Будущее российского режима

Андрей Новиков, независимый аналитик,
для CHECHENPRESS, 05.07.07г.

Современный псевдодемократический режим протянет не больше 20 лет.

Всякий режим, достигая конечного своего апогея, до предела обостряет те системные качества, которые закладывались в него изначально. Так советский режим к концу своего существования ввел карточки, как в 17-ом году. Едва не возник голод. Едва не случилась гражданская война. То есть, были обострены все системные качества, возникшие в самом начале его становления: продразверстка, карточки, социальная антагонистика… Другое дело – в каком-то маразматическом виде. Можно сказать, что 91-й – это кошмарная пародия на 17-й.

Мы выходили из социализма той же самой дорогой, какой входили в него; по тому же самому дребезжащему мосту, но на этот раз сгнившему, по которому шел отряд 12-ти из поэмы А. Блока. И даже катьки-шлюхи бежали вслед за этими вернувшимися матросами.

Хорошо помню, как октябрьской ночью шел по Москве и видел эту закручивающую метель. В ней было что-то революционное. Духи революции на короткое время вошли в  политических персонажей 90-х и исчезли безвозвратно.

И я думаю, нечто подобное будет к концу российского, или как правильней сказать: эр-эф-исткого режима, сложившегося на обломках советского строя. К концу своего существования он обострит ту антагонистику, которая закладывалась в него в 92-м году, когда он создавался.

Какие это качества? А вспомните, что тогда было. Нехватка денег. Безудержная манипуляция общественным мнением. Стремительно возникший элитизм, - выросший, извините за сравнение, как цветок на дерьме. (Кратия прилагалась).

Вроде начали-то с демократических  свобод, а закончили элитистским обществом!

Сейчас этот элитизм достиг настолько уже фантастических размеров, что общество просто разделилось на два класса: на элиту и не-элиту. Для обычных людей припасена  виртуальная демократия. Им говорят: выбирайте, звоните, участвуйте, высказывайте. Но – это все равно, что яблоко с экрана телевизора сорвать. Это иллюзия, фантомы. Реальные права и возможности – для немногих, фантомы и красочная виртуальная реальность – для всех остальных.

Все дальнейшее существование режима, вплоть до уничтожения, будет состоять в поддержании этого элитисткого образа жизни.

Элита будет сидеть на нас, как гигантская спрут, и сосать, сосать. Делать из нас чучела, снимая с нас скальпы, подмигивая нам глазом Сванидзе, водя хороводы с Долиной,  поддавая горячим веником (не то лопатой) Петросяну, выводя, как заслуженную лошадь, Пугачеву. Надувая надувных шоколадных зайцев и давая им летать возле самого потолка. Привозя из сумасшедшего дома – для съемок – Дубовицкую, и делая ей перед съемками укол, чтоб поменьше хихикала, идиотка. Подкладывая овса танцующему Винокуру.

Свихнувшийся экран – это кляп, который вставляется в рот. Это – «смеющаяся маска», через которую нам льют за шиворот смолу. 

И чем дальше эта элита будет замыкаться сама в себе, тем более примитивными формами станет она воздействовать на общество. Веселиться эта элита будет и дальше, вплоть до введения в стране чрезвычайного положения и свертывания демократических свобод.

Конец демократии может ознаменоваться полной отменой демократии и переходом к элитистскому управлению страной (например, через партию).

Другое имманентное качество демократического строя, заложенное в него изначально в момент его создания, – это бессовестное использование информационно ресурса, манипуляция общественным мнением. Постепенно эта манипуляция достигла таких масштабов, что приобрело вид виртуальной реальности.

Переиграно все – забастовки, деятельность историков, роман писателей, – не говоря уже о самих политических партиях. Можно представить, что к концу режима, через десять- пятнадцать лет, эта удавка достигнет кошмарного состояния. Общество будет жить в атмосфере мнимых и реальных террористических актов, каких-то разоблачений, постоянно возбуждаемых уголовных дел, приходящих и уходящих президентов тузиковых. И еще – непрерывно разыгрываемого «фактора катастроф».

Это когда будут специально поджигаться общежития, чтобы укреплять режим противопожарной безопасности. Специально взрываться дома, чтобы чистить города от реальных или мнимых террористов. Пожалуй, в этом – важнейшее отличие грядущего «застоя» от того, что был при Леониде Ильиче Брежневе. Потому что тогда информацию о катастрофах тщательно скрывали (впрочем, скрытие ее вело к тайному обнаружению и смакованию этой информации обществом, и постепенно это привело к упоению катастрофами). Но теперь катастрофы будут, напротив, вводиться стране под кожу, как наркотик или как парафин.

Я уже писал об этом «управлении через катастрофы», об этой атмосфере «чрезвычаек», то есть чрезвычайных ситуаций, захлестнувших экраны, об этом впивании гавваха  страданий других людей, приобретших уже массовый характер в нашей стране. Как посохом железным, гонят народ катастрофами – от одного правителя к другому. От одной беды – к следующей. Черти правят бал в монтажных телестудий, в редакциях газет, в органах по чрезвычайным ситуациям. И поистине: недалек путь от чрезвычайных ситуаций до ЧРЕЗВВЫЧАЙНОГО ПОЛОЖЕНИЯ!

Не в том ли задача наших «катастрофистов», чтобы ввести в стране режим чрезвычайного управления?

Следующее имманентное качество российской демократии – геополитический кризис. Хронический, вялотекущий, мало замечаемый обычными людьми, но иногда взрывающийся в виде больших событий, – например, внезапного крушения СССР. Или внезапного отпада Ленинградской области, которая скоро упадет, как высокий берег в быстротекущую реку.

Российская демократия воцарилась в 91-м, питаясь энергией геополитического распада.  Она воцарилась на обломках собственной страны, которую назвали империей. Ее источником было крушение пространства. И можно предположить, что ничего другого наши демократы-постдемократы не придумают. Они будут и дальше использовать этот фактор геополитического кризиса. 

Я думаю, будет сдана Калининградская область, затем последует обвал «ленинградского мола», затем – присоединение Украины к НАТО и вступление, не исключено, польских войск в Смоленск. Затем – окончательное отделение Чечни. Затем – крошение Юга России и разлом Сибири; уплывание, точно огромной льдины, Дальнего Востока. Затем будет инспирирован новый парад суверенитетов и созданы микрогосударства в самой России.  Вступление немецких войск в Петербург… Вот к чему мы идем.

Демократическая власть будет участвовать во всех этих комбинациях, и черпать из них новую и новую энергию для своей легитимности. Ведь нет государства – нет проблемы, можно бесконечно тасовать карты, заменять одни комбинации другими, и так получать новую и новую легитимность.

А кончится же все тем, что российский народ окажется… в лагерях для перемещенных лиц. Причем, в своей же стране!

Откроются демографические шлюзы и хлынет поток переселенцев. Кстати, знаете, кто мы такие для Китайской Народной  Республики? Дикий Запад… Не верите – взгляните на карту.

А экономическим фактором демократии станет супержестский монетаризм в сочетании с нехваткой денег. Он тоже закладывался в нее изначально, вспомните 92-й, время правления Гайдара. И он будет продолжен.

Предшествующий строй – социализм основывался на нехватке продуктов и жесткой распределительной системе. Это был его имманентным качеством, заложенным сразу после революции. И оно прошло через всю его историю. Вся история социализма – это история карточек. Очередей. С тем или иным послаблением.

Капиталистический (правильней его назвать: государственно-капиталистический) строй,  утвердившийся с демократией, основан на сверкающих (можно сказать, почти виртуальных) прилавках, полных товаров, которых невозможно купить и… отсутствии денег у населения.

Население не может купить эти товары. Они тоже стали разновидностью телевизора. Но вот сами деньги теперь становятся товаром номер один! И за этим товаром стоят в очередях. Почти – в давках.

Вообразите алкогольную очередь 80-х, где идут по головам и готовы растерзать за бутылку водки. Только тут – вместо водки деньги. Но по головам идут точно так же. В морду дают точно так же! Готовы продать, предать, зарезать – точно так же.

Монетаризм – это не что иное, как капитализированный социализм. Это превращение Денег в главный ди-ф-цит, как говорил товарищ Райкин. (А там, где ди-ф-цит, там и до греческого зала недалеко).

Проблема в том, что при государственном капитализме деньги не «зарабатываются», а  распределяются. Или, если хотите – выигрываются. Как в тендерах. То есть, мы имеем тот же социализм, только предметом распределения служат не товары, а деньги. А так – можно хоть карточки вводить.

И вот карточки, я боюсь, действительно введут. Только это будут другие карточки. Магнитные карточки. Страну переведут на электронные деньги, а дальше начнется хлопанье нулей. Один нуль отнимут, другой нуль отнимут, поменяют шило на мыло. А  потом, глядишь, и вовсе придут обнуленные счета, как из Пенсионного фонда России.

Знаете, есть такой анекдот. Приходит к Андрею Андреевичу Вознесенскому счет из пенсионного фонда. Смотрит – а в нем одни нули. «Вот и крестики, – говорит себе старый Вознесенский, – поменяли на нолики».

Ничего, Вознесенский, будет тебе и крестик! Будут тебе и розы. И мимозы.

Твою жизнь превратят в нули!