Последняя война, или война до последнего?

Саламу Талхигов, для Чеченпресс, 18.05.05г.

Бурные события современности, войны, уже идущие на планете, и войны, которые назревают, внушают мысль, что рановато выбрасывать на свалку идей концепцию Маркса, гласящую, что движущей силой любого социального катаклизма являются материальные интересы. Однако эта концепция требует существенного дополнения, которое не могло придти в голову убежденному атеисту Марксу: религиозная идея является такой же, или, как показывает исторический опыт, даже значительно более мощной движущей силой, вызывающей социальные катаклизмы. И никогда эти две движущие силы не сталкивались столь яростно и непосредственно, как в наше время, когда светский, сугубо материалистический Запад – в лице своей политической и финансовой элиты –

схлестнулся с религиозным, все еще в значительной мере сохраняющим свои вековые традиции Востоком – в лице его народов.

Многие помнят и охотно цитируют знаменитое киплинговское «Запад есть Запад, Восток есть Восток, не встретиться им никогда». Но мало кто приводит следующую строку знаменитого поэта: «Лишь у подножья престола Божья в день Страшного Суда...».

Возможно, Киплинг ни о чем таком не думал, но недаром утверждают, что поэтам иногда свойственно вдохновенное предвидение: Запад и Восток сегодня сходятся все теснее, но сходятся в Армагеддоне, который, как известно, и есть один из предвестников Страшного Суда. Добавим еще, что у Киплинга, который все же верил в престол Божий и день Страшного Суда, было больше шансов понять Восток и «сойтись» с ним мирно, чем у его англосаксонских потомков по обе стороны Атлантического океана. Оставив наивным простачкам верить в сказки о стремлении Запада «демократизировать мир», мы поймем главное: Запад взирает на Восток лишь как на кладовку энергоресурсов, персонал которой, руководствующийся в жизни «иррациональными», «отвлеченными» идеями религии, необходимо обуздать, подчинить рабочей дисциплине и поставить на свое место у мирового производственного конвейера, набравшего почти космическую скорость.

Как бы ни пытались люди Востока мыслить в духе западного рационализма, и как бы люди Запада ни пытались изучить и понять «мистическую душу» восточных людей, они останутся антиподами, обитателями двух разных миров. У них совершенно разные типы мышления, разные мотивы поступков, и мирное слияние между ними невозможно, потому что невозможно найти компромисс между религией и атеизмом, между идеализмом и материализмом. Заповеди религии Единобожия не мирятся со стремлением обогатиться любой ценой – через обман и грабительские войны с истреблением людей. И поэтому те, кто обогащается подобным преступным образом, очень не любят тех, кто судит о них с позиций религиозных заповедей. Чем меньше верующих людей – тем для поклонников «золотого тельца» комфортнее жить в этом мире и творить в нем зло. Потому-то и наблюдаем мы повсеместно на Западе такое массированное и хорошо организованное наступление на «религиозный фанатизм».

Запад, пытаясь инкорпорировать Восток в «цивилизацию» в своем рациональном понимании, обречен наталкиваться на религию как главную преграду. Восток отвергает это слияние как покушение на религию. Поэтому Запад и дальше может делить мусульман на «хороших» и плохих», может и дальше прилагать усилия для подкупа беспринципных теологов, но, придя на Восток с целью его переустройства и модернизации, Запад с неминуемой закономерностью обнаружил в Исламе своего главного врага. Как и мусульмане увидели главных врагов своей религии, а значит – и своих врагов, в пришлых и доморощенных модернистах.

Что из этого получается? «Цивилизационная» экспансия западной бездуховности мирными средствами невозможна не только на Востоке, где интенсивная религиозная жизнь не прерывалась никогда с момента появления исламского призыва, но даже в исламских регионах России, где мусульман жестоко преследовали и пытались отлучить от религии все долгие десятилетия безбожной коммунистической власти. Однако Запад не может отступить от Востока. То есть не может поступиться своими материальными интересами и подвергнуть катастрофе отлаженную с электронной тщательностью экономику, которая может функционировать только при регулярном и бесперебойном поступлении энергоресурсов, хранящихся в недрах мусульманских земель. А Восток не может поступиться религией – главной идеологической базой своего суверенитета, и дать втянуть себя в эту гигантскую мельницу, из которой извергаются унифицированные безликие люди, для которых единственной «религией» является потребление и рассчитанная с математической точностью прибыль.

Из этого столкновения двух самых сильных человеческих страстей – не обузданной никакими нравственными ограничителями жажды наживы с одной стороны, и стремления выполнять заповеди Творца, заставляющих жертвовать земным ради небесного, с другой – неминуемо получается глобальная война между Западом и Востоком. И она уже идет, эта глобальная война, втягивая в свою пылающую воронку все новые народы и территории. И вряд ли найдутся на земле силы, способные остановить ее гуманистическими заклинаниями и демонстрациями протеста. И с этим ничего не поделать, потому что ни одна война не прекратится и до сей поры не прекращалась до полной победы одной из противостоящих сторон. Но кто побеждает в нынешней войне Запада и Востока?

На первый взгляд, побеждает Запад. Он оккупировал огромные территории Востока и собирается оккупировать новые территории. Но в оккупации ли мусульманских стран заключалась цель Запада? Нет, потому что оккупация мусульманских стран была лишь первым и сравнительно легким шагом для западных союзников, а главной целью Запада являлась комбинированная политическая и экономическая «модернизация» этих стран, то самое наведение дисциплины и порядка в «кладовке энергоресурсов». И, как мы помним, самым мощным барьером на пути такой модернизации встала исламская религия. Поэтому вопрос о победе необходимо переиначить: побежден ли Ислам на оккупированных Западом мусульманских территориях?

Никто не решится утверждать, что Западу удалось победить Ислам. Совсем напротив: с оккупацией мусульманских стран, с народов, живущих в этих странах, слетели даже те внешние слои модернизма западного образца, которые создавались старыми элитами власти, и на поверхность вышла самая мощная и самая непреодолимая сила – народный Ислам, черпающий в самом себе организующую силу, не нуждающуюся для борьбы в декоративных атрибутах государственной организации. Ислам стал на порядок сильнее в душах и головах мусульман, а расчеты Запада «дисциплинировать» и «цивилизовать» захваченные им мусульманские народы – для их скорейшей инкорпорации в систему транснациональной экономики – стали еще более призрачными, чем в начале войны. И здесь лежит очевидный ответ на вопрос о том, кто побеждает в глобальной войне Запада с Востоком.