжили информационную деятельность, и где я впоследствии стал выпускать газету «Кавказский вестник».

Вот с тех пор я беспрестанно, ежедневно пишу, провожу правозащитную деятельность, и намереваюсь продолжать это дело, пока чеченский народ терпит такие ужасные страдания. Я не считаю, что мы должны оставаться в стороне от войны. Надо продолжать важную информационную работу, - это я вижу по болезненной реакции Кремля: значит, мы поступаем правильно. Я рад, что чеченские и другие журналисты вносят свою лепту в наш общий труд – для того, чтобы справедливость восторжествовала. Я думаю, что наша страна обретет независимость, но для этого нам, чеченским журналистам, нужно много работать.

Интервью с Майрбеком Тарамовым провела правозащитница и публицист Лариса Володимерова, Амстердам.