|
Птица на шее
Кайсар Моро, для CHECHENPRESS, 05.07.06г.
«И всякому человеку Мы прикрепили
Птицу к его шее и выведем для него в день
воскресенья книгу, которую он встретит
разверстой: «Прочти твою книгу!
Довольно для тебя в самом себе счетчика». Кто идет
прямым путем, тот идет для самого себя,
а кто заблуждается, тот заблуждается во вред
самому себе; не понесет носящая ношу другой,
и Мы не наказывали, пока не посылали посланца».
Св. Коран, сура 17 «Вознесение» аяты 13-15
Посвящается Президенту ЧРИ
Абдул-Халиму Садулаеву,
и тем, чье знамя он вознес,
и тем, кто вернется к Cоздателю,
покаявшимся и искренним.
Глава 20-ая. Последняя битва Шамиля
«Мой маленький народ проиграл только одно сражение на войне Бытия. А колониальные войска пали жертвой ощущения собственной важности, жадности, неуважения к Жизни».
В Веденском районе на окраине села М. Абдул-Халим собрал свои отряды, численность которых иногда доходила до 300 человек. Шел конец февраля 2000-го года. Амиры получили четкие задания: разделить бойцов на три части.
Одна часть моджахедов уйдет в села на подготовку перехода на партизанские рельсы, так как время позиционной войны заканчивалось. Еще одна часть уходила в глубокое подполье, в ряды оккупантов, в другие страны, вглубь России.
Остальная часть разделилась на два фронта, одна совместно с батальонами легендарного амира Хаттаба шла в Ножай-Юртовском направлении, по пути смяв псковских наемников; остальные в направлении Харсиной и до Саади-Куотар.
Ичкерийские войска распылялись все больше и больше, и уже многие раненые и разрозненные группы становились мишенью осмелевших предателей, которые хотели выслужиться перед карателями и заслужить жизнь.
Но это логика войны и …жизни. Жизни с маленькой буквы… Просто жизни на уровне ощущения существования, без совести, без чести, без братства и без ответственности…
Шамиль осознавал масштабы катастрофы, разверзшейся под ногами чеченцев, как бездна. Сердце его прощалось с миром Подлунным. И он был готов к расставанью. Мысль о предстоящем «путешествии между звездами» вошла в его голову, прошла в сердце и застыла, захваченная двумя потоками, образующими поле Битвы между Человеком и Дьяволом.
Негативные и позитивные эмоции охватили эту печальную информацию о предстоящем испытании…
Вся его жизнь навалилась на Шамиля, годы исканий, волны страстей, чаяний и надежд, желаний и отчаяний, через которые он пробирался к сути своей, сея вокруг и внутри себя то Зло, то Добро…
Небо и земля отвернулись от меня и унеслись прочь, как птицы небесные!
Кровь, словно отлив морской, уходит из сердца.
И жара на сердце безводная, и страждет душа, подобно плодородной земле,
отступающей перед тихим, но неумолчным могучим напором пустыни.
Ржавчина сердца!
И я чувствую себя на обломке скалы несущейся в мрак Космоса…
Там, за пределами существования и Бытия, там, на
крыльях Вечности парит плавно душа моя,
она высматривает тебя: мой сон во сне!.
Это заняло несколько часов, полных таинственных ощущений, которые неповторимы, и у каждого смертного они свои… Шамиль был готов к встрече. Но как не хочет тело умирать. Но как страшится душа неизвестности замогильной.
Человечество вместе. На своих народных гулянках. На предвечернем сходе стариков, толпы людей на стадионах и праздниках за голубым экраном телевизора. Но когда подкрадется внезапно и тотчас СМЕРТЬ… тогда каждый сам по себе, и каждый сам вкусит эту горькую чашу смерти. Вот немеют руки, тяжелеют ноги, и сводит лихорадка живот, объятое отравой из чаши СМЕРТИ тело танцует зловещий танец Прощания с призрачной оболочкой МИРА СЕГО.
Возвышенные волны происходящего не отпускали его весь день. Отпустив Айшу домой, он обещал ей встречу… Добавив: «Или в том мире Вечном!».
И это был не речитатив к месту… Он указал ей координаты встречи. Под вечер он ушел за несколько километров от села, туда, где они с напарником уложили несколько фугасов по ежедневному маршруту колонны российских оккупантов.
Просчитав ситуацию, он отпустил друга и сказал, что, закончив подрыв, он быстро уйдет по полям в свое родное село. Инша АллахI… Он простился и с ним...
Последние часы ожидания… Слишком мало было отпущено времени неизвестностью Рока. Шамиль быстро и печально помолился за остающихся в мире обездоленных из своего народа, он простился с человечеством, пожелав ему удачи от Создателя.
«Ва ма арсальнака илля рохьматан лиль Iаламийн!», - пришли на ум слова из Корана: «И мы послали тебя только как милость для миров». Так сказал создатель пророку Ислама.
Шамиль готов был простить обидчика своего… Но рецидивист-северянин пришел омыть руки в крови невинных, и Шамиль остановит их своей и их кровью…
Очередным фрагментом в завершающей вечно ткущейся животворящей паутине-картине Мира всплыло письмо Димы. В первую войну он явился к моджахедам в горы. Несмотря на заверения духовных пастырей – идеологов ФСБ, которые стращали их обросшими моджахедами с длинными кинжалами, отрезавшими головы наивных, он счел это более приемлемым, чем убийства мирных людей, борцов за свободу и изощренные издевательства «дедов».
Дима наставил автомат на таксиста-чеченца и потребовал отвезти его в Грозный на железнодорожный вокзал, откуда он намеревался уехать домой. Таксист подчинился ему, но связанный с правительственными войсками, он, осторожно выслушав солдата, объяснил ему, что его арестуют заградотряды. И предложил ему помощь своего знакомого, который мог бы его отвести к очень прославившемуся уже в начале войны отряду первого джамаата (всего около 50 человек). Полный страхов и сомнений, Дима уже до вечера оказался в гуще леса в районе горы Сурат.
И вдруг он увидел, как из-за кустов стала проявляться фантомная картина из его снов: обросший, с огромной бородой, которая развевалась во все стороны, подобно папахе чабана и с огромным кинжалом, торчащим рукоятью из военного жилета, вышел вперед «Джамик». На мгновение Дима потерял сознание, потом он смущенно смеялся, каждый раз вспоминая этот момент.
…Вдалеке загрохотало… Шамиль стал ощущать странные вибрации, охватывающие все его тело и душу. Казалось, шаровая молния затаилась в метре от него, даже вне его тела, перекатывая волны в его тело, электризуя его силу, волю и внимание…
Война всегда рядом с нами. Она внутри нас
она неотступна, как ветер и бег крови по венам.
Она проникающа, как полет мысли.
Я, ты и ВОЙНА.
Мне не хватает звеньев в этой цепи,
и я вырываюсь из плоти тяжелой и глинистой
и перетекаю, подобно живой воде, во времени…
в прошлое… и в пространстве.
Я проникаю в прошлое моего народа,
в кровоток моей крови…
И вот я иду по зарослям непроходимого леса Чечни, в горы.
И я вижу вдалеке, на еле различимых
верхушках вековых деревьев –
блики ПРЕДВЕЧНОСТИ…
Он вспомнил, как они говорили с Кайсаром о Смерти. Его впечатлительный брат-мусульманин говорил слова из глубины сердца Шамиля:
- Ничто не может поколебать грустно-печальную величавость отрешенности Воина Поиска Истины. И он может стать в когорту бессмертных двумя способами…
Он может стать шахидом на пути Аллаха, возвышая Слово человечности, ниспосланное Аллахом. И это будет подарком Бога.
И ты можешь развязать путы Жизни и Смерти, отказавшись от соблазнов Мира. Именно это привязывает нас к губительной «радиации» Жизни мирской. Богатства, и их блеск, страсти и их трепетность, леность и ее дрема, одержимость фанатика бездумного и ее втягивающая в омут безоглядность.
Откажись от этого всего, и ты выпадешь из животворящего полотна Жизни, и будешь парить над жизнью и смертью, подобно Птице небесной.
- Ты говоришь, чтобы я стал нищим, и отказался от женщин и размеренного бега жизни? – прервал Шамиль затянувшееся молчание друга сердца своего.
- Нет, будь богатым мусульманином, но пусть эти богатства не затянут твое сердце ржавчиной страсти. «Увлекла вас страсть к умножению… Пока не посетили вы могилы… Но нет же! – Вы узнаете...», - прочитал Коран по-арабски Кайсар. – Люби счастье и жену и детей. Но пусть они не станут для тебя богом.
«И когда придет Оглушительный День суда. В тот день бросит мужчина брата. И мать и отца, и подругу свою и детей… Для каждого в Тот день будет достаточно дел».
Последняя минута воспоминаний привела его к Айше. Она приезжала к нему… Как всегда не нашла его и помогая по кухне людям, у которых жил Шамиль, она вдруг увидела как он стоит у порога. Шамиль вдруг вспомнил, что он очень смутился и покраснел. Они были вместе около двух лет. Но она по-прежнему оставалась для него тайной… Она сообщила ему о гибели братьев его, и тяжелом ранении его друга Кайсара. Утром она ушла. И он знал, что в этом мире они больше не увидятся.
Мгновенья уходят безвозвратно, и там, где стоял ЭТОТ МИР минуту назад, там появился другой – ибо один вздох твой необратимо изменяет всю цепь событий, ткущих неповторимое полотно Творения. Каждый миг – Акт творения и Бытия иного.
И я несусь подобно звезде, сорвавшейся в бездну беззвездного неба.
И тем нежней и осторожней я трогаю мир,
рассыпающийся в прах лишь от одного: от прикосновения Мига.
…Всем сердцем прорастайте в них…
И каждый раз навек прощайтесь,
Когда уходите на миг…
Населенный пункт был очень далеко и колонна пробиралась по вспаханной войной дороге по полю, лежащему между лесным массивом и селом. Он видел в огромный бинокль удивительные образы: почти зрительно он ощущал зловещую нечеловечность этой массы. Он ощущал на разбрасываемых комьях земли по бокам от колес и гусениц кровавое нутро чеченской земли. Он чувствовал, будто стонет она от тяжести наших грехов…
Меняется лицо Земли.
Вот что-то вновь изобрели…
И вновь с идеей нераскрытой
Шлет новоявленный правитель
На бой, уставших просто думать,
Поверивших в судьбу людей.
А сердце с неприметным шумом
Вновь возрождает мир теней.
И тенью смысла подменяет
Тот, кто в атаку поднимает
Лишь от того, что он сильней –
Назавтра всякий умирает.
Время вышло на последнюю черту, время воспоминаний отступило, время раздумий отступило, и вот этот взрыв!..
Время платить по счетам! Шамиль видел как будто со стороны, как будто через пространственный коридор. Его душа, пульсируя, вызывала дрожь во всем его теле, как птица, готовящаяся покинуть гнездо.
Он просил своего Творца не покинуть его. Взрывы… Взрывы… автоматная стрельба. Секунды, складываясь минуты, разрушали ткань существования… он не ощущал непрерывность смены картин происходящего.
Подбитая техника, ее резиново-пороховая гарь, зловеще-сладкий привкус тлеющих тел. Всполохи огня перестрелки, сшивающие душу, пространство и время. Гортанные выкрики, стоны и вопли отваги и отчаянья… тела, перекатывающиеся в этом пространстве, ища спасения и места для… кто знает для чего?!
Он стрелял и стрелял из автомата по разбегающимся и стреляющим во все стороны бездумным, полупьяным от происходящего смертоубийства хранителям убийственного цвета Хаки…
Но кто-то главный…
кто вечно рвет в атаку…
приказал наступать на лето…
и втоптал меня в Хаки…
…Я знать не хочу ту тварь, что спалит это небо…
Вдалеке, незаметный за черными клубами дыма, затаившийся вертолет полоснул Шамиля впереди него, огненные струи горящей лавы пробили бруствер, и горячее жало Смерти наполнило холодящей волной отрешенности.
Вот друг твой падает рядом, но не ты похоронишь его.
Вот брат твой упал, кровь его брызжет на ноги твои,
но не ты уврачуешь раны его.
Он вжался весь, прижав стенки разрыва, но выпрямился и продолжил стрелять, тщетно пытаясь высмотреть врага за пеленой отчуждения Жизни, застилавшей глаза, сердце, разум…
Странные вибрации, охватывающие все его тело и душу, слились с ударами Смерти. И Душа начала подбирать свои щупальца… Высвобождая из их могучих энергетических нитей руки и ноги (они стали холодеть), зрение и ощущения, память и сердце, все его существо подобралось и стало переливаться из тела собственно в чашу Души…
Шамиль упал ничком… руки инстинктивно держались на уровне раны между желудком и грудью… Смерть била и била его тело, пока не выпростала душа свои нити из тела, она укрепила в самом себе сущность свою: память, деяния уложенные на весы Добра и Зла и тайну грядущего возрождения.
И тогда вспорхнула птица, на шее его хранившая свитки жизни его, и вознесла их к Господу Миров, пронзая материальный мир, подобно молниям, ударяющим друг в друга, отдавая силу свою по эстафете, и пронзая все мыслимое и немыслимое…
Я срываю очередной лист, на нем жизнь и смерть моего
далекого-близкого предка – ВАЙНАХА.
я бегу световой молнией по зигзагам
этих таинственных знаков,
складывающихся в слова и быль…
Вот он встает непреклонный
как сама смерть и нежный как цветок.
Он, рожденный для любви и поклонения,
он умрет, чтобы ИСТИНА и ЧЕСТЬ
не угасали в наших сердцах…
Я смотрел на звезду, которой уже НЕТ…
Она разлетелась тысячи лет назад
И блеск ее падения мне предстоит еще увидеть…
…Если я проживу еще тысячи лет…
Я смотрел на звезду, которой уже НЕТ…
Просто свет ее летел сквозь толщу пространства и лет
Так и я… Меня уже нет, я умер давным-давно…
Просто свет моих слов идет,
Пока стоит этот Свет…
Пока Ты меня ждешь и надеешься,
Что я стану свидетелем твоего Величия…
Я смотрю в мое Сердце,
Я – рожденный Нартом – Вайнахом…
Я смотрю в мое сердце
И не могу найти там, хоть каплю страданья…
В глазах моих слезы, но это налет земного состраданья
А там, в глубине существа лежит существо
И имя ему ВАЙНАХ!
Я рожденный звездой. Под завыванье ВОЛЧИЦЫ чеченской земли,
Моя мать-горянка ввела меня в ночь Мироздания,
И сказала: «О, дитя жизни и смерти!»
И упала капля слезы материнской на сердце мое
И выжгла мои страданья…
И я родился глухим к сомненьям и страхам…
О, как хочется боли немного на сердце!
О, как хочется отступить и упасть и спрятаться под спасительную СЕНЬ СТРАХА!
Но в сердце алмазом сверкает капля слезы чеченки-горянки…
И я не могу, ты прости, не умею, быть слабым…
Я умру в том БОЮ под названием ЖИЗНЬ…
Мы все умираем…
(Продолжение следует)
|
