|
Имам Шамиль - герой или предатель?
Абдул-Малик Исаев, ИА DAYMOHK, 20.02.06г.
 О Великой Кавказской Войне и Имаме Чечни и Дагестана Шамиле написано не мало. Разные авторы, как сторонники возвеличивания Шамиля Гимринского, так и его противники, возносят или критикуют поступки бывшего имама. Библиография на эту тему весьма обширна и потому не стану на этом задерживаться.
Автор этих строк не ставил перед собой задачу подробного рассмотрения и анализа всех действий Имама Шамиля. По этой причине, хочу лишь внести только некоторые уточнения в давнишнюю полемику по этому вопросу.
Буквально все авторы, писавшие об Имаме Шамиле, оценивают его политику, и рассматривают крушение Имамата Северного Кавказа с точки зрения политических, социально-экономических или национальных причин. Оставляя все это в стороне, рассмотрим поступок Имама Шамиля с точки зрения фикъха (исламской юриспруденции).
Более чем странно то, что ни один из апологетов Имама Шамиля, почему-то «не догадался» хотя бы один раз дать определение поступку Шамиля, а именно – его сдачу в плен, с позиции исламского законодательства. Впрочем, это уже другая тема.
На днях на одном из чеченских сайтов было опубликовано письмо «читателя» Л. Юсупова, под заголовком «О героях, мнимых и подлинных», в котором автор письма «вдруг» решил поднять тему, связанную с личностью бывшего Имама Чечни и Дагестана. В своем письме Л. Юсупов обвиняет критиков Имама Шамиля в том, что они либо не знают историю, либо неправильно ее понимают: «Давно хотел высказаться об отношении некоторых наших деятелей к Имаму Шамилю. Особенно неприятно читать ложь и домыслы об этом моджахеде тех, кто вроде бы тоже причисляет себя к борцам за свободу и объявляет себя мусульманином», - пишет Л. Юсупов.
Непонятно, каких именно чеченских деятелей имеет в виду Л. Юсупов под словами «некоторых наших деятелей». Однако, из его слов - «…кто вроде бы то же причисляет себя к борцам за свободу и объявляет себя мусульманином», очевидно, что «какие-то» чеченские деятели, по мнению автора, на самом деле совсем не борцы за свободу, и их мусульманская вера также сомнительна. Но, опять же, уважаемый сторонник Имама Шамиля не объясняет причины своих выводов.
Между тем, я не припомню в последнее время, чтобы кто-нибудь из известных чеченских деятелей фициально высказывался об Имаме Шамиле, кроме одного, который назвал его предателем. Аслан Масхадов (шихIид иншаАллахI), когда ему привели в пример Имама Шамиля Гимринского сказал: «Не сравнивайте меня с предателем. Имам Шамиль предал, как саму идею борьбы за свободу против захватчиков, так и исламские принципы».
Если уважаемый Л. Юсупов под «чеченскими деятелями» имел в виду эти высказывание Аслана Масхадова, то здесь проблескивает попытка опорочить имя Аслана Масхадова, героизм которого не нужно доказывать никакими напоминательными письмами или еще чем-то. Но, а если под «чеченскими деятелями» автор письма подразумевает не Масхадова, то кого же тогда он имеет в виду?
В чем Л. Юсупов прав, так это в том, что действительно многие пытались и пытаются использовать отношение к личности Имама Шамиля, для того чтобы вбить клин раздора между чеченцами и дагестанцами, братские узы которых закалены веками совместной борьбы с внешними врагами, а также и родственными связями. И никакие манипулирования историческими фактами это братство, иншаАллахI, не смогут ослабить, и тем более разрушить.
Если какой-нибудь чеченец или аварец рассматривает Имама Чечни и Дагестана исходя из его национальной принадлежности, то это всего-навсего самый обычный национализм, который противоречит исламу, и показывает насколько этот человек далек от имана. Путь, по которому шел Имам Шамиль – это путь священного Джихада, а потому все действия Шамиля могут рассматриваться и оцениваться только с позиции исламского фикъха.
Не отвлекаясь на несущественные высказывания апологета гимринского Шамиля, перейду на его обвинение чеченских деятелей в незнании истории, и его совет прочитать эту самую историю. Но опять же, уважаемый Л. Юсупов не удосужился сказать какую именно историю нужно прочитать, чтобы узнать правду об Имаме Шамиле, если то о чем говорят критики Шамиля, как говорит автор, это «всего-навсего старые русские басни». Если все, что написано об Имаме Шамиле является «русскими баснями», тогда выходит, что вообще не существует правдивой истории. Но откуда же тогда сам Л. Юсупов черпает свои познания правдивой истории?
Надо отметить, что действительно официальная российская историография в разные времена меняла статус, которым она наделяла Имама Шамиля, начиная от героя национального освободительного движения, главаря реакционного исламского движения, которое «не отвечало» интересам кавказских народов, до агента турецкого султана. И в связи с этим у простого обывателя может возникнуть вопрос, какой же исторический источник брать за основу, как правдивую историю о Шамиле?
Не будем загружать читателя критическим разбором многочисленной библиографии о Шамиле. Тем более, что это никак не может уложиться в размеры небольшой статьи, а выбор в этом деле у нас, как говорится, совсем не велик. Если и можно взять за основу источник из этого списка, то это единственный сохранившийся и дошедший до нас исторический источник, написанный по указанию самого Имама Шамиля его секретарем Мухаммедом Тахиром.
Историческая работа Мухаммеда Тахира после смерти автора была подготовлена к публикации его сыном еще в конце 19-го столетия. Но российская цензура из политических соображений не допустила его к публикации. Труд секретаря Имама Шамиля был опубликован под названием «Блеск дагестанских шашек» лишь в 20-х годах, когда большевики разрешили критиковать царскую Россию. А в 1941 году этот же труд был переиздан под названием «Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи». Таким образом, если и есть какие-либо правдивые исторические источники об Имаме Шамиле, то более правдивого источника, чем хроника Мухаммеда Тахира просто не существует, а посему нам только остается ссылаться на него.
А теперь вернемся к утверждениям Л. Юсупова, основанных, по всей видимости, из какой-то известной только ему одному истории: «Другие смакуют сдачу в плен и последующую почетную ссылку имама, якобы беззаботно жившего в Калуге, в то время как тысячи и тысячи чеченцев жестоко преследовались царским режимом».
Действительно, когда Шамиль сдался в плен, его отправили в почетную ссылку в Калугу, а чеченцы действительно подвергались жесточайшим репрессиям. Но опять же Л. Юсупов не указывает, на основании чего он решил, что Шамиль «якобы» беззаботно жил в Калуге, в то время как по сведениям самого секретаря Шмиля Мухаммеда Тахира проживание имама в Калуге навряд ли можно назвать «якобы беззаботно».
Я не буду перечислять весь список многочисленных «забот», которые обрушились на Шамиля после его сдачи в плен Барьятинскому еще до отъезда в Россию, такими как «шуба, подаренная Шамилю стоимостью в 3 тысячи рублей, часы для каждой из жен Шамиля, украшенные бриллиантами стоимостью более двух тысяч рублей, кольца и булавки также украшенные бриллиантами для дочерей Шамиля и для жен его сыновей (ал-Карахи. cтр. 278.)», - так как это займет много места, да и читателя не стоит сильно загружать всеми подробностями этого вопроса. Это тема для отдельной работы. А потому ограничусь несколькими фактами.
Как пишет Мухаммед ал-Карахи: «Царь приказал начальнику города предоставить Шамилю на выбор для жительства любой дом города, какой он только захочет.
Они его поселили в роскошном доме, подобно которому нет в Калуге. Этот дом они наняли для него за 1000 рублей из казны. Вокруг дома – обширный цветущий сад с плодами, цветами и обильной зеленью, для того чтобы выходили в него для прогулки, когда захотят. В саду специальная баня для тех, кто хочет помыться и навести чистоту зимой.
(крестиком обозначен дом, в котором жил Шамиь в Калуге)
Русские приказали управителю города ежегодно ремонтировать этот дом за счет казны. Перед тем как мы въехали в этот дом, мы нашли его уже приготовленным. В нем было сделано все, в чем нуждаются: стулья, столы, скамейки, постели, ковры, одеяла, подушки, зеркала, часы, и прочее. Всего ценою, достигающей 7 с лишним тысяч по меньшей мере. …содержание всех находящихся при нем ежегодно, составляет 20 тысяч рублей. (ал-Карахи. cтр. 278.)».
Если на содержание находившихся при Шамиле обходилось в 20 тысяч рублей, то сумма денег выдаваемых ежемесячно самому Шамилю «составляла 15 тысяч рублей. (Дневник Руновского. стр. 1424)». Вот такого рода «тяжелыми заботами» и был обременен Шамиль из Гимры, прибыв в Калугу.
Естественно, все эти моменты не могут рассматриваться с позиций исламской юриспруденции, но при этом хотелось бы спросить уважаемого Л. Юсупова, уж не эти ли перечисленные выше «заботы» гимринского Шамиля он имел в виду, когда отрицал беззаботную жизнь имама в трехэтажном особняке в Калуге?
Когда я прочитал хвалебное письмо Л. Юсупова, мне сразу вспомнилось событие 1997 года, когда руководство движения СПС (Союз Политических Сил) на своем собрании протолкнуло решение об организации празднования 200-летия со дня рождения Имама Шамиля. Противники празднования дня рождения Шамиля, из числа членов СПС, настаивали на недопустимости такого праздника, опираясь на то, что подобное празднование дня рождения вообще противоречит Исламу. «Если хотим устроить праздник лидера мусульман, то есть сахабы пророка», - говорили противники. Однако такие доводы не повлияли на руководство СПС, хотя оно и выступало под идеей «исламского порядка», и вопреки всему протолкнуло идею празднования дня рождения, которая, как оказалось, была прелюдией уже известных событий.
Если кто-то заинтересован в восхвалении Шамиля Гимринского, пожалуйста, хвалите его. Но товарищи «Юсуповы», пожалуйста, не пытайтесь сделать из Шамиля исламского героя-муджахIида. Я даже гипотетически не представляю возможным такое, но давайте все-таки попытаемся представить себе, что Шамиль Басаев сдастся русским кафирам, присягнет Путину и начнет его хвалить. Будет ли тогда чеченский воин Шамиль Басаев национальным героем, несмотря на его большие заслуги перед родиной?
Неужели кто-то думает, что Правительство РФ своим распоряжением от 18 августа 1997 года за номером N1166-р образовало организационный комитет по подготовке и проведению юбилейных мероприятий, посвященных 200-летию со дня рождения Имама Шамиля, из уважения к Священному Джихаду? Или может быть торжественное заседание в честь 200-летия со дня рождения Имама Шамиля, которое провела государственная дума России в августе того же 1997 года, что тоже дань уважения к мусульманам Кавказа? Нет. И вы это знаете, но ваши меркантильные амбиции не позволяют вам в этом признаться. И чеченцы давно это поняли.
Проводя подобного рода мероприятия, российская империя хочет подчеркнуть итог «конца» войны против нее. Празднование дня рождения Имама Шамиля в устах империи означает: «Смотрите, 25 лет ваш идеолог против России воевал, но в конце концов все равно перешел на ее сторону». Российская империя это говорит потому, что Имам Шамиль сдался и стал верноподданным ее царя. Почему в России не устраивают праздники по случаю дня рождения Имама Кавказа Шейха Мансура, Гази-Магомеда, Гамзат-Бека, хотя они тоже были лидерами джихада? Да потому, что они не предали идею, за которую боролись, а отдали свои жизни за нее.
Как долго бы человек не воевал против России, это ни в коем случае не может дать ему право давать присягу (байIат), одному из самых грязных кафиров - российскому царю, который сотнями тысяч уничтожил мусульман Кавказа. Имам Шамиль не просто сдался, он еще и присягнул царю-кафиру. Своей присягой Александру-II Шамиль дискредитировал не только идею борьбы за свободу, но и совершил тягчайшее преступление, которое равносильно отступлению (муртад) от Ислама. А борьба против России, какой бы она долгой не была, не может быть оправданием Шамилю за совершение такого тяжкого преступления.
Почему он присягнул, какие причины его заставили это сделать? Возможно, это и можно объяснить или понять мирскими мерками, но только не по закону Всевышнего Аллаха. Мусульманин, а тем более лидер муджахIидов, не может давать присягу кафиру.
А апологетам Шамиля, считающим себя мусульманами, и судящим по закону Аллаха, следует с начала узнать степень тяжести совершенного Шамилем преступления по закону Ислама.
Имам Кавказа Шейх Мансур, Имамы Дагестана Гамзат-Бек и Гази-Магомед, вот кто является истинными героями-муджахIидами, которые сложили свои жизни на пути священного Джихада. Являясь ученым человеком, Шамиль Гимринский из истории знал много примеров геройства лидеров муджахIидов. Но вместо этого он предпочел обеспечить достаток своей семье. Своим поступком Имам Шамиль бросил к ногам кафиров «знамя» Священного Джихада народов Кавказа, которым он являлся в течение более чем 20 лет. И кто же после этого Имам Шамиль?
Уважаемые «Юсуповы», не примешивайте имя человека, предавшего идею джихада к борьбе сегодняшних муджахIидов Чечни и Дагестана, которые бок о бок сражаются и отдают свои жизни в этой борьбе, в отличие от Шамиля Гимринского.
*****
Прошение Шамиля гимринского, о принятии присяги на верность Александру – II:
«О, величайший царь, объемлющий милосердием всех подданных и благодетель для меня особенно. Подлинно, моя постоянная нужда в людях моего дома, для оказания помощи, и чрезмерная старость напоминают о смерти ежечасно. Основываясь на том, что я чувствую из расстройства своего здоровья, я думаю, что уже приблизился мой жизненный предел, и Аллах Всевышний требует мою душу к удалившимся предкам. Я не боюсь неизбежной смерти. Я очистил свою душу молитвой и покаянием. Но, истинно, я и моя семья боимся внезапной смерти, прежде чем сумеем доказать покорность тебе, семье твоего дома и всем правителям русским верность наших сердец и чистоту нашего убеждения путем искренней клятвы, в подлинности нашего довольства.
О, величайший царь и мой добродетель! Ты победил меня оружием меня и тех, кто был в моем владении из жителей Кавказа. Ты даровал мне жизнь. Ты обрадовал мое сердце твоими благодеяниями над моей чрезмерной старостью, меня, порабощенного твоей милостью и щедростью. Я поучаю своих детей тому, что должно быть проявлено ими, из благодарности, в отношении русского государства и его великих владетелей, и благовоспитываю их на этом.
Я завещал им постоянную благодарность тебе за твою бесконечную ко мне милость и распространение известий о ней. Я завещал им также быть среди искренних подданных русского государства, повиновением приносить пользу их новой родине, и служить, не принося ущерба и не изменяя. О, царь, окажи милость моей старости, прими присягу от меня с моими детьми в любом городе, в каком только ты пожелаешь, - Калуге, Москве, Петербурге, - это по твоему благому выбору.
Истинно, мы все поклоняемся перед лицом свидетелей в том, что мы желаем находиться в среде искренне преданных тебе твоих подданных в вечной покорности. Я призываю в свидетели Аллаха Всевышнего и его посланца Мухаммада, да будет молитва Аллаха Всевышнего над ним и мир, в чистоте моих тайных помыслов в отношении тебя и клянусь в этом Кораном и душой моей дочери Нафисат, умершей в эти дни, которая была для меня из моих детей самой любимой. О, царь! Ответь на мою эту просьбу согласием.
А я - бедный дряхлый старик, искренне преданный вам Шамиль. 1866 год. Апрель 13, в Калуге». (Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи. стр. 298.)
Несмотря на такое верноподданническое волеизъявление Шамиля гимринского русский царь Александр – II не удостоил его «чести» принять от него присягу лично. Вместо этого русский монарх поручил это губернатору Калуги, тем самым, подчеркивая статус пленника гимринца. «Губернатору Калуги уже отправили приказ о том, чтобы он поспешил с принятием присяги от тебя и мужчин из семьи твоего дома, в упомянутом городе по правилам мусульманского шариата… Милютин, военный министр. 1866г. Июль20-го. », - говорилось в ответном письме Шамилю. (Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи. стр. 300.)
Текст присяги Имама Шамиля русскому царю Александру – II:
«Я обещаю обещанием веры и клянусь Всевышним Аллахом, устроителем всего. Истинно, я принимаю на себя обязательство в том, что я вместе со своими семьями будем вечными подданными, искренними и покорными славному из славнейших его величеству императору Александру Николаевичу, самодержцу всего российского государства и т. д. и т. д. и престолонаследнику его величества императора, его императорскому высочеству, государю, государю цесаревичу Александру Александровичу.
Истинно, я не покину русское государство и не пойду в другую страну и не направлюсь ни в какое иностранное государство, кроме как с высочайшего разрешения императорского величества, и только лишь после получения специального на это приказа с его высокой стороны. Я не пойду в иностранное услужение.
Я также не буду искренним другом-соучастником никому из врагов его величества в том, что приносит ущерб его императорскому достоинству и интересам великого государства. Истинно, я не пошлю никого с чем-либо тайным ни внутри русского государства, ни в не его. Я не сделаю ничего из того, что противоречит сущности достойного и верного подданного его царского величества. Истинно, я вплоть до последнего предела своих сил, возможностей и своего разумения со всеми моими правами и личными привилегиями, будь эти права и личные привилегии существующими уже или имеющими быть в будущем, принадлежу полностью власти его величества и его могуществу.
Истинно, я буду стремиться так же, как и прежде, их хранить защищать во всей полноте. Истинно, я взял на себя обязательство в том, что я во всем этом не уклонюсь при нужде от положения своей жизни. Истинно, я буду постоянно прилагать все свои старания в несении бремени всего того, что случится в искренней царской службы и на благо государства.
А что же касается любого вреда или ущерба, возможно могущих постигнуть интересы царского величества, и любой трудности и неурядицы, могущих его затронуть, то я обязуюсь не только стараться сообщать о них благоразумно и удерживаться от участия в них сознательно, но также сделаю все то, что в моих силах для устранения их и предотвращения их осуществления.
А если же мне прикажут сохранять в тайне следы тайны или еще что бы то ни было, в то время когда интересы государства требуют сохранения этого в тайне, то я обязуюсь всегда это соблюдать. И я не открою этого никому, кроме как лишь тому, кто уполномочен это знать, или же был присутствующим при этом. В отношении всех этих клятв на мне лежит абсолютное обязательство. Я прощу Аллаха Всевышнего помочь мне телесно и душевно Его помощью и добродеянием, дабы я был верен своей клятве. И здесь я великим целованием Корана завершаю свою клятву. О Боже, да будет так. Конец. » (Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи. cтр. 300-302.), а также; («Военный сборник», т. IX, сентябрь 1866г. «Присяга Шамиля».)
|
