Обезличивание Зла, или потоп – против Ивана Сусанина

Надежда Банчик, США, для Чеченпресс, 15.10.05г.

«В политике не бывает ничего случайного. Если что-то случается, можете быть уверены: оно планировалось именно так» (Франклин Делано Рузвельт).

Новый Орлеан сегодня, когда схлынули воды потопа, напоминает Чечню, Ирак, Афганистан, покинутые израильтянами города, разрушенные ими собственноручно в Секторе Газа... Главное, что открывается в пейзаже развалин: зло, приносимое человеком, в наше время неудержимо становится таким же анонимным, безличным, всепроникающим, непредсказуемым и ненаказуемым, как удары стихии, в этом все больше с ней сравниваясь. И уж конечно, постепенно стирая различия между «империей зла» и «лидером мировой демократии» – в непримиримом, всепроникающем, тайном, стихийном соперничестве они взаимно уничтожаются, приближаясь – обе, разными путями – к одному результату: обезличенной, стихийной непредсказуемости.

Как мне представляется, обезличивание зла началось, по крайней мере, в пределах (бывшего) СССР, с... армянского погрома в Сумгаите, 27 – 29 февраля 1988. Ибо это было первым кровавым событием за десятилетия существования Страны Советов, которое так и осталось (по сей день) «безличным»: организаторы не названы поименно, механизмы провокации и подготовки не раскрыты, – не говоря уж о суде. Еще страшнее, что эта первая попытка обезличенного зла не была осуждена западными лидерами (даже Рейганом!), куда в то время еще были устремлены миллионы глаз в поисках объективных критериев нравственности в политике и в жизни. С этого «удачного» эксперимента по обезличиванию пошла цепь кровавого полураспада Союза... постепенно дойдя до чеченского апокалипсиса – по все той же модели обезличивания. И постепенно разрушая вместе с «Союзом нерушимым» представления о добре и зле. Все, а не только «советские».

В сегодняшней России стало привычным то, что еще совсем недавно было немыслимо: одни российские граждане заливают других российских граждан ковровыми бомбардировками, расстреливают из всех видов оружия (хрупкий барьер – лишь оружие ядерное), травят, пытают и казнят сотнями без суда и следствия... Само правосудие – инструмент карания. Не зазорно создавать целый мифический мир в жанре крутого боевика и заставлять сограждан в нем жить, уничтожая здравый смысл... И вообще нет никаких моральных границ! Даже недавний «всенародный камертон», по которому сверяли нравственные критерии позднесоветские граждане, – надрывный глас Высоцкого, из последних сил истекавшего призывом «Добро остается добром в прошлом, будущем и настоящем!» в омертвевшем пространстве иссыхавшего социализма, – окончательно утонул (вместе с «Курском»?) во всероссийском потопе пошлости, убийств и грязи на крови и горе сограждан...

Как созерцать без боли сердечной, что менее чем за 14 лет относительного прорыва к свободе, справедливости, нравственности Россия превратилась в свалку поверженных моральных ценностей, идеалов, надежд, под которыми еле трепыхается несчастный народ, и на которых жируют свои же, доморощенные стервятники?

Но и в Америке исподволь, незаметно, разъедаются ее самые великие ценности! Все меньше искренних продолжателей дела великого Томаса Джефферсона, впервые на весь мир ясно провозгласившего «право каждого человека на жизнь, свободу и стремление к счастью» целью существования новорожденного государства Соединенные Штаты Америки... Все меньше последователей Марка Твена, Гарриет Бичер-Стоу, Хемингуэя, Элеанор Рузвельт... Все меньше истинных учеников Мартина Лютера Кинга... Все меньше фильмов и телепрограмм, заставляющих народ задуматься над глубиной поистине всестороннего кризиса культуры, искать выходы, – все больше временного пространства завоевывает бездумная масс-культура, «стриптизы» душ и сердец, безумная и пошлая реклама, исподволь засоряющая души, как чернобыльская пыль...

И вот в этой атмосфере разразилось 11 сентября. Не являются ли слишком часто повторяемые с самых разных трибун слова о том, что «ради сохранения наших ценностей мы должны идти на войну, на некоторое ограничение свобод и прав, на коррекцию законов», – скрытым сигналом о том, что – да, слишком страшно признать это открыто, но основные американские ценности свободы, равенства людей перед законом, презумпции невиновности погибли от точно рассчитанного удара извне?

И так ли извне?!

Официальное расследование 11 сентября доступно каждому желающему узнать о причинах катастрофического удара по Америке. Но из него можно узнать лишь фабулу. Я далека от мысли, что американские тайные единомышленники российских взрывников (а в том, что они есть в этой стране, не стоит сомневаться, не все же люди одинаковы в своих индивидуальных системах добра и зла, а слишком многие – просто ее не имеют!) действовали столь же тупо и прямолинейно, как в России в 1999-м. Все, как представляется, сложнее и страшнее: в спецслужбах уже долгое время могла складываться система двойных, тройных и т. п. агентов, и в этой системе могли запутаться даже те, кому по долгу службы надлежало предотвратить 11 сентября. И бин Ладен в этом случае – как в первой серии многосерийного детектива: кажущийся самым виновным на данный период. А конца «детектива» мы пока не знаем. Я далека от мысли о том, что американцы пошли на сознательное преступление, уподобившись своим противникам по глобальному противостоянию. В конце концов, если бы это было так (американская свобода слова все еще существует), мы бы об этом как-то, пусть косвенно, но узнали.

Еще существеннее принять во внимание, что американцам не было необходимости заливать свои преступления чужой кровью, а тем более, кровью сограждан, потому что такой критической массы злодеяний американцы не совершили. Это не значит, что они были безгрешны. Это значит, что их система была чуть лучше других систем в других странах и несравнимо лучше, чем в России.

Значит, 11 сентября, скорее всего, – удар извне, тайно поддержанный изнутри системой двойных, тройных и т. п. агентов, этаким «государством в государстве», действовавшим анонимно и тайно. Поэтому, в сути своей, 11 сентября – тоже обезличенное зло.

Если эта версия верна (а она выглядит самой мотивированной), на мой взгляд, страшнее всего был ответ американцев. На сложнейший, во многом неисследованный, нерасследованный, неизведанный и обезличенный вызов ответить тривиальной войной, объявленной лишь на первом этапе многосерийного детектива, первым попавшимся виновным – такая ошибка, которая может слишком далеко увести американский народ от дороги, проложенной Джефферсоном. И эта ошибка, на мой взгляд, во многом обусловлена общим кризисом культуры, поразившим, в разных формах, весь современный мир, и Америку в том числе. Ибо потеря моральных абсолютов (или даже меньше – потеря их прежнего места и роли в связи с обрушением всей прежней системы тоталитарно-демократической двухполюсности, в которой эти абсолюты находились на более или менее фиксированном месте) привела властные персоны и общество к той степени растерянности, когда трудно различима грань между абсолютными ценностями и поверженными идолами.

В результате этой неразберихи становятся почти невозможными критерии справедливого суда. Современный мир – как библейская блудница: «Кто без греха, пусть бросит в меня камень».

Слово, магически-таинственное и необъяснимое, как ураган: терроризм. «Призрак бродит по планете – призрак терроризма». Произнесите слово – и снимаются запреты, казалось, еще недавно предохранявшие нас от впадения в охоту на ведьм: не доноси... не следи за ближним своим... не клейми... не иди войной... И вот уже становится в демократической Америке (почти) нормой то, о чем не помышляли еще лет пять назад даже отъявленные противники «гнилого либерализма»: всерьез обсуждаются и уже почти приняты как норма допустимость пыток, заключение без предъявления обвинений, отрицание доступа к адвокатам. Все это – для определенной категории: «подозреваемых в терроризме».

Кажется, можно понять: люди, подозреваемые в намерении взорвать сограждан в любом, самом неожиданном месте, не должны пользоваться благами демократической системы. Но вот вдумываюсь – и прихожу к выводу: это – первый шаг к разрушению законности вообще как одного из столпов современного общественного порядка. Если какой-то категории людей – даже преступивших Закон по крайней мерке! – отказывают в праве на законность априори, еще на стадии подозрения, это острейший сигнал о грядущей неспособности действия закона как такового. Ибо в таком случае не террористы, а мы, законопочитатели, своими собственными руками лишаем Закон его самых главных свойств, без которых Закон – не Закон: неотвратимости, обязательности и всеобщности. Если, еще не разобравшись до конца, мы готовы заклеймить члена нашего человеческого сообщества самым страшным клеймом, что мы сможем предпринять в случае, если допустим ошибку? Или самих себя мы наделяем свойством, присущим лишь Всевышнему: никогда не ошибаться???

Самое страшное – не то, что кто-то, пусть даже наделенный государственной должностью, выдвигает эту идею, хотя есть разница между идеей, высказанной, скажем, за столиком в кафе и с высшей государственной трибуны. Свобода слова должна распространяться на всех, независимо от содержания высказываний.

Самое страшное – это потеря моральных тормозов значительной частью народа. К счастью, в Америке до этого еще не дошло и, надеюсь, не дойдет. Но Слово – произнесено, пущено в массы, циркулирует и обсуждается. Страшное в своей сути Слово, которое способно открыть ящик Пандорры, – и не только, и не столько внутри Америки. Это Слово – многолико, неуловимо, неформулируемо даже, оно тоже подобно чернобыльской пыли. И падает оно на души, уже засоренные бескультурьем, бездуховностью, бездумностью, доходящей подчас до утраты осмысленности бытия, – увы, основными, вездесущими реалиями нашего времени.

В этих попытках американского ответа на обезличенное зло мне видится какое-то совершенно новое, страшное и во многом необъяснимое стремление нынешних американских рулевых перенимать «опыт»... своего (бывшего?) главного противника. Создается впечатление, будто Путин исполняет для Буша, прямо или косвенно, роль Ивана Сусанина... с той же целью, что и в XVII веке: завести друга поглубже в болото.

Американская разведка послевоенного времени строилась, похоже, на принципе противоположности советским карательным органам: тотальный КГБ – не менее 15 независимых друг от друга ведомств; всеобщее доносительство – почти полный отказ от слежки граждан друг за другом; политические провокации, убийства почти как норма – крайне редкое их использование (предполагаемое участие в убийствах клана Кеннеди и Мартина Лютера Кинга, пожалуй, все, и то ведь до сих пор никто не доказал причастность какой-либо американской разведки. Советская агентура тоже была заинтересована в этих убийствах); политические судебные процессы с пытками, рабским трудом – независимое правосудие с оправдательным уклоном, равенство сторон, презумпция невиновности, недопустимость получения показаний насильственным путем...

Теперь, кажется, американская разведка почти готова усваивать уроки советских спецслужб... по крайней мере, создание «суперведомства», ставящее под вопрос независимость разведок как главную гарантию их от коррупции, политизации, излишней концентрации, «управляемости» и прочих недостатков; элементы слежки за определенными категориями граждан (предлагается даже следить за библиотечными формулярами!)... А резкий крен в право-республиканское крыло во всех ветвях власти?

Поражает настойчивость Дж. Буша при продавливании своих кандидатов на посты – будто ему, президенту США, неведома система сдержек и противовесов как основная гарантия демократичности власти. (Если бы президент и большинство его назначенцев были бы из Демпартии – произошел бы «демократический» крен). Ведь принцип двухпартийности как раз в уравновешивании друг друга!

Увы, и в этом крене бушевской команды проступают дурные «уроки» российских «друзей». Недаром большинство экс-советских американцев голосовали за Буша – по-советски, за сторонника «простых и решительных ответов», не очень задумываясь о судьбе демократии как таковой и основных ее ценностей.

Похоже, сокрушив одно из глобальных зол – тоталитаризм, – мы все, во всем мире, в различных формах, растерялись не только перед призраком терроризма, но и перед кажущимся исчезновением прежнего смысла нашего бытия: в основном, двухполюсной системы Добра и Зла. Но ведь она не исчезла! На самом деле, мы растерялись перед разъеданием, засорением, потерей этого смысла нами же. И, растерявшись, повинуемся новоявленному Ивану Сусанину.

Но это не значит, что российское и американское руководство тождественны друг другу. Сознательные злодеяния, сотворенное и творимые обезличенной критической массой всех черных сил России, принципиально отличаются от неуклюжей ошибки нынешних правящих сил Америки, решивших, что сложный вызов можно победить простым ответом, и что в этом может быть полезным некоторый «опыт» тоталитарной сверхдержавы. Теперь медленно приходит осознание этой ошибки, но вернуться к «довоенному» состоянию американскому обществу и властям еще сложнее: ни 11 сентября, ни войны в Афганистане и Ираке бесследно не минут.

На этом фоне стихийные бедствия, потрясшие Америку, могут, как мне представляется, принести трагический катарсис. Естественная обезличенность стихийного бедствия гораздо более, чем изуверская обезличенность человеческих преступных злодеяний последнего времени, способна направить энергию общества в положительное русло. И, несмотря на волну политических страстей и обвинений должностных лиц (в этом – тоже проявление демократии!), самым главным итогом всех трагических событий мне представляется то, что сумма пожертвований, собранных американцами в помощь пострадавшим от Катрин и Риты, уже превысила сумму пожертвований пострадавшим от 11 сентября, и сбор продолжается. А сколько добровольцев со всей страны помогают пострадавшим!

Хотелось бы, чтобы американское стихийное бедствие послужило уроком и для наших иванов сусаниных. И в процессе восстановления Нового Орлеана, быть может, наконец, поймем, что нужно восстанавливать Ирак, Афганистан... и Чечню, и Россию, и все остальное, разрушенное обезличенным злом же столь же слепо, как и ураганами Катрин и Рита. И что главные критерии Добра и Зла все-таки не разбиты. И что они, в главном, сходны в России и в Америке, и во всем мире.

А самое главное – ураган, как и цунами, обрушившееся почти год назад на регион Индокитая, – это мощное послание Матери Природы нам, человечеству: есть над нами всеми нечто большее, чем политические лидеры. Это – она, Природа. И она больше не намерена терпеть издевательское и безответственное отношение к себе. И поиск гармоничного сосуществования с Природой, познание ее законов (которые, в отличие от человеческих законов, нельзя трактовать в угоду тем или иным политикам!) тоже остается задачей огромной общечеловеческой важности даже в эпоху борьбы с призраком, бродящим по планете. Как бы некоторые сусанины это ни отрицали.