Справедливость не бывает избирательной

Саламу Талхигов, CHECHENPRESS, 12.06.06г.

Редакция Чеченпресс считает необходимым подчеркнуть, что все сказанное ниже является сугубо частным мнением автора публикуемой статьи, Саламу Талхигова. 

*********
Глава Комитета внешних связей Парламента ЧРИ, полномочный представитель за рубежом Парламента ЧРИ Ахъяд Идигов опубликовал на сайте Информационного Агентства «Даймохк» статью, в которой высказывает свое мнение относительно интервью и заявлений Ахмеда Закаева, сделанных им на посту главы МИД ЧРИ. А.Идигов начинает свой комментарий со следующего заявления А. Закаева:

«Обязанности и работа, которую я должен выполнять, остаются прежними, они не изменились и не могут измениться. Президент и Правительство выработали единую стратегию, по которой вся работа за рубежом будет подчиняться одному ведомству, остальные министерства, и в особенности главы этих министерств, должны будут находиться дома, учитывая положение дел на фронтах, контролируя ситуацию на месте».

По мнению А.Идигова, «из слов министра не все понятно, кроме того, что прежняя работа будет продолжена, и он не поясняет, о чем конкретно идет речь, а недосказанное читателем может только подразумеваться на свое усмотрение».

Для того чтобы прояснить, что именно подразумевает А.Закаев под приведенными  выше словами, необходимо обратиться к Указам президента ЧРИ Абдул-Халима Садулаева. Так, в своем Указе № 021 от 30.08.2005 г. Президент ЧРИ приказывает: «Вопросы представления ЧРИ в зарубежных странах передать в исключительное ведение МИД ЧРИ». Необходимо вспомнить, что данный Указ был опубликован еще в конце августа прошлого года, и с тех пор права МИД ЧРИ остаются без изменений: оно, в соответствии с приведенным выше Указом Президента ЧРИ, наделено монопольным правом представлять (посредством института официальных представителей ЧРИ за рубежом) Чеченскую Республику Ичкерия за пределами страны.

Это и есть та единая стратегия, о которой говорит А. Закаев, и которая, как пишет А.Идигов, не совсем ему понятна. Между тем, суть этой стратегии А.Закаев излагает довольно ясно: «Президент и Правительство выработали единую стратегию, по которой вся работа за рубежом будет подчиняться одному ведомству, остальные министерства, и в особенности главы этих министерств, должны будут находиться дома, учитывая положение дел на фронтах, контролируя ситуацию на месте».

Если Указом Президента ЧРИ «Вопросы представления ЧРИ в зарубежных странах передать в исключительное ведение МИД ЧРИ», то это означает, как об этом и говорит А.Закаев, что «вся работа за рубежом будет подчиняться одному ведомству», то есть будет подчиняться МИД ЧРИ. Речь в данном случае, конечно, идет о дипломатической работе.

Что касается слов А.Закаева о том, что «остальные министерства, и в особенности главы этих министерств, должны будут находиться дома, учитывая положение дел на фронтах, контролируя ситуацию на месте», то они так же соответствуют Указу Президента ЧРИ
№ 071 от 02.02.2006 г., который гласит: «Определить, что все первые руководители министерств и ведомств Кабинета Министров ЧРИ должны находиться на территории ЧРИ. За пределами ЧРИ могут находиться заместители министров и заместители руководителей ведомств Кабинета Министров ЧРИ для выполнения конкретных задач и поручений». При этом, в том же Указе оговаривается, что только два министерства остаются за рубежом ЧРИ, это – МИД ЧРИ и Министерство Культуры ЧРИ: «Деятельность всех структур Кабинета Министров ЧРИ, кроме Министерства Иностранных Дел и Министерства Культуры ЧРИ, перенести на территорию ЧРИ».

Таким образом, у читателей нет оснований для того, чтобы толковать слова А.Закаева «на свое усмотрение». Эти слова строго выверены с Указами Президента ЧРИ и отчетливы по смыслу. И в этих словах нет ни единого, прямого или косвенного, упоминания о «Концепции обусловленной независимости Чечни (КОНЧ)», выработанной и представленной на обозрение мировой общественности прежним Правительством ЧРИ под руководством президента Аслана Масхадова (Шахид, инша Аллах!). Почему интервью А. Закаева должно, по словам А.Идигова, напомнить читателю этот план, не совсем не понятно.

Возможно, это предположение строится на следующей мысли А.Идигова, который пишет: «И нам известно, что А.Закаев тоже подчеркивал свою заслугу в попытке провести в жизнь линию КОНЧ». Если дело только в том, что Концепция обусловленной независимости Чечни (КОНЧ) когда-то поддерживалась А.Закаевым, то, занимая на этот момент пост Специального Представителя Президента ЧРИ в зарубежных странах, А.Закаев, естественно, обязан был не только поддерживать политическую Концепцию, выработанную Правительством и Президентом ЧРИ, но и, в силу своих должностных обязанностей, активно проводить ее в жизнь. И в этом деле, видимо, едва ли нужно говорить о «вине» или «заслугах» А.Закаева.  

Продолжая разбор заявлений главы МИД ЧРИ, А.Идигов приводит далее другую цитату из интервью А. Закаева: «Я твердо убежден в том, что конфликт в Чечне, да и на всем Северном Кавказе, можно решить только путем мирных переговоров. Наше стремление к миру не ослабло, мы все так же продолжаем к нему стремиться, и я уверен в том, что иного пути нет».   

Идигов так пишет об этом высказывании: «С этим можно согласиться, если бы не… Глава МИД ЧРИ говорит о каком-то конфликте, подменяя действительное название – «русско-кавказской войны и агрессию Кремлем Чечении». И такое толкование главного вопроса – настоящего и будущности чеченского народа, непонятно».

А.Идигов – один из самых опытных и заслуженных деятелей на чеченском политическом олимпе. И ему должно быть ясно, что А.Закаев говорит не о «каком-то конфликте», а, как это следует из контекста интервью, о вооруженном конфликте, имеющем место на территории Чечни и всего Северного Кавказа. Не сомневаясь, что А.Идигову прекрасно известны все юридические определения «конфликта» и «вооруженного конфликта», тем не менее, приведем словарные толкования этих терминов.

Конфликт (От лат.Conflictus – столкновение). Конфликт – перерастание конфликтной ситуации в открытое столкновение; борьба за ценности и претензии на определенный статус, в которой целями являются нейтрализация, нанесение ущерба или уничтожение соперника. При анализе конфликта выделяют:

- субъектов конфликта – участников конфликтного взаимодействия;
- объект конфликта – предмет противодействия у участников конфликта;
- инцидент – причина столкновения интересов.

Так определяет термин «конфликт» один из стандартных толковых словарей.

Естественно, что, говоря о конфликте в Чечне и на Северном Кавказе, А.Закаев ведет речь не об абстрактном «конфликте», а именно о Российско-Чеченской войне (или «русско-кавказской войне», как уточняет А.Идигов), которая, по всем определениям, является ничем иным, как вооруженным конфликтом. Дают ли толковые словари юридические основания называть Российско-Чеченскую войну («русско-кавказскую войну») вооруженным конфликтом? Вот что по этому поводу говорит распространенный и общедоступный юридический справочник:

«Международное гуманитарное право не дает точного определения вооруженного конфликта. Однако из содержания норм международного гуманитарного права (далее – МГП) можно сделать вывод, что вооруженный конфликт – это столкновение между двумя либо группой государств с применением вооруженных сил. Отсюда вытекает, что основным субъектом международного вооруженного конфликта является государство.

Первые международные конвенции в области МГП (Гаагские конвенции 1899 г. и 1907 г.) были направлены на регулирование военных действий только государств. Женевские конвенции 1949 г. и 1-й Дополнительный протокол 1977 г. значительно расширил круг сторон в международном вооруженном конфликте, распространив нормы МГП на народы, которые «ведут борьбу против колониального господства и иностранной оккупации и против расистских режимов в осуществление своего права на самоопределение» (1-й Дополнительный протокол, ст. 1, п. 4).

Исходя из содержания этой статьи, можно сделать вывод, что стороной в международном конфликте могут быть нации или народы, борющиеся за самоопределение, и партизанские движения, отстаивающие интересы своего народа и государства, борясь против оккупационного режима».

В свете этих четких юридических определений трудно понять, почему у А.Идигова возникают сомнения относительно использования А.Закаевым терминов «конфликт» и «вооруженный конфликт»? Понятия «Российско-Чеченская война» и «русско-кавказская война» – это описательные определения, выявляющие субъектов войны, и не имеющие при этом четкого юридического содержания. Что касается термина «конфликт» («вооруженный конфликт»), то это – определение из лексикона международного права, уравнивающее обе (или несколько) сторон войны по юридическому статусу и обязывающее мировое сообщество предпринять меры для справедливого урегулирования данного конфликта. Поэтому тот термин, который употребил в своем интервью глава МИД ЧРИ, не только не отрицает факта войны, как полагает А.Идигов, а наполняет этот общеизвестный факт совершенно четким правовым смыслом.

Далее А.Идигов отмечает: «После этого Глава МИД ЧРИ А.Закаев выступил 01.06.2006г с комментарием к заявлению Э. Кокойты – осетинской марионетки Кремля  в Грузии, и сказал буквально следующее: «С правовой точки зрения у России на Чеченскую Республику имеется не больше прав, чем у Грузии – на Южную Осетию или Абхазию». 

По мнению А.Идигова, «из этого следует, что наша сторона, в данном случае, вторит Кремлю и российской марионетке Э. Кокойты, которые имеют цель – использовать ситуацию в этом регионе Кавказа для политических амбиций Кремля, в продолжение линии русско-кавказской войны. Всем понятно, что здесь не идет речь о помощи Кремля осетинам и абхазам в Грузии. Это положение просматривается невооруженным взглядом, а мы влезли туда со «своими» понятиями!».

Здесь необходимо вкратце напомнить, о чем идет речь. Как известно, 1-го июня сего года российские и западные СМИ распространили заявление главы Южной Осетии Э. Кокойты о намерении ЮО (цитата:) «в ближайшее время подать в Конституционный суд РФ документы, свидетельствующие о том, что республика никогда не выходила из состава России». Иными словами, речь шла о намерении Южной Осетии добиваться выхода из состава Грузии и официально вступить с состав РФ. 

На эту инициативу Э.Кокойты официальный представителя МИД РФ М. Камынин в тот же день откликнулся следующим заявлением: «Мы с уважением относимся к принципу территориальной целостности. Но пока эта целостность применительно к Грузии – скорее возможное состояние, чем наличная политико-правовая реальность, и создать ее можно только в результате сложных переговоров, при которых исходная югоосетинская позиция, как мы понимаем, базируется на не менее признаваемом в международном сообществе принципе – праве на самоопределение». 

Таким образом, со стороны Москвы за все последние годы впервые было официально заявлено, что Россия признает международно-правовой принцип самоопределения народов. Не будем забывать, что многолетняя ожесточенная война между ЧРИ и РФ идет именно по той причине, что Москва отказывает чеченскому народу в праве на самоопределение. И поэтому перед МИД ЧРИ сразу же вслед за заявлением М. Камынина возникла ситуация, требующая немедленного дипломатического реагирования.

Оставляя без детального анализа и без того очевидные всем вещи (лицемерие Кремля, его агрессивные притязания на постсоветское пространство, желание усмирить и подчинить своей воле фрондирующую Грузию и проч.), необходимо сузить эту проблему до простого вопроса: Как должно было отреагировать Внешнеполитическое ведомство ЧРИ на заявление официального представителя МИД РФ, признающее право народов на самоопределение?  

Тут со стороны МИД ЧРИ были возможны только три варианта реагирования: а). Подтвердить это право; б). Отрицать это право; в). Подтвердить это право в отношении чеченского народа, но отрицать его в отношении южных осетин. Третий вариант был бы зеркальным отображением того, что делает Россия, признавая право на самоопределение за южными осетинами, и отрицая это право за чеченцами. То есть, третий вариант исключается в силу того, что право по определению не может быть избирательным. Право действенно лишь в том случае, если оно универсально, и превращается в фикцию, если допускает двойные стандарты.

Главе МИД ЧРИ необходимо было высказаться таким образом, чтобы не вызвать раздражения в Тбилиси, и при этом обратить внимание мирового сообщества на то, что Россия отказывает чеченцам как раз в том праве, которое та же Россия признает за южными осетинами. Именно эта констатация и звучит в процитированном А. Идиговым утверждении А Закаева: «С правовой точки зрения у России на Чеченскую Республику имеется не больше прав, чем у Грузии – на Южную Осетию или Абхазию». Здесь простая мысль: если Россия признает право южных осетин или других народов на самоопределение, то она должна признать это право и за чеченским народом. Если же Россия, признавая это право за другими народами, отказывает в нем чеченскому народу, то это – политическое лицемерие, двойной стандарт.

Почему это вполне логичное и дипломатически выверенное утверждение так раздражает А. Идигова – непонятно. И чем это утверждение может навредить чеченско-грузинским политическим отношениям – тоже. Чтобы навредить каким-то политическим отношениям, то, как минимум, эти отношения надо иметь в наличии. Но существуют ли сегодня эти отношения? Едва ли. С тем, что правительство президента З. Гамсахурдиа когда-то признало ЧРИ, сегодняшнее правительство Грузии считается не больше, чем правительство России считается с Мирным договором между ЧРИ и РФ от 12 мая 1997 года, то есть, абсолютно не считается.

Так по какой причине А. Идигов считает, что заявление А. Закаева ставит чеченскую сторону в неудобное положение?

Во-первых, в этом заявлении нет ничего, что могло бы вызвать раздражение Тбилиси, который, впрочем, вообще игнорирует все заявления со стороны официальных лиц ЧРИ (на последнее заявление президента Масхадова о грузинско-чеченских отношениях президент Саакашвили высокомерно отозвался, что он «не комментирует заявления бандитов»). Ведь какие-то суверенные права (вплоть до конфедеративного союза) за юго-осетинским и абхазским народами признает не только Россия, но и сама Грузия: об этом можно судить по многочисленным заявлениям официального Тбилиси. Почему в таком случае чеченская сторона, исходя из собственных политических интересов, не может в предельно осторожной формулировке упомянуть эти же права, наличие которых подтверждает в том числе и президент Саакашвили?

Во-вторых, наше собственное право на самоопределение, которое является одним из главных юридических оснований нашей борьбы, не может иметь законную силу, если мы сами будем отрицать это право за другими народами. Это явилось бы не только юридической глупостью, но и стало бы нашим моральным самоубийством. Неужели мы, добившись независимости от России, стали бы отрицать право на самоопределение других северокавказских народов, чьи моджахеды сегодня ведут вооруженную борьбу против российских оккупантов плечом к плечу с ВС ЧРИ? Или этим правом в наших глазах пользуются только те кавказские народы, что входят в Россию, и его лишены кавказские народы, что входят в Грузию?

В таком случае появляется резон спросить: а чем наш избирательный подход к праву народов на самоопределение отличается от позиции России? Ведь и Россия действует по тому же избирательному принципу, только с точностью наоборот: признает право на самоопределение за народами, входящими в Грузию, но отрицает это право за народами, входящими в РФ. Иными словами получается, что с нами поступают так же несправедливо, как мы сами готовы поступать с другими, когда изгоним из нашей страны российских агрессоров. Вряд ли это поднимет к нам уважение со стороны других кавказских (и не только) народов.