Личность и политика, история и этикет

Адлан Бено, CHECHENPRESS, 02.03.06г.

C большим интересом ознакомился со статьей видного чеченского правозащитника и публициста Майрбека Тарамова «Имам Шамиль – герой, и создатель героев!». Прежде всего, хотел бы высказать свое мнение: действительно, имам Шамиль – один из величайших героев Кавказа, а если оценивать его борьбу и государственную  деятельность на фоне мировых событий XIX века, становится абсолютно ясно, что имя этого человека можно смело ставить в один ряд с величайшими именами в истории человечества. Все это так, и оспаривать или отрицать это невозможно, оставаясь в рамках справедливости. 

Невозможно отрицать также и то, что каждый раз, когда на Кавказе разгорается национально-освободительная война, имам Шамиль из исторического персонажа превращается как бы в современника тех, кто подхватывает знамя многовековой борьбы горских народов против Российской империи. Поэтому и современные наши моджахеды, ведущие многолетнюю героическую борьбу с российскими захватчиками, в том числе и те, что ведут «джихад слова», ищут в жизни и деятельности имама Чечни и Дагестана ответы на актуальные проблемы современности.  

Мы видим, что этот поиск ответов на проблемы современности не всегда приводит к единству суждений. Плохо это или хорошо? Для свободных людей ответ ясен: каждый из нас волен высказывать свое мнение об исторических персонажах, и только от нашего внутреннего благородства, от степени нашей объективности будет зависеть, насколько справедливы и взвешены наши суждения. И совершенно прав был личный секретарь имама Шамиля Мухаммад-Тахир аль-Карахи, чье высказывание приводит Майрбек Тарамов: «Если человек говорит неправду – это грешно, если написал ее на бумаге – грешно в десять раз, а если он напечатал ложь – это в сотни раз грешно».

Есть еще одна «деликатная» тема, которую затрагивает Майрбек Тарамов. Если дагестанские моджахеды, наши братья по джихаду, находят в жизни и деятельности имама Шамиля пример для себя, то чеченцам-мусульманам, сторонникам освобождения Кавказа от гнусной Российской империи, не пристало допускать никаких высказываний, призванных бросить тень на великого сына аварского народа и всего Кавказа. Это, как правильно отмечает чеченский публицист, не способствует укреплению взаимных симпатий и уважения между чеченцами и дагестанцами, а значит – вредно для нашей совместной борьбы. Нам, чеченцам, есть кого обсуждать и из нашей собственной истории и современности.

Например, когда Шамиль Басаев в своем интервью назвал одного из чеченских национальных героев Таймин Бейбулата «предателем», это, как говорится, «внутреннее дело» чеченцев, потому что мы вольны соглашаться или не соглашаться с мнением Шамиля Басаева. Но никому из нас не придет в голову считать, что Шамиль Басаев «оскорбил» чеченцев, потому что он – такой же чеченец, как и мы. Однако, если бы в это обсуждение вступили наши дагестанские братья, и поддержали в этом вопросе мнение Шамиля Басаева, то это стало бы элементом раздора, потому что «мнение со стороны» всегда вызывает обостренную реакцию. И это следует учитывать нам, чеченцам, когда мы пишем или говорим об имаме Шамиле.

Но и нашим дагестанским братьям, по моему мнению, следует учитывать, что любой чеченец, который обращается к истории своего народа, неминуемо наталкивается на исполинскую фигуру имама Шамиля, который, как известно каждому, на протяжении десятилетий был руководителем нашего общего государства. И если мы обсуждаем не личность и не национальность имама Шамиля, а его государственную политику, то здесь, на мой взгляд, и чеченцы имеют право выносить свои суждения. Ведь они в этом случае обсуждают не личность, а политику, а в обсуждении политики мы не можем избегать «острых» тем, потому что должны учитывать не только позитивный опыт государственной деятельности имама Шамиля, но и его ошибки, если они были.

Наши дагестанские братья, соратники по джихаду, могут легко убедиться в том, что в чеченских СМИ и публицистике открыто и достаточно остро обсуждается государственная политика президентов ЧРИ, и даже тех из них, кто, по воле Всевышнего, стали Шахидами (инша Аллах!). Достаточно обратиться к публицистике самого Майрбека Тарамова, чтобы убедиться в этом. Можно привести десятки, если не сотни статей, в которых и другие чеченские публицисты и аналитики с разной степенью остроты критикуют политику и Джохара Дудаева, и Зелимхана Яндарбиева, и Аслана Масхадова, чьи имена и личности, тем не менее, всегда останутся для чеченского народа священными. 

Еще пример. Как известно, после Октябрьского переворота в России в 1917 году и в ходе Гражданской войны на Северном Кавказе была восстановлена государственность горцев. Это государство имело как бы два «среза», два центра власти в лице Эмиратства Узуна-хаджи (аварца по национальности) и Демократической Республики Тапы Чермоева (чеченца по национальности). Достаточно обратиться к публицистике в чеченских независимых СМИ, чтобы увидеть, с какой остротой дискутируют между собой сторонники и противники двух моделей государственности, представленных личностями Узуна-хаджи и Тапы Чермоева.

Причем, и в данном случае обсуждается не личность, не национальность, а государственная политика названных кавказских деятелей. И наши дагестанские братья должны согласиться с тем, что критику в адрес политики Узуна-хаджи, если кто-то находит причины для такой критики, нелепо воспринимать как покушение на национальное достоинство братского аварского народа. Ведь не только аварцы и представители других народов Кавказа, но и очень многие чеченцы сражались и жертвовали своими жизнями на пути Аллаха под руководством Узуна-хаджи, и это дает чеченцам моральное и историческое право выносить свои суждения о политике лидера Северо-Кавказского Эмиратства.

Такое же моральное и историческое право обсуждать политику чеченских по национальности лидеров общекавказского масштаба, начиная с шейха Мансура, имеют и наши северокавказские братья, в том числе и дагестанцы. На мой взгляд, это не разъединяет, а, напротив, сплачивает кавказские народы, потому что ярко демонстрирует неразрывную общность наших исторических судеб, усиливает в нас сознание нашего политического единства, показывает, что, к примеру, имам Шамиль настолько же «свой» для чеченцев, насколько «своим» для других северокавказцев является первый имам Кавказа Мансур.

Личности наших кавказских вождей, особенно с «привязкой» к их национальности, должны быть священны и неприкосновенны, так как все они на деле доказали свое мужество и свою любовь к свободе, и стали подлинными героями не только для своих народов, но и для всех кавказцев. Но это совсем не означает, что столь же неприкосновенной должна быть их политика, если мы всерьез пытаемся извлечь уроки из нашего общего прошлого и найти этим урокам позитивное применение в современности. Однако здесь представляется нелишним снова напомнить, что даже при обсуждении политической деятельности наших общих лидеров, всегда необходимо соблюдать кавказский этикет, который мы впитываем в себя с молоком матери.