Аллах Акбар, воистину Акбар!

Иван Басаев, Москва, август-сентябрь 1996 г., 10.03.06г.

Как могли мы?! Но еще не поздно:
Солнце духа наклонилось к нам.
Солнце духа, благостно и грозно,
Разлилось по нашим небесам.

Николай Гумилев написал это, приветствуя 1914 год. Он ошибся. И в 1914-м, и в 1917-м, и сегодня - это явно не про нас. Солнце духа упорно избегает хмурого российского неба. А жаль. Тем более, когда наблюдаешь его восход совсем рядом. Тем более, что наша собственная роль в этом событии позорно-нелепа.

Итак, в туманном декабре года 94-го Солнце духа ослепительно воссияло над развалинами города, пророчески названного предшественниками нынешних интервентов Грозным. С тех пор с регулярной полугодовой периодичностью чеченское Сопротивление поставляет изумленному миру деяния, достойные пера Гомера: Грозный – Буденновск –
Первомайское – и снова Грозный.

Мир бы изумлялся еще больше, если бы у него не было других, очевидно, более важных дел: разнообразных президентских выборов, колебаний курса доллара, эпохальных встреч лидеров Запада, проблемы британской говядины и отлова террористов-маньяков, зачем-то откладывающих свои бомбы в самых неподходящих для этого местах. Скорбное зрелище являет собой озабоченный мир и будущее его плачевно. Ибо если История не закончена, то какое значение имеет крысиная возня в коридорах власти мировых столиц – а кроме нее там ничего не происходит уже несколько десятилетий – на фоне того, с чем мы имеем дело в Чечне – человеческой реальностью высшего порядка: торжеством духа? А если закончена – то тем более.

Странно, но в 91-м бутафорские баррикады Москвы разбудили где-то там настоящую революцию. Получилась странная Республика – с суровыми бородатыми воинами, языческими жертвоприношениями и Советом Старейшин (когда-то в Риме именно такой государственный институт назывался Сенатом) – словно пришедшая из иных времен и миров. Это не только художественный образ, но и социологический факт: очевидно, общинно-родовой уклад жизни вайнахов, прочность традиции и архаичность мировоззрения и стали основой независимости Чечни.

Идея консервативной революции получила в чеченском опыте неожиданное и блестящее практическое развитие. А воистину поразительный героизм чеченцев в идущей (или заканчивающейся?) войне напрямую возвращает нас ко временам спартанцев, римлян и викингов: «Истинно! исстари слово мы слышим о доблести данов, о конунгах датских, чья слава в битвах мечами добыта!». Чудо обороны Первомайского – не скажу, что с Фермопил военная история не знала ничего подобного; знала, наверное, но очень редко. До полноценной «Илиады» чеченцам не хватает, впрочем, одного – противника. И хоть это прозвучит незаслуженно обидно для них, назвать эту войну битвой титанов нельзя – ибо российская сторона титан разве что, так сказать, по линейным размерам.

Но все же: одного лишь количественного превосходства такого масштаба должно было хватить для чего угодно. И следует однозначно сказать: Ичкерия совершила невозможное. Т.е. то, чего быть не могло с точки зрения обыденного мышления, пусть даже самого широкого и оригинального. Как? – задаются вопросом наши сограждане. И предлагают ответы. Из-за «гаденышей», потому что журналисты обгадили армию! – говорят генералы. Потому что тайные пружины! – многозначительно отвечают журналисты. Потому что «у них» прибалтийские снайперши! – жалуются «элитные» офицеры спецназа.

Позорники! У телекомментаторов – язык без костей – профессиональная необходимость. Генералам стыд глаза не выест – ни один из них до сих пор, не смотря ни на что, не застрелился, и не собирается. За всем плюрализмом мнений простое, как три копейки и столь же искреннее недоумение: зачем «им» это нужно? Зачем добровольно идти на смерть – если тебе за это не платят (тема «наемников»). У нас нынче задаром и прыщ не вскочит. Зачем победа без надежды? Зачем победа, которой тебе не увидеть? Недоуменное пожатие плеч: «Психи они».

Да, это непонятно. Но только вам. Вам, гагарам, недоступно. Доблесть защитников Ичкерии – высокая тайна, но открытая тем, кто умеет читать в сердцах. А для вас она навсегда останется не тайной – вам эта категория неизвестна, – даже не загадкой – вы не любознательны, – просто путаной головоломкой. Как и много других интересных вещей. Как, например, тайна Распятия. Как жизнь и смерть. Каждый судит о других по себе, и «россияне» меряют дело Ичкерии своей меркой. И их «руководители» – тоже. Только мерка эта в данном случае неуместна. «За два часа одним полком». Это вас всех можно за два часа одним полком – вы побежите до канадской границы. Жаль, полка такого пока не нашлось. В эти годы чеченцы явили собой лучшее, что может явить нация – народ, которому известно, что есть Родина, Честь и Свобода. Нам это трудно понять. У русских сегодня – ни родины, ни чести. Ни стыда, ни совести.

А в самом деле: кто мог заранее знать? Кто мог изначально сказать, что «недостаточно» «одного полка ВДВ»? Отвечаю: любой, кто читал кавказские стихи Лермонтова. Лермонтов не был правозащитником с цереушным грантом – он был российским офицером, храбро воевавшим против горцев. В его стихах нет морализаторства, но есть прекрасный образ Кавказа – удивительной страны, «где в тучах прячутся скалы, где люди вольны, как орлы». Перечитайте хоть поэму «Беглец» – «горскую легенду» – и вам станет понятно все, произошедшее на ваших глазах в Чечне, без дальнейших пояснений. Но «руководители» не заглядывали в Лермонтова со школьной скамьи. А в школе по предмету «русская литература» они были двоечниками.

Но времена Лермонтова и Шамиля далеко. Память и слава предков – долг и вызов для потомков. И подтверждаются – или теряются – в час испытаний. Подтверждаются не декларациями об исторической преемственности – готовностью стоять до конца. «Дело прочно, когда под ним струится кровь». Таков закон, данный людям богами. Люди, безусловно, предпочли бы его отменить – к счастью, это не в их компетенции. Лишь тот, кто принимает вызов Рока, не задавая лишних вопросов «почему-зачем», перестает быть игрушкой в руках высших сил, но становится – пусть хоть всего на миг – с ними на равных. И чеченцы сегодня обрели страшную и высокую силу – ту, что открывается людям по ту сторону смерти. Когда, поднявшись на бой, не думают о шансах и возможностях, не ждут ни спасения, ни победы – потому что все это уже неважно. И тут-то оказывается: невозможного нет. А когда этот вкус абсолютной свободы, обычно доступный немногим героям, становится знаком целому народу – такой народ делается творцом Истории. Да и не в ней здесь дело – это интереснее и важнее. «Человеческая жизнь начинается по ту сторону отчаянья» (Сартр).

России нужно понять – военная победа над Чечней уже не трудна – невозможна. Тут не поможет никакая «тактика выжженной земли» – которую, разумеется, не посмеют применить трусливые кремлевские лидеры – ни повторение депортации 1944 года. Народ Чечни будет уничтожен – но останутся мстители – а в дело пойдут не пакеты со взрывчаткой – атомные электростанции. Чечни не будет – но вместе с ней исчезнет значительная часть Евразии. «Люди издревле ведут спор о том, чему больше обязано своими успехами военное дело: физической ли силе или доблести духа?» (Саллюстий, «О заговоре Катилины», 1,5). Кажется, для тех, кто следил за чеченской войной, это уже не вопрос.

У России уже нет выбора, кроме признания независимости Чечни. Все иное – война. Не думаете же вы, что «они» в действительности сдадут вам оружие – на каких бы то ни было условиях: «разоружить кавказца – все равно, что снять с него штаны» (чеченская народная мудрость, проясняющая вопрос даже не хуже Лермонтова). А войну – по крайней мере эту – Россия вести не может, не умеет, не желает. После взятия Грозного чеченцами один из командующих внутренними войсками сказал: а мы и не могли его удержать. Для этого 150 тысяч человек было нужно».

Армия с такими генералами, с тыловиками, крадущими у солдат на передовой все, так что те голодают, с солдатами, продающими оружие противнику, с начальством неизвестно какого уровня, додумавшимся бросать тела погибших в помойные ямы для сокрытия статистики потерь – эта армия воевать не может! Ни с кем! Тем более с чеченцами. «Российская Федерация» проиграла чеченскую войну! теперь об этом будут кричать на всех углах. Но неизбежность такого конца для меня была очевидна еще до того, как российские танки перешли границы. Ибо состояние страны, стиль, в котором принималось решение в Кремле (26 ноября – «Не наши!»; бомбят? – НЛО!) исключали победу! А чеченцы победили еще в первые дни.

Благородно длить проигранную войну из чести, из невозможности смириться с поражением. Но трижды позорно – из неумения ее закончить. Войну можно либо вести –
но тогда всерьез, без тени сомнения! – либо прекратить. Формула кремлевской политики: ни мира, ни войны, армию распустить, Чечню уничтожить! – гнусна и преступна. Ибо означает бессмысленное пролитие крови.

Теперь будет обсуждаться вопрос: кто виноват в поражении? Ястребы-голуби? Генералы-политики? МО-МВД? И т.п. и т.д. Почему, – сокрушаются большого ума люди, – не дожали в июне 95-го? Ведь чеченцы были почти разбиты! Им было некуда отступать! Последние аулы!.. Вот потому и не дожали!

Считает враг – морально мы слабы,
За нами лес и города сожжены.
Вы лучше лес рубите на гробы:
В прорыв идут штрафные батальоны.

«Абхазский» батальон шел на дело, в котором не могло быть и тени надежды. На 100%-ную смерть. И потому победил. Война означает полное напряжение всех сил народа. Бонапарт считал ее искусством ставить на карту все – за все. Признаюсь, тогда я тоже иронизировал по поводу роли, взятой на себя Черномырдиным. Виноват и прошу прощения у Виктора Степановича. Он, как показали полгода спустя «события в Первомайском», проявил себя в дни буденновского кризиса как государственный муж в лучшем смысле слова (может, единственный раз в жизни). Он понял, что в распоряжении его правительства нет военных сил, способных справиться с отрядом Басаева. И пошел на переговоры, неизвестные мировой практике. Это был поступок.

«Как мы можем жить после Буденновска – с Буденновском?» – вопросил С. Кургинян, а вместе с ним все наши «государственники». Не хотели жить с Буденновском? – ну и живите теперь с Первомайским. Козлы. Кстати – см. цитату Высоцкого – еще сравнение. Между «штрафбатами», проложившими кровавый путь к победе 1945 года и добровольцами-смертниками в зеленых повязках, ставшими символом сражающейся Ичкерии, все же большая разница. Принуждение в одном случае и свободный выбор – в другом. Да не прозвучат эти слова неуважением к памяти погибших бойцов штрафных батальонов той войны – это не их вина. Их – только слава.

Буденновская акция – то, по поводу чего не следует изрекать оценок – все они будут неприлично-суесловны. Скажу лишь одно: Басаев знал (т.е. понимал и видел), что делает. Война – вне норм обыденной человечности. Чеченцы были поставлены перед выбором в запредельных условиях – «когда уже наступила не тобой сотворенная кромешная Тьма и лишь бросок в ее недра способен остановить сокрушение Мира» (С. Кургинян, уже совсем о других материях). У этой задачи нет решения – и все же Басаев его нашел. Он принял ответственность – вопреки своему правительству, вопреки ожидаемой и, казалось, неизбежной реакции человечества. Вопреки всему. «Репутация, о, что значит репутация того или иного человека?! Пусть мое имя покроется позором, лишь бы Франция была свободна!» (Ж.Дантон). Кто-то должен взять это на себя. «Но кто-то должен стать дверью, а кто-то замком, а кто-то ключом от замка».

Не секрет, что «международные конвенции о правилах ведения войн» существуют почти исключительно в теории. И, наверное, там им самое место. Но тем ценнее не «правовое» –
живое благородство в войне, благородство храбрых и сильных. И – что очень странно и необычно, чеченцы проявили его с избытком. Можно попытаться возразить, приведя многочисленные факты жестокого их обращения с противником. Но дело в том, что на войне по-другому с противником не обращаются почти никогда. А чеченцы постоянно практиковали совершенно иное отношение. Пленных почти всегда убивают в массовом порядке – чеченцы возвращают их матерям. Горько осознавать, что все это – не от уважения к своему жалкому врагу (т.е. к нам), а от осознания своего абсолютного превосходства. Но это уж не к ним претензия.

Француз, как воин благородный,
Бей иль удары береги:
Не трогай жертвы несвободной,
Что гонят против нас враги...

«Слушай, Франция! Есть на земле «Марсельеза»!» (Луи Арагон, строчка из стихотворения «Радио-Москва», обращенного к бойцам французского Сопротивления: «Пусть примером нам русское мужество служит». Это 1943 год).

А отсутствие чеченского террора в России? Слишком хорошо известно, как относятся национально-освободительные движения к населению стран-метрополий, будь то цивилизованно-европейские ирландские республиканцы или далекие и непонятные тамильские «тигры». Они не делают различия между вооруженными силами и мирными гражданами – и это в порядке вещей.

Фактически они следуют логике не современного, а древнего военного права, согласно которому субъекты войны – не армии сторон, а народы как таковые Бомбы в магазинах, десятки и сотни трупов случайных прохожих – норма! Чеченцы не сделали этого ни разу. Понимают ли наши соотечественники, сколь это необычно? Что, учитывая крайнее разложение «силовых структур» РФ, чеченцам буквально ничего не стоило бы действительно превратить российские города в «зону бедствия» – «в ад и пепел»? Они не захотели.

Россияне, видимо, считают, что так и должно быть; они не понимают, как выглядела бы для России эта война, если бы чеченцы не отказались от террора? Чеченцы стойко перенесли то, что интервенты превратили их страну в руины и кладбище – но как бы отнеслись русские к бомбам, рвущимся под их окнами в виде привета из Ичкерии? Я догадываюсь, как. Собираетесь дальше блюсти свою территориальную целостность, ребята? Так имейте ввиду: вы можете вести эту войну только благодаря необычайному благородству вашего врага. Думаете ли вы, что его терпение безгранично?

Не правы те, кто приписывает чеченской войне особую жестокость. Чеченцы воюют достойно, русские – вяло, бестолково и оттого весьма умеренно. Кто хочет понять, что такое действительно жестокая война, пусть посмотрит на Боснию, покрытую массовыми захоронениями, или хоть на родственную Чечне этнически вычищенную Абхазию. Война беспощадна по определению, и если человечество пока не научилось решать свои дела без такого «последнего довода», несообразно обвинять в этом именно военных. Это к вопросу о «зверствах и преступлениях».

И все же: основанное на силе великодушие чеченцев еще более оттеняется компенсирующими трусость систематическими приступами бессмысленной жестокости «федералов». Я все понимаю – но запихнуть в «фильтрационный пункт» заложников, освобожденных под Первомайским!! Тут даже не то, что басаевцы-радуевцы обращались с ними лучше, чем освободители. Тут уже что-то фантастическое. Какой-то наследственный садизм сгнившего российского тиранического государства. И его слуг, вконец одуревших от крови и животного страха. Да, «витязи», это вам не Белый Дом жарить. Не Останкино, где вы целую ночь убивали безоружных, тащась от собственной крутости, и ни один из вас не сказал: «Довольно». Здесь – проверка. Для вас – на вшивость.

Еще: народ, как вы помните, достоин своего правительства. Уважаемым россиянам, бывшим советским людям, с наступлением демократии и поголовных выборов уж совсем нужно перестать обижаться на своих всенародноизбираемых. А внимательно посмотреть –
на них и на себя. Может, так момент истины выйдет. А сравнение лидеров Ичкерии с «российскими руководителями» оказывается одним из самых неприятных для нашего национального самолюбия. Тусклые, бессмысленные глаза, толстые ряхи, спецодежда –
дорогие костюмы, сидящие на них, как на корове седло. Чеченские командиры и политики на порядок лучше «федеральных» начальников владеют русским языком. Пусть с акцентом – но их речь ясна и осмыслена. А эти давно разучились говорить по-русски, путано изъясняясь на своем цековском жаргоне – мутном, как поток дерьма, и корявом, как их рожи.

Заметили: Россией правит каста дегенератов? На таком фоне чеченские вожди – красивые, подтянутые бородачи в черных беретах или экзотических бараньих шапках, храбрые и весьма неглупые – смотрятся особенно великолепно. Они – настоящая элита – продукт естественного отбора не в чиновничьем лизоблюдстве, но в живой доблести. Таковы были наполеоновские маршалы, таковы были люди «римского мифа». Они достойны своего народа. «У власти орлиной орлят миллионы». Или, учитывая численное соотношение, тысячи. Что тоже очень неплохо.

Особый разговор – о российском миротворчестве. В нем участвуют разные люди, иные сделали много достойных вещей. Не хочется обижать их. Но если говорить о системообразующих элементах, картина получается предельно странная. Те, кто называют себя «демократами», дружно выступили против вторжения в Чечню. Почему? Правильный ответ: из любви к свободе и правам человека. Как они любят то и другое, мы видели в 1993 году. Подождите говорить о прозрении – свои октябрьские счеты эта партия оставила при себе. Тогда почему же?

Боюсь, что единственная реальная мотивация – стойкая приверженность «формуле разрушения» – тайной доктрине этого странного движения, избравшего своей миссией расчищение почвы от обломков Империи Зла по заказу своих геополитических хозяев. Ломать не строить, а строительство в их концепции не предусмотрено. Строительство они оставляют другим: «хозяйственникам», фашистам, войскам ООН. Когда общественное мнение по первостепенному для страны вопросу, каковым стала чеченская война, оказывается в руках таких сил, более того, когда они – единственный центр, способный отмобилизовать общество на сопротивление этой действительно огромной угрозе – это очень тревожный симптом.

Увы! Демократы поставили миротворчество как могли – трусливо-позорно. Главное для них, кажется, искусство не называть вещи своими именами. Они работали против российской армии и говорили, что «защищают» ее от политических лидеров; они называли чеченских бойцов Сопротивления бандитами – просто потому, что боялись назвать их по-другому до тех пор, пока кто-то не подкинул более приличное, а для простого русского человека и непонятное слово «сепаратисты». Помните самое смелое их требование: чтобы Борис Николаевич встретился с Дудаевым – от этого война немедленно закончится. Ну просто так! Очевидно потому, что ЕБН наделен божественной силой.

Война имеет причины, господа. В данном случае это вопрос о независимости Чечни. Вам отлично известно, что единственное условие мира – ее признание. Но вы дурили головы своим согражданам, говоря, что у вас есть какие-то другие решения, которые подойдут всем, а ихняя независимость – это никогда в жизни. Неудивительно, что у нас так и не возникло настоящего антивоенного движения – вы пытались его строить на лжи и своем страхе: перед государственниками (на которых вы дико закомплексованы), перед своим народом (который вы зовете «электоратом»), перед президентом-гарантом (который был прав: куда вы денетесь?).

В. Третьяков сожалел на страницах «НГ», что Дудаев не принял участия в выборах «главы ЧР» – пусть он не смог бы выиграть (! – законный президент воюющей страны!), но так он отблагодарил бы своих «московских друзей», продемонстрировав свое стремление к «миру». Да уж, вы-то будете участвовать в любых «выборах», до которых вас допустят: «Изменникам измены не позорны» (З.Гиппиус). Возможно, запущенная в российско-чеченское миротворство «формула лжи» – это и есть «реальная политика». Очевидно даже, что она помогла Чечне выстоять, парализовав изнутри ее противника. Но увы. России еще предстоит заплатить за это очередным разрушительным синдромом. Российские «завоеватели» и российские миротворцы оказались достойны друг друга. Хотя, можно ведь посмотреть с другой стороны – если мы такие идиоты, то и поделом нам. Пусть хоть чечены живут.

Еще один момент миротворческого движения, повергающий меня в глубокое изумление –
«солдатское материнство». Нет, нет! «Солдатские матери» – благороднейшие женщины, и то, что они делают – прекрасно. У меня вопрос к их сыновьям. «Солдатские матери» – это чтобы защищать солдат-сыновей, правильно? Но солдат – это ведь и есть защитник –
страны, очага и матери – в первую очередь. Пусть – служба в сегодняшней российской армии не соответствует ничему этому. Но тогда зачем туда идти? Если молодой человек достиг возраста, когда, согласно представлениям всех времен и народов, ему надлежит стать «защитником», то должен же он учиться отвечать хоть за себя?

Так как же вы допускаете, парни, чтобы ваши матери с риском для жизни тащились в зону военных действий вызволять вас из чеченского плена, куда вы сдались при первой возможности. Воевать не хотели? – а зачем пошли? Не обязательно быть «сознательным отказником» – но откосить-то можно было? Это ж нынче несложно. Вас призвали на войну – тут нужно ваше решение. Что же перекладывать его на плечи ваших несчастных матерей! Да, очень жалко российских парнишек-«солдатиков», ставших «мясом». Да, им нечего было делать на войне. Но могли бы они, проявив минимум дееспособности, сами избавить своих матерей от этого кошмара? У них такие храбрые матери – не в пример сыновьям. Говорят: они еще дети. И это, к несчастью, правда.

Но – среди защитников Ичкерии много настоящих детей: 16-ти, 14-ти, 12-тилетних.

Орленок, орленок, сверкни опереньем,
Собою затми белый свет.
Не хочется думать о смерти, поверь мне,
В шестнадцать мальчишеских лет...

Вот сколь причудлива жизнь: ну кто бы мог подумать, что «Орленок» – чеченская песня?

«Не хотим, чтобы нас называли позорным словом “оккупант”» – писала дээсовка Е. Анастасиади на страницах газеты «Пушкинская площадь»/«Свободное слово». По-моему, позорно быть не оккупантом, а оккупированным (почему-то мне кажется, что чеченцы это тоже поняли). Оккупантом быть просто трудно. И народ, решающийся на это, должен полностью отдавать себе отчет – зачем он это делает? И быть готовым платить за свой выбор. Или не делать вовсе. Никакого «права наций на самоопределение», конечно, не существует и быть не может. «Ответ, который до сей поры давала история, был прагматичным и жестоким: нация – это народ, достаточно решительный, чтобы ухватить землю, которую он хочет, и удержаться на ней…» – сказал английский писатель Джон Ле Карре, как раз в защиту Чечни (см. «Известия», 21.12.94).

Отношения и счеты между народами – вечная материя истории и никто не знает, как их
избежать. Предложение космополитов – отменить народы – и проектируемый ими «мир без Россий, без Латвий» вызывает серьезные вопросы и первый: может ли функционировать человеческая личность вне культурно-исторического контекста? Может быть, формула человеческого единства – все-таки живой сплав корней и традиций, а не их аннигиляция?.. А войны – средство разрешения антагонистических (т.е. неразрешимых!) противоречий, когда две стороны не могут найти себе места под одним Солнцем. «Так было и будет, как о правде иной не кричи. Если люди людей не рассудят, их наверно рассудят мечи» (Н.Гумилев).

Модная нынче альтернатива «общность – или индивидуальность», как и рассуждения, что нет, мол, таких вещей, за которые можно пролить кровь – стоят дешево. Это не просто ложь, это игра «гуманизма» против духа истинной человечности. Суть и цели этой игры куда как далеки от благостных «ценностей», обозначенных на знаменах игроков («Тот, кто двигал, управляя, марионетками всех стран, тот знал, что делал, насылая гуманистический туман», – А.Блок). И мне бы не хотелось, чтобы в вышесказанном о чеченской войне увидели знакомый припев: мол, «ради химерических интересов России» идет кровопролитие, но... Беда в том, что интересы – действительно химерические.

Национальные интересы – это серьезно, но это совсем не то, о чем пекутся сегодня российские державники. Потому что, прежде чем говорить о национальных интересах, нужно знать: что такое эта нация. Нация – это идея, дух, миссия – прежде всего. Ее интересы – включая территориальные, людские, экономические – это те ресурсы, средства, что она привлекает для осуществления этой идеи-миссии. Если этого нет – все остальное теряет смысл. Если есть – все остальное приложится. Что такое Россия? Задать такой вопрос уместно не всегда – но лишь в ключевые моменты истории своего народа. И в эти моменты должно найти еще и правильный ответ.

Россия сегодня поражена страшным кризисом – кризисом исчерпания, за которым гибель или рождение совершенно новой формы национального бытия, новой русской цивилизации. Это уже факт для всякого вдумчивого наблюдателя наших «перестроек-постперестроек». Это великая задача. И она не решается паллиативами. Попытки спасти старую Империю «укреплением территориальной целостности РФ» или стараньями приклеить к ней Белоруссию через дурака Лукашенку – унизительны, смешны и вредны. Интересы сгнившей Империи и интересы гипотетически живой русской нации сегодня уже полярны. Сейчас бессодержателен разговор о российской геополитике, ибо неизвестна еще сущность той России, которой, быть может, предстоит родиться. Ведь не считать же Россией Ельцинленд? Где пройдут наши будущие границы – сегодня ведомо лишь богам. Да и то не наверняка.

Война – это тоже серьезно. Только следование миссии народа служит ей истинным оправданием. И только это позволяет вести ее действительно эффективно – как сегодня чеченцы, как нищая Франция 1792 года, сокрушившая мощь объединенной Европы. Война за рейтинг президента? Обойдемся без комментариев. За нефть? Да ведь сподвижники Черномырдина ухитрились превратить даже это важнейшее природное богатство страны в фактор деградации – «страна-сырьевой придаток», а деньги все равно достанутся им одним и осядут мертвым грузом в швейцарских банках! «Рейтинги», деньги нефтебоссов, трусливые министры, вороватые депутаты, «генералы-политработники» – а за всем этим – ничего. Итог – бессмысленная и позорная резня.

Бессмысленная для нас – чеченцы приняли вызов, победили, сделали все, что должно в создавшемся положении. Они могут воевать еще бесконечно долго – и все равно победят. Война эта является проблемой не для Чечни – для России. Гнойной язвой, каждый день существования которой разъедает общественный организм. И это закономерно, потому что война – не тот инструмент, который можно доверить нынешним хозяевам страны. Спички детям не игрушка. Так что – на сегодняшний день нет таких интересов России, которые требовали бы кромсать Чечню.

Сегодня нет и самой России. Но, может быть, она будет? И лучшее, что мы можем сделать в связи с чеченской войной – учиться у чеченцев. Увидеть в магическом зеркале пылающей Ичкерии свое будущее. Понять, ощутить, узнать – сейчас, когда еще есть время. Или – почувствовать вдруг, что его уже нет. Вспомнить: судьба Отечества никогда не решается на «всенародных голосованиях» – на полях сражений; не рейтингами и бюллетенями – верой и сталью; не в избирательных урнах – в сердцах. Чеченцы показали, как это делается. Нужно сделать выводы – а тем, кто не желает повторения их кровавого опыта – выводы втройне более серьезные.

Да, сравнение Чечни и России оставляет скорбное чувство. А.Лебедь в апрельской статье в «НГ» обозвал Дудаева «новым Батыем». Неприятно признавать такое русскому человеку, но в данном случае новый Батый – это мы. Кремлевские хозяева, много столетий назад ставшие преемниками Золотой Орды, и сегодня делают ее дело. А республика Ичкерия, как это ни странно, похожа как раз на ту далекую Киевско-Новгородскую Русь – полуязыческую страну сильных и свободных людей.

Да, когда-то и Россия была не страной одичавших рабов – страной воинов. «Сыны снегов, сыны славян, зачем вы мужеством упали?». Но наши предки верили, что та наша далекая родина не погибла бесследно – ушла на дно северных озер невидимым градом Китежем. Вернется ли она? Будет ли когда-нибудь на мировой карте Республика Русь? И может, для нее не только южным соседом, но другом и союзником станет Чеченская Республика Ичкерия? Это сокрыто от глаз смертных. Но, по крайней мере, врагами мы уже были. И это не принесло нам счастья.

Когда начинала писаться эта статья, война была в разгаре и достигла зенита. Сейчас многие говорят, что она закончена. Грань – блестящая чеченская миссия генерала Лебедя. Для иных будет загадкой ее мотивация – Лебедь ведь выступал против прошлых «мирных инициатив»? Он был «ястребом»? Это все полная лабуда. Лебедь не ястреб и не голубь, Лебедь – орел. Он – человек с ясным, волевым, стратегическим мышлением, понявший суть этой войны для России и взявший на себя ответственность. Кто осмелится говорить: «Мы его не просили»? Если его дело завершится успехом, это значит, что и в нынешней смертельной ситуации крайнего разложения можно сделать то, что должно. Даже на высоком государственном посту – что для нас является полной новостью и неожиданностью. Александр Иванович, очевидно, уверен в себе и имеет далеко идущие планы. Я, однако, сомневаюсь. Потому что, как говорил один герой марк-захаровской версии шварцевского «Дракона»: «Ну не может же один человек и такая махина».